– Мы могли бы спросить в городе, где мы, разве нет?– искренне удивлялся Мигэль.
– Это… Это было бы слишком подозрительно, – Паша понимал свою ошибку, но признавать это перед эльфом не собирался, – В деревне спросим, недалеко должна быть, как я слышал.
Думая логически, Паша выбрал тракт, который вел в северном направлении, надеясь, что рано или поздно прибудет в Княжество. В день они могли проходить на конях не меньше сорока километров, если двигаться с нормальной для подобных походов скоростью. Но вот идти с такой скоростью не позволяло нытье эльфа, который глубоко сопереживал коням, которые постоянно уставали. Вскоре их обогнала группа из трех всадников, двигаясь едва ли не в два раза быстрее. В конечном итоге, Паше это надоело.
– Я тебя сейчас вместе с твоим конем тут по земле размажу!
– Что сделала тебе моя лошадка? – с невинным взглядом удивился эльф.
– Уфф… – Паша крепко сжал эфес меча и плотно стиснул губы, стараясь не раскричаться, – Слушай меня, нытик. Либо ты подчиняешься мне, либо я тебя оставляю прямо здесь, одного, без коня, потому что я его покупал, без еды, без ничего. А сам еду, куда мне нужно. Тебя это устраивает? – Паша остановил коня, сверля эльфа взглядом.
Тот сжался под этим напором, но попыток защитить животных не оставил:
– Но коники…
– Я считаю до трех! Раз!
– Но…
– Два!
– Хорошо, – эльф опустил голову, изображая ужасную обиду, казалось, если бы где-то рядом был угол, он обязательно бы в него забился и рыдал.
Паша решил ничего не говорить, только махнул рукой, и двинул своего скакуна вперед. Эльф держался за предводителем, больше не смея жаловаться на усталость животных или же на свою собственную.
Впрочем, лошади, а это были именно кобылы, не были так слабы, как это рисовал эльф, к тому же Паша вовсе не собирался лишиться скакунов из-за спешки. Он помнил ту скорость, с которой двигались конные отряды на переходах, делал поблажку на то, что под ними вовсе не боевые скакуны, и лишь потому двигался чуть медленнее, устраивая частые привалы.
К вечеру они были уже около деревни, которая готовилась ко сну. Огни горели лишь во дворе трактира. Трактирщик уже принимал гостей, как раз тех самых всадников, что обогнали Пашу днем.
«Пожалуй, можно было ехать еще медленнее, может эльф и прав, все-таки кто его знает, насколько крепкими окажутся наши скакуны в таком переходе»: подумал Паша, чувствуя, как вздымаются бока у его лошади. Последние несколько километров они шли, едва ли не срываясь в галоп.
Кроме них и троих всадников в зале трактира «Дальняя дорога» никого не было. Паша и Мигэль расположились за маленьким столиком в углу, компания всадников же расположилась прямо в центре зала, за слишком длинным для троих столиком. Впрочем, в центре было светлее, так как прямо с потолка свисало какое-то подобие люстры с зажженными свечами, а всадникам, наверно, не было нужды скрывать своих лиц.
Тратить деньги Павлу совсем не хотелось, он попросил хозяина принести легкий ужин и воды, вместо предлагаемого вина. Всадники же очевидно собирались закатить страшную пьянку вкупе с обильным чревоугодием.
– Так ты говоришь, Иоанн набирает в армию всех подряд? – начал разговор один из них, – Мне не слишком-то хочется идти в бой рядом с каким-нибудь сарацином или египтянином. Терпеть их не могу, да и они меня, хе-хе.
– Но золото, которое предлагает Иоанн, заставляет позабыть об этих шероховатостях, – отвечал ему второй, на вид самый благородный, видимо, являющийся предводителем, – Я же не просто так вас позвал, нам уже отведено место в кавалерии, а там только наши.
– Выпьем!
– Выпьем!
Паше удавалось делать вид, будто его интересует только содержимое тарелки, но никак не разговоры о собираемой армии, чего нельзя было сказать о Мигэле, который прямо-таки не мог оторвать взгляда от центрального стола, казалось, его большие уши сейчас стали еще больше, и улавливают каждое слово, произнесенное всадниками. Павлу пришлось отвесить ему тумака и шепотом объяснить, что лишнего внимания привлекать не стоит.
