В следующую свою поездку, на следующее же утро (потребность в дéньгах-деньгах-дребедéньгах подталкивала), мне повезло - меня взяли. На этот раз я сидел и заколачивал вручную крышки ведёрок ударами деревянным бруском размером чуть больше ладони, прикреплённым к ней лямкой из скоча (букву "Т" не хочу вставлять в написание названия липкой ленты) - короче: ладонь просовывалась под скоч. Всю смену колотил - с ума сойти можно: это же работа для робота! - в самый раз...
Что такое 180 рублей, которые давались таким трудом, в 2002 году? Это такая сумма, которая проедалась за день или быстрее (смотря что есть), и в силу этого свойства моментальной её траты подёнщиков тянуло как можно скорее снова попасть на это производство через 12-24-48 часов после отработанной смены. А ведь каждый раз приходилось претерпевать-переживать процедуру отбора мастером - но люди всё равно являлись и являлись на проходную с надеждой, что их хоть в этот раз да возьмут. А ведь бывает ещё такое, что к тебе со стороны мастера будут какие-нибудь нарекания, типа: медленно работаешь, часто куришь, долго обедаешь да многое что ещё, производственное; и ведь вспомнит он при следующем отборе глядя на тебя, как ты зарекомендовал себя в работе в его прошлую смену, и не возьмёт. И в будущем уже не стоит приходить тебе в рабочую смену этого мастера. Так что каждый приходящий потрудиться за спасибо, то есть за 180 р., составлял график работы четырёх посменных мастеров и учитывал его, чтобы зря не приезжать на этот майонез. Со временем и у меня появился такой мастер, который больше не брал меня поработать, зато двое других стали брать меня всегда, четвёртый же то брал, то не брал по причине имевшихся у него других, более любимых, подёнщиков. Некоторые же, попав в числе отобранных поработать и отработав 12-часовую смену, оставались и на следующую! По каким причинам?: И из-за чрезвычайной удалённости предприятия от их дома, и из-за неуверенности, что их отберут в следующий приезд, ну и по причине крайней нужды в 360 рублях. Я ни разу так не оставался и со временем стал приезжать только в рабочие смены тех двух мастеров, которые всегда меня брали. И больше я не нервничал при сканировании мастером народа на проходной, и встретившись с ним глазами слегка улыбался, типа: "Привет! А вот и я!". И так я проработал с августа по начало декабря. Лишь один раз я попадал на котлеты, куда набирались подёнщики на другой проходной. А так мне всё не удавалось там попасть в число избранных счастливчиков, и я перестал пробовать прорваться на котлетное производство, тем более что: на майонез я стал попадать с завидной для других подёнщиков регулярностью, что я объясняю не какой-то своей особой физической выносливостью, а скорее, двумя причинами: я на этой тупой работе всё-таки включал голову, что ускоряло мою работу, а ведь кому-то было б что включать! И второе: я был симпатичен на вид и не вызывал поэтому уныния при взгляде на меня мастера, что психологически подталкивало его выручить именно меня предоставлением работы в его смену. А ведь бóльшую часть приходящих на проходную в надежде поработать хоть за такие деньги и хоть раз составляли, признаюсь Вам, явные неудачники (Ну скажите, какой нормальный человек, то есть у которого всё в жизни в норме, пойдёт работать на такую подёнщину?), причину неудачи которых можно разгадать в их некрасивых лицах и щуплых фигурах: все они не вышли ни тем, ни другим, как говорится по-народному: ни рожей, ни кожей - и никому они такие, уродившиеся, не нужны: ни противоположному полу (красивым его представителям, ни работодателям. И нет у них, бедняг, и не будет счастья никогда. А ведь потребность любить и быть любимыми есть и у них (но о Любви здесь не буду), и работать они, хилые, хотели бы, да силёнок маловато, что явно не нравится ни одному работодателю, да и просто смотреть на них, таких, неприятно, что отталкивает от них остальных людей, в том числе и работодателей. Эти мои выводы касаются представителей обоих полов. Но более на эту печальную, но объективно реальную, тему не хочу писать. И о работе на майонезе более распространяться не хочу, типа: и так всё должно быть ясно теперь читателю.
