Несмотря на солнце, тропинка была еще сырая, напоминая о наступающей осени, и маленькие ручейки стекали с одного ее края, сливаясь в бегущий к морю настоящий поток. Через него был перекинут мостик, перила которого отшлифованы сотнями рук, бравшихся за них всякий раз, когда ящики со льдом, сумки с мокрыми полотенцами и объемистыми масками и ластами казались слишком тяжелыми. Девочка исчезла из виду, но Тэсс не тревожилась: Хэтти прекрасно знала, куда идти, на берегу моря она наверняка подождет мать.
Большая часть тропинки была в тени от нависающих ветвей, но примерно в двадцати метрах от берега вдруг открывался вид, от которого у Тэсс всегда перехватывало дыхание. А сегодня он показался еще лучше, потому что здесь никого больше не было, и никто не портил пейзаж пляжными сумками и тентами. Тэсс очень ревниво относилась к этой крошечной бухте. Хоть она и сама была отдыхающей, другие люди вызывали в ней раздражение, будто она одна понимала секрет ее красоты.
Впереди раскинулось зеленое поле, по нему петляла пыльная тропинка до самого перелаза, от которого начинался крутой спуск к берегу. На секунду Тэсс замерла и подумала, что если бы это и был весь мир, ей бы его вполне хватило. Полная внезапной радости, она побежала по тропинке, едва удерживаясь, чтобы не раскинуть руки и не закричать во все горло, как это делали Джейк и Хэтти. Миновав перелаз, она спрыгнула вниз и огляделась в поисках Хэтти.
Крошечная фигурка сидела у воды. Море этим утром было спокойное; волны лениво накатывались одна на другую, и на темно-зеленом фоне то тут, то там виднелись белые, будто иней, барашки.
Они приезжали сюда каждое лето, и море всегда выглядело по-разному. Иногда оно казалось мрачным и неспокойным, серым, но чаще — голубым. Правда, это была не такая глянцево-бирюзовая голубизна, как в Средиземном море, а тусклая, угрожавшая холодом в глубине. Тэсс скинула туфли и осторожно направилась к Хэтти, чувствуя, как крошечные камешки впиваются в ноги.
— Купаться пойдешь?
— Вода холоднющая! — ответила Хэтти, вздрогнув от восторга. Она вытащила несколько оливково-зеленых плетей и теперь тщательно раскладывала водоросли у себя на ногах. Вода до сих пор касалась только ее пальцев, но вдруг набежавшая волна залила ноги до колен, так что Хэтти с визгом вскочила.
— А ты будешь купаться? — спросила она у матери.
Тэсс помолчала, глядя на горизонт. Темно-синюю плоскость моря нарушала только рыбацкая лодочка, паруса которой трепал ветер.
— Пожалуй. Если ты будешь.
— Тогда наперегонки! — крикнула Хэтти и помчалась по мелководью, поднимая брызги. Тэсс скинула шорты и свитер на песок, но дочь к тому времени была уже в воде по колено. Она медленно шла по мелководью, время от времени останавливаясь, чтобы посмотреть то на островок водорослей, щекотавший ей ноги, то на стайку мелких серых рыбешек.
— Я победила! — в голосе дочери звучало торжество.
— Только далеко не заходи! — отозвалась Тэсс. — Я немного проплыву вперед.
От холода у нее сначала онемели колени, потом бедра, живот. Но через несколько секунд онемение прошло, и, глубоко вдохнув, она нырнула вперед, немедленно почувствовав новый прилив холода, от которого зашумело в ушах. Выплыв и привычным движением убрав воду с лица, она повернулась, чтобы посмотреть на Хэтти. Та рассеянно махнула ей в ответ и снова опустила голову, зачарованно разглядывая, словно драгоценность, лежащую у нее на ладони крошечную расколотую розовую раковину.
Заправив за уши светлые, до плеч, волосы, Тэсс повернулась и поплыла, чувствуя, как ее тело начинает воспринимать ледяную воду почти как теплую, наслаждаясь тревожным ощущением, когда не знаешь, что под тобой. Неспешно переворачиваясь на спину, она смотрела на чаек в небе. Птицы ловили воздушные потоки и падали со сложенными крыльями, чтобы поймать следующие, а потом легко взмывали вверх. Тэсс поплыла, качаясь на медленных тяжелых волнах, а потом повернулась, чтобы проверить, где дочь.
