Ну, вот и все. Она попыталась наладить контакт, а он ее оттолкнул. Будто это она разрушала их брак. Да кто он такой? Она больше никогда не будет уязвимой. Никогда. Она будет играть в его игры, разговаривать вежливо и притворяться перед всеми, даже перед детьми, что все в порядке. Если он хочет войну, то и получит войну. Она не покажет ему, как задета. Уязвимость только вела к новым ранам.

Тэсс глубоко вздохнула и направилась в гостиную, откуда доносился веселый шум. Но когда она распахнула дверь, перед ней открылась сцена как из Ноэля Коуарда^[10]: женщины в длинных платьях (в длинных платьях?), а мужчины в смокингах. О, черт! Она невнимательно прочла приглашение. К ней подошел Марк, который явно был в ярости. Он взял ее под руку.

— Почему ты мне не сказала, что нужны смокинги? — прошептал он ей на ухо. — Ты что, специально решила меня выставить идиотом?

— Конечно нет, — прошипела она в ответ. — Это просто ошибка.

— Почему у тебя мокрые волосы?

Тэсс не ответила.

— Лупи, как мы рады снова тебя видеть, — вежливо произнес Марк и отправился поговорить с мужчинами, среди которых были члены объединения, в которое он надеялся вступить.

Тэсс осталась в толпе лошадниц. Они безостановочно трещали о своих чертовых клячах, об охоте и пони-клубе, о том, каких успехов достигла Джемайма, почему мальчики так быстро теряли ко всему интерес, и чем лучше кормить скот зимой, и как бороться с браконьерами. Когда одна из этих женщин, настолько тощая, что рядом с ней даже палка казалась толстушкой, сказала «О, солома, думаю, разве вы не согласны?», Тэсс поняла, что должна отойти, иначе она кого-нибудь ударит. Она подошла к Марку и встала рядом с ним. Разговор немедленно затих. Марк раздраженно посмотрел на жену.

— Не хочешь выпить?

— Нет, — ответила она беззаботно, — мне хватит.

— Пойдем, я налью тебе, — Марк крепко взял ее под локоть и повел к столу с напитками. — Ты ведешь себя по-свински.

— Неподходящая лексика для такой компании, тебе не кажется? — В голосе Тэсс звучало раздражение. — Я не желаю, чтобы меня запихивали в толпу помешанных на лошадях зануд, из которых ни одна не спросила еще, чем я занимаюсь или хотя бы о моих детях. — Она отвернулась от гостей. — Я их не интересую, на мне неподходящая одежда, мне здесь не место. Я их ненавижу и хочу домой.

— Ты ведешь себя как ребенок. Да, конечно, некоторые люди тут невыносимы, но они наши соседи, и нам надо с ними уживаться. Постарайся наладить контакты.

— Нет, не сегодня. Давай поедем домой.

Но Марк ушел.

Раньше они бы посмеялись над такой ситуацией. Она бы поймала его глаза через полную народа комнату и бросила бы ему взгляд, говоривший «Вот олухи!» Но сейчас муж принял сторону чужих ей людей. Она его теряла.

Остаток вечера прошел мучительно. Как настоящая актриса, она кивала, смеялась и удерживалась от слез, тогда как на самом деле больше всего ей хотелось лечь и умереть. Быть сильной оказалось еще утомительнее, чем уязвимой. Надо было одеться в сталь и ничего не выпускать наружу.

Глава 28

— Где папа?

— Уехал, дорогая.

Хэтти посмотрела на нее, и глаза дочери наполнились слезами.

— Он даже не попрощался.

— Я уверена, что он зашел и поцеловал тебя.

— А тебя он поцеловал?

Тэсс отвернулась и начала собирать со стола грязные тарелки и миски, методично заполняя посудомойку. Потом задвинула лоток, вставила нижний держатель и закрыла дверь коленом. Наклонившись, она начала искать таблетку для машины в шкафчике под раковиной.

— Я спросила, он тебя поцеловал? — повторила Хэтти, встав у нее за спиной.

— Нет, дорогая. Не поцеловал.

— Мам, где моя чистая рубашка?

— Над плитой. Погоди, ты измазался яйцом, а вокруг рта у тебя зубная паста.

— Ой, — сказал Олли, когда Тэсс послюнявила палец и протерла ему лицо, — больно.

— Но ты должен выглядеть лучше всех, правда, мама? — вставила свое слово Хетти.

— Правда. Ему столько призов надо получить. Может, тебе стоит взять с собой чемодан, — сказала Тэсс, улыбаясь.

