Ладно. Не знают детки еще, с кем связались. Юрик Осоргин без козыря в рукаве не играет.

- Вот тут уже конфликт версий, - заметил он, углубляясь в бумаги. Вы-то молодцы. Всего-навсего малышей избили... двое сейчас в реанимации. Но это еще ладно, мы их родителям страховую компенсацию, конечно, выплатим. Вы чего думали, уроды - здесь типа детдом? Тут у нас лесная школа. Сюда серьезные люди детей устраивают. И когда они узнают, кто их детишек покалечил... о ментовке тогда молить будете. Но это ладно, это меня не особо скребет. А вот что друзья ваши наворотили - это уже покруче.

- Какие еще друзья? - "левый" играл много хуже напарника.

- Вот такие. Которые склад подожгли, а потом на вас все свалили. Сечете фишку? Все бабло на вас теперь висит.

Как сказал в свое время поэт: "И воцарилась тишина, согретая дыханьем зала". Лучше и не описать той тягучей и долгой паузы, что настала после Юриных слов.

Осоргин снова зарылся в бумаги (похоже, действительно что-то искал). Я склонился над ним, словно понимал всю эту мудреную бухгалтерию. Четверо наших импровизированных "быков", внимательно озирались по сторонам, делая свои взгляды максимально тупыми.

Парочка пленных молчала.

Я посмотрел на окна. Они выходили на озеро и были наглухо задраены. Хороший стеклопакет, полная звукоизоляция. Сейчас на улице ночь, звуков почти нет, но все-таки детские голоса могли бы смазать картину. А так страшнее. Даже на помощь не позовешь. Впрочем, кого звать-то?

- Ну ладно, - подал наконец голос "правый". - Да не делали мы ничего. Что прям так... Это ж не по понятиям даже...

Ух, ты! А парень не столь уж глуп. Сообразил, что беспредельщики вряд ли могут вот так шиковать, а, значит, определенный, пусть даже воровской, закон соблюдаться должен. Нашел себе щит, правда, не слишком арийский, но все же...

- Что ты сказал? - Осоргин разом позабыл обо всех документах. - Чего ты там ляпнул, сучонок? Какие там понятия вспомнил, а?

Ребята у стены шелохнулись, и пленники синхронно вздрогнули. "Левый", кажется, был готов. Он вспотел и весь сжался, а вот дружок его - наоборот. Угроза лишь распалила его, отступать было некуда. Крысенок, загнанный в угол.

- Ну, блин, слажали мы! - выкрикнул он. - Ну дали пару щелбанов этим вашим сопливым! Так что на нас все подряд вешать, а? Мы чо тут, самые крайние?

- А кто? - спросил я. - Мы, что ли? У нас все чики-пики, а вот вы в дерьме, так что давайте...

- Вот, - Юрик вытащил из-под груды бумаг странный листик. Этот ничем не походил на предыдущие - белоснежные, усеянные четкой принтерной печатью. Наоборот, от такой бумаги разило мастыкинской канцелярией.

Старые желтый листочек, явно из какой-то амбарной книги. Жирные, толстые полоски, за которыми не видно текста. И все свободное место заполнено ровным, умелым подчерком. Внизу какие-то подписи.

- Читайте, - вздохнул Юрка. - Знакомая, должно быть, бумага. Протокол ментовский.

"Левый" сейчас был в таком состоянии, что не смог бы разобрать и пары строк, а вот "правый" выхватил бумагу из рук и забегал по ней глазами с потрясающей скоростью. Наверное, пропускал давно заученные официальные обороты.

- Капитан Куницын ваш дело знает, - нахмурившись, кивнул Юрик. - Все "по понятиям", как ты выразиться изволил. Показания, подписи.

Глаза "правого" все округлялись. Он побледнел и глупо вперился в нижний край бумаги, где под обычным таким мастыкинским доносом (доносом на него, спасавшего их шкуры) стояли подписи его друзей.

Может, "белые воины" сами сдали своих подельников доблестным стражам порядка, а может, не обошлось без умельцев "Струны", способных изготовить и не такой шедевр каллиграфии. Или, что скорее всего, имело место и то, и другое. Взаимодействие с местными органами у нас на высоте. Вспомнить хотя бы мухинский КПН...

Не важно все это. Главное - эффект. И даже разрушенная, еще почти детская дружба совсем меня не волновала. Было что припомнить этим бритым "святыням", было за что мстить. И не важно - дети они или кто.

По крайней мере, оба заслужили Коридор Прощения куда больше меня...

Впрочем, одернул я себя, к чему так распаляться-то? Проще надо быть, спокойнее.

- Суки, - медленно выдавил "правый". - Суки они, Денис. Сдали нас, б...

- А вот не надо так, - прервал его Осоргин. - У нас тут контора серьезная, а не ваш засранский сельсовет. Так что язык прикусите и давайте решать, как бабки нам возвращать будете. - Он осклабился, наклонив голову и ласково поглядел на "левого"-Дениса. - Может, натурой? В Столице ты бы кой-кому приглянулся...

- Да причем тут мы! - последний ход оказался эффектней всех прошлых. Да они, б..., простите... я сказать хотел... они ж это... да мы... я...

Парень вскочил, на глаза у него навернулись слезы. Губы тряслись.

- Да, гражданин начальник, причем тут... Врут они! Ну врут же, господин начальник!

- Ха, уже гражданин, - заметил я. - Юрец, ты так скоро в генералы выйдешь.

Тот лишь улыбался, глядя на Дениса, словно мысль продать "белого война" в столичный бордель до сих пор не оставляла его коварного ума.

- Ну что нам-то вас обманывать, - парень плакал, слезы были совсем детские - большие и тяжелые.

- Да есть резон, - Юрка взял крайнюю бумажку и, оглядев ее, произнес. - Колян, отнеси-ка ее в бухгалтерию, пусть там пробьют проплату.

Тот кивнул и подошел, протянув за листком руку. При этом старший воспитатель не преминул деловито переспросить:

- А по какому счету проводить-то? У нас же два теперь.

- Да они сами дотумкают, - успокоил его Юрик. - У них там это моментально меняется, пока мы сидим, уже все не так... Ну, понимаешь меня? Что, я должен им звонить, спрашивать?

- Нет, - притворно смутился Коля. - Просто мало ли, - он пригляделся к записям. - Может, это особое чего-то.

- Нет, - махнул рукой Юрик. - Товарная накладная и все. Никаких заморочек. Пусть просто по безналу оплатят, я все там подписал.

- Хорошо. Сейчас.

Коля повернулся и направился к выходу. "Швейцар" открыл перед ним дверь, а Юрик, направив своего порученца, и вовсе впал в какую-то прострацию, позабыв и о плачущем скине, и обо всех остальных. Всем своим видом он подчеркивал: надоело. Счета, стрелки, разборки - и так каждый день.