Хэтти на берегу не было.
Глава 1
Конец каникул сопоставим разве что с концом света. Стояло бабье лето. Идущая за ним по пятам осень, а затем долгое ожидание Рождества казались Тэсс сплошной мукой. Если бы они с Хэтти могли остаться здесь одни навсегда!
Вечером неожиданно зазвонил телефон. Она как раз убиралась в кухне, готовясь к отъезду. Тэсс схватила трубку. Наверно, звонит один из мальчиков — обнаружил, что забыл что-то ужасно важное, вроде видеоигры или одного из томов «Гарри Поттера». Однако это был Марк. В его низком голосе сквозь иронически жалобный тон прорывалось настоящее раздражение.
— Тебе обязательно там оставаться? Мы приехали час назад, чертов холодильник разморозился, на полу лужи, а в хлебнице мышиные какашки. Ну, пожалуйста, Тэсс, приезжай домой. Ты нам нужна.
Ее охватили чувства, которые мог возбудить только он, — ощущение вины без всякой видимой на то причины, смешанное с тревогой и любовью. За недолгое время, что они были вдвоем с Хэтти, она уже и забыла это состояние, но оно жило в ней и вот снова заставило осторожно выбирать слова, прокручивать в голове фразы, прежде чем их произнести, стараясь предугадать реакцию Марка. Оно перекрывало чувство свободы, словно только муж и его чувства имели значение.
Ну вот, у Марка в хлебнице мышиные какашки. Как Тэсс себя ни уговаривала, все равно чувствовала себя виноватой за то, что бросила свои обязанности и как эгоистка решила провести этот драгоценный день с дочерью. Вокруг нее опять начинали «кружить тигры».
Для Марка каникулы — приятная перемена, возможность отдохнуть и провести время с детьми. Но к концу второй недели он уже с нетерпением ждал, когда наконец сможет вернуться к настоящей жизни, в которой ощущает себя уверенно и которая приносит реальные плоды. Такая жизнь утомляла его куда меньше, чем роль отца троих детей, которым все время что-то надо и которые никогда не бывали довольны его решениями все сразу. Он их обожал, но Тэсс знала, что каждодневное круглосуточное общение с детьми было для него утомительным. Для нее тоже, но она привыкла. Марка же усталость делала раздражительным, и к концу второй недели его ограниченный запас терпения иссякал.
Для Тэсс каникулы имели куда большее значение. Они давали ей шанс расслабиться и подумать. Дома размышлять никогда толком не получалось — каждый раз что-нибудь отвлекало. То надо найти пропавший учебник по географии, то спрятавшийся куда-то магнитофон. Но теперь Хэтти уже семь, мальчики привыкли к средней школе, так что пора взять свою жизнь под контроль и заняться собственными планами, а не позволять троим детям, вечно отсутствующему мужу и хаосу в доме дергать ее туда-сюда, будто водоросли в приливной волне.
Шанс иметь время подумать, а не мчаться, запыхавшись, от одной мелкой катастрофы к другой, часто не успевая даже посмотреть на себя в зеркало, показался ей знаком свыше. Невероятно, но за эти две недели, когда она делила обязанности по присмотру за детьми с мужем, Тэсс поняла, что еще не добилась в жизни того, чего хотела и к чему стремилась. От необходимости уезжать, покинуть место, где у нее впервые зародилась мысль о возможности перемен, ей становилось страшно. Тэсс боялась потерять эту надежду, боялась, что, столкнувшись с повседневными проблемами, она сломается, а ее планы окажутся смешными и невозможными.
Марк, конечно, рассердился, что Тэсс не поехала с ним в Лондон и что ему пришлось всю дорогу слушать, как Олли и Джейк без всякого удовольствия обсуждают, что завтра в школу, и спорят, кому сидеть спереди рядом с папой. И именно ему придется открыть входную дверь и столкнуться с затхлым воздухом дома и кучей счетов. За пятнадцать лет их брака она, сама того не желая, стала его буфером, защитой от повседневных мелочей. Так что когда ему приходилось бывать с детьми наедине, он чувствовал себя неуютно. Только благодаря ее отсутствию он начинал понимать, сколько мелких забот, на которые он даже не обращает внимания, ежедневно ложится на ее плечи. Марк терпеть не мог оставаться в доме без Тэсс.