Паше удалось подслушать, что армию собирает местный воевода, состоящий на службе у Императора, и идти эта армия собирается на подавление некого мятежа, возникшего на востоке Империи. Бои шли уже год, и армия требовала подкреплений, которые и собирались уже из наемников.
«Узнать бы, какой сейчас год, и как мне не попасть в боевые действия»: подумалось Паше. Он начинал паниковать, думая, что до Княжества будет не так просто добраться, тем более что в этой стране идет гражданская война.
Узнать дату Паше помог трактирщик, добродушный пухляк с блестящей лысиной.
– Девятьсот восемьдесят седьмой год от рождества Христова, тридцатое октября, вторник, – ответил он, – Да уж, в дороге часто забывается, какой сейчас день, и день ли вообще. Но я для того и работаю тут, чтобы помогать вернуть силы и память, знаете ли. Порой мои гости не знают даже собственных имен!
Паша усмехнулся трактирщику в ответ и спросил комнату для ночлега.
Если в княжестве, при первом его визите, Паша не смог понять, в какую эпоху он попал, то сейчас ошибки быть не могло, он в десятом веке. Как ему удалось понять, попал он в Византию, а значит, он вряд ли переместился в абсолютно иной мир, который никак не перекликается с тем, в котором он родился. Скорее он действительно попал в прошлое, которое по каким-то непонятным причинам не вязалось с историей, которую он изучал еще в школе. В конечном итоге, в заклинании присутствовала фраза, которую дословно можно перевести примерно так: «Пусть земля, на которой стою я сейчас, будет держать меня там, под открытым небом». Почему бы греческой земле, пусть даже паре сотен грамм, не оказаться где-то в чертах магического круга. Все-таки у Паши было недостаточно опыта, чтобы направить заклинание самому, а потому, вероятно, оно выбрало ту землю, которая ему больше «понравилась». К тому же обряд едва не сорвался, что наверняка имело свои последствия.
С этими мыслями Павел поднимался на второй этаж трактира и вошел в указанную трактирщиком комнату. В ней было не так уютно, как хотелось бы, но все же лучше, чем под открытым октябрьским небом. Два лежака, разделенных столиком, возле которого стоял треногий табурет. На этом мебель в комнате заканчивалась. Полы были выметены, хоть и покрыты широкими щелями. Паша почувствовал запах мышей, а в тюфяках наверняка ждали клопы, но Паша был слишком уставшим, чтобы сейчас обратить внимание на это неприятное соседство.
Постели были заправлены мешковиной, но Паша не собирался раздеваться, лишь стянул с себя кольчугу и сапоги, поножи и наручи. Мигэль, хоть и привык спать в лесу, постелью не побрезговал, и минут через десять мирно посапывал, ни о чем не заботясь. Паша же не был столь легкомысленным, компания кавалеристов у него доверия не вызывала, наверно и они, бросая во время ужина изучающие взгляды на Павла, относились к нему если не с недоверием, то с интересом.
На дверь Паша поставил охранное заклятие, присовокупив к нему сундук, подпирающий дверь, теперь он был уверен, что незаметно войти через дверь не удастся. Оставалось только небольшое окно, чуть кривовато вырубленное в стене. Его Паша запечатал, таким же, как и дверь, заклинанием, убедившись, что оно плотно закрыто.
«А теперь спать»: Паша улегся на лежак и закрыл глаза. Перед ним закружились отрывки произошедшего, лес, дорога, город. Опасность, блеск стали, ножны, приятно бьющие по бедру. Он понял, что сейчас он как никогда близок к счастью. Именно таких приключений ему не хватало, осталось лишь с достоинством идти через них. Паша уснул.
Просыпаться пришлось очень скоро, кто-то ковырялся в замочной скважине, на что сработало заклинание, разбудившее Павла. Он тихо встал и подошел к двери, вооружившись топором, взятым в займы у клуба «Богатырь». Нежданный гость не мог понять, почему дверь не открывается. По карманным часам Паша понял, что сейчас около часа ночи, самое время для приема гостей. Решительно отодвинув сундук, он распахнул дверь.