После того как в сентябре нашёлся оригинал, пожелавший купить у нас Кристину, а в скором времени нашлась и двухкомнатная квартира для мамы, Полины и Ули в доме напротив Марковского, для меня стало ясно, что я просто обязан найти комнату для себя, что ни в коем случае нельзя мне срывать размен-продажу Кристины своим несогласием взять ни одну из предложенных мне комнат за 9.200, ведь возможно, что это последний наш шанс покинуть-продать Кристину, или же придётся ещё неизвестно сколько ждать. Ведь то, что нашёлся покупатель на Кристину - это чудо, и ждать его повторения - это глупость, или даже безумие. Нельзя сказать, что я много осмотрел комнат, выставленных на продажу за 9.200, ведь по такой цене их было действительно маловато - так уж сложилось в Городе. И все они были с недостатками. Не с одним, так с другим. Поэтому и стоили столько. И хоть сколько-то добавить денег, чтобы комната была получше, мне было нé откуда. Да и нé зачем. Вот и октябрь идёт к концу. И для прежних жильцов избранной мамой и Полиной двухкомнатной квартиры нашлось куда деться. Остался я, последний, неопределившийся. И времени у меня для выбора комнаты уже было в обрез: начало ноября, срок истечения нашего договора с агентством, не за горами. И нам известно, что покупатель Кристины не очень расположен ждать лишнее. Время. Ох уж это времечко, как же оно меня поджимало определяться с выбором комнатушки! И тут всплыла одна в самом эпицентре желаемого мной расположения моей будущей комнаты. На тихой улочке всего моего дошкольного детства - на Гражданской (бывшей до революции Мещанской), что рядом с Сенной. И даже моя мама захотела сходить со мной посмотреть эту комнату. Что было редким случаем, всего четвёртым за время моего поиска. Вот мы приехали с ней на метро и вышли на Сенную. Я с мамой на Сенной! - как в дошкольном детстве с ней на площади Мира (это её советское название) во время хождений по магазинам вокруг. Вот мы идём с ней по переулку Гривцова и после Демидова моста через канал Грибоедова сворачиваем налево - ну прям как в детстве к себе домой! Идём по нашей, левой стороне, нашей улочки. Проходим мимо нашего дома. Бывшего: было-было-было, но прошло. Моё беззаботное дошкольное детство. У меня сердце щемит аж от Сенной, а ступив на Гражданскую я и дышать стал по-другому. Нужный нам дом ╧14 был перед Столярным переулком. Это же тот переулок, на перекрёстке Мещанской с которым находится дом Родиона Романовича Раскольникова, в бытность которого он был знаменит превышением числа питейных заведений (18) над числом домов (16) в нём! И я какое-то время снова поживу здесь - в самом центре Петербурга Достоевского: между домом Раскольникова и Сенной! Так я думал уже при подходе с мамой к нужной нам квартире ╧13, вход в которую был по крутейшей лестнице со двора. Поднимаясь, мы с мамой отметили явный минус предстоящей нашему осмотру комнаты - эту лестницу, на которой сам чёрт шею свернёт. Интересующая нас комната оказалась на последнем этаже в четырёхкомнатной коммунальной квартире окнами во двор, в котором кроме клёна под окном осматриваемой нами комнаты росли поодаль каштаны. Эта комната была в конце коридора, в котором все 4 комнаты были по одну сторону. Кухня просторная и у всех четырёх квартиросъёмщиков есть своё место на ней. Потенциальное моё место там такое, что позволит мне кроме кухонного стола поставить и табуретку рядом, и холодильник - это важно при учёте плюсов и минусов комнат в коммуналках. Это мне мама сказала. Также она объяснила, что по обстановке и порядку на кухне, в ванной, туалете, коридоре можно судить о возможных будущих соседях. О соседях: одну комнату занимала студентка Ка-тя, другую старушка-пенсионерка, хозяин третей комнаты, соседней с возможно будущей моей, в ней не проживал. В плюс к осматриваемой комнате было и обстоятельство наличия ключей у жильцов только этой квартиры от двери чердака, где можно было развешивать сушиться постиранное бельё-тряпьё. Во время нашего с мамой осмотра этой комнаты в ней было светло. Телефон в этой коммуналке был. В коридоре. Водогрей в ванной был. Но в данный момент он вышел из строя. А капитальный ремонт в доме времён Раскольникова & Достоевского, естественно, был. Хозяином этой комнаты был очень молодой человек Паша.