— Ой, мам, ну тебя.

— Просто я очень тобой горжусь.

— А папа не гордится, да?

— С чего ты взял? Конечно, гордится.

— Так почему он улетел сегодня? Конференция еще только через неделю. Он мог бы и прийти в школу.

— Папа должен будет пораньше вернуться, помнишь? Чтобы я могла разобраться с выставкой, — Хэтти и Олли переглянулись и изобразили зевоту.

— Где Джейк?

— В постели.

— О господи, — раздраженно проговорила Тэсс. — Олли, иди разбуди своего брата и скажи ему, что если он немедленно не встанет, то я не подвезу его в школу. А если он опоздает на собрание, то у него будут проблемы.

Олли затопал вверх, она услышала, как дверь спальни открывается, а потом раздался грохот.

— Боже, что там еще? — Тэсс взбежала по лестнице, прыгая через ступеньку. Олли изумленно стоял у двери.

— Джейк бросил в меня мячом.

Ну все, подумала Тэсс. С меня хватит. Она распахнула дверь. Занавески все еще были задвинуты, но яркое июльское солнце пробивалось сквозь них достаточно, чтобы она могла разглядеть Джейка. Она решительно подошла и отдернула одеяло. Сын лежал на спине с закрытыми глазами, в одних шортах.

— Вставай, — сказала она, — и не смей так бросаться вещами. — Она почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы.

— Что с тобой такое? — спросил Джейк, открывая глаза.

— Ничего. Я просто устала вечно за всеми гоняться. Мы опаздываем, так что давай немедленно поднимайся — она сдернула одеяло на пол.

— Ладно-ладно, не сходи с ума. И вообще, какая разница, если я не приду? Я же не чудо-мальчик, которому полагается миллион призов.

— Ты не можешь обвинять своего брата в успехе!

Он спокойно посмотрел на нее, приподнявшись на локте.

— Конечно, этого быть не может. А где папа?

— Уехал.

— Разумеется. Ну что ж, по крайней мере только один родитель будет свидетелем того, что я единственный в классе не получу никакой награды, даже завалящего библиотечного жетона за усердие.

— Ты чуть не получил спортивный приз.

— Чуть-то чуть, но все же не получил, — сказал Джейк, вставая и оглядываясь в поисках своей формы. Она лежала кучей в ногах кровати. — Ты постирала мою рубашку?

— Нет, — сказала Тэсс, — извини, забыла. Ты уже знаешь, кто будет старостой?

— Да, — сказал Джейк, — слышал. И можешь не спрашивать, я старостой не стал, и даже дежурным по столовой. Ясно? Тогда разговор окончен.

По пути домой из их школ, пообещав, что они с Хэтти не опоздают на церемонию вручения призов в два часа, Тэсс задумалась о том, что ей надеть. Какое-нибудь платье, наверное. И пиджак. Она надеялась, что будет не единственной, кто придет на церемонию без мужа.

Они с Хэтти неловко пристроились на складных стульях под продуваемым насквозь навесом. Хэтти была в нарядном платье в цветочек, которое она ненавидела, а Тэсс в бежевом льняном на пуговицах, на которое она пролила молоко перед самым уходом. Пришлось опустить полу между коленями, чтобы скрыть мокрое пятно. К ней наклонилась Линда, мать одного из друзей Олли.

— Правда, Олли молодец?

— Да, я очень им горжусь.

— А Марка нет?

— Ему пришлось уехать.

Линда сочувственно вздохнула. Ее собственный муж сидел рядом с ней, одеревенев от скуки, в элегантном костюме в полоску. Он достал мобильник, с тоской посмотрел на него и выключил.

— Когда они начнут? — спросил он раздраженно. Линда сняла с его лацкана пушинку и поудобнее положила сумочку на колени. Тэсс заметила, что на ней были перчатки. Тэсс единственная среди матерей была без шляпы. О боже, это прямо как светская свадьба.

В зал вошел класс Джейка. Все, кто заработал призы, должны были сидеть на особых стульях впереди, и Джейк был вовсе не единственный, кто ничего не получил. Тут он преувеличивал. Но где же он? Она видела его друзей, но Джейка среди них не было. Он не мог опоздать на церемонию. Он должен быть где-то здесь. Тэсс вытянула шею, чтобы посмотреть, не стоит ли он сзади. Но тут вошел шестой класс^[11], и учитель, замыкавший процессию, задвинул края тента. Может, Джейк заболел? Почему из школы ей не позвонили?