Лиззи и Ром всегда были рядом, то вместе, то по отдельности. Рассказывали, как прошел день, что нового, какая там погода, а погода была шикарная, начало осени, теплые дни с прохладным, свежим ветерком, не так душно, как летом, меня изредка выпускали во двор подышать воздухом, на этом развлечения заканчивались. Алекс часто заходил, осматривал, иногда просто приходил поболтать. Немолодой мужчина, но очень современный, с широкими взглядами на жизнь. Его муж, да-да, муж – веселый парень лет двадцати двух, тоже часто приходил, видите ли, Алекс стал пропадать на работе и все уши ему про меня прожужжал, вот и приперся знакомиться.

Наше знакомство с Джорджем проходило…экстремально. Алекс задержался после смены, притащил мне чупа-чупс и рассказывал про одного веселого пациента, который каждую ночь ровно в полночь встает в туалет и неизменно засыпает на унитазе, а утром его будит уборщица. Поначалу милая женщина пугалась, но теперь уже привыкла. А сам пациент громко на все отделение вопит: «Что за шутки, сколько можно!!! Да что за больница-то такая!!!» И как раз в тот момент, когда я чуть ли не плакал от смеха, в палату влетел взъерошенный парень с дикими воплями: «Значит, ты мене с ним изменяешь? Да это же ещё ребенок! Вот правильно мне мама говорила,…не сделает он тебя счастливым!», парень картинно заламывал руки и поднимал очи к небу. С перепугу я даже икать начал. Конечно же, потом, выяснилось, что меня разыграли, а сам Джордж начал часто наведываться, а когда выяснилось, что он был на моей первой, и пока единственной, выставке, и ему очень понравилось, вообще чуть ли не жил у меня. Я узнал историю их знакомства, рыдал пару часов – в душе конечно. Очень трогательно и радостно. Вообще, они безумно подходили друг другу, ругались, мирились, спорили. Старались не проявлять своих чувств на публике, то бишь при мне, но их чувства искрили сильно, и не видеть этого было невозможно. А мне оставалось лишь грустно улыбаться и отводить взгляд, когда в очередной раз Джордж спрашивал:

- Малыш, кто разбил тебе сердце?

- Никто, с чего ты взял?

- Я не такой раздолбай, как кажется, я все вижу…не скажешь?

- Не скажу, прости, – и снова улыбаюсь, а он лишь тяжело вздыхает, протягивая очередную конфету.

За все время, что я лежал в больнице, изрисовал пять толстенных альбомов. Один посвятил Алексу и Джорджу, ну в том смысле, что там были только их портреты и наброски. Совместные и по отдельности. Рисовать тянуло жутко, так же, как и курить, но курить было нельзя, поэтому я рисовал, рисовал…только и делал, что рисовал, полностью закрываясь от действительности, погружаясь в себя и ведя беседы со своим родным и любимым базаром. Непрошенных гостей, таких как отчаяние, апатия, безысходность, боль нам удалось совместными усилиями пусть не выгнать за дверь, но хотя бы запереть в кладовке. Про Каина я не спрашивал, Лиз и так каждый раз нервно вздрагивала, когда я открывал рот, что бы что-то сказать. То, что он жив и здоров, я не сомневался. В новостях только и говорили о его турне, походах по клубам и интервью. Концерты транслировали в реальном времени, но я не смотрел. А зачем? Не хочу знать ничего, буду помнить, как было с ним хорошо, когда он был только моим. Хотя…моим-то он, наверное, никогда и не был. Сам виноват, нельзя было признаваться, я его просто оттолкнул, знал, что так будет, но не смог промолчать, слишком сильно это чувство давило на меня. Да и если честно, я надеялся на взаимность, хотя бы легкую привязанность. Но ни того, ни другого не было. «Не вини себя, когда-нибудь это все равно случилось бы» – убеждал разум любовь. «Чем позже бы это произошло, тем больней бы было». Знаю, знаю, все знаю, но страдаю, хотя нет, не страдаю, довольно успешно я научился улыбаться, мама верит, папа верит, только Лиз каждый раз качает головой на мою улыбку. Но ничего, и она поверит, уж я постараюсь. Сегодня у меня праздник, меня наконец-то выписали после почти четырех месяцев заточения. Практически полностью здоровый, только бледный, я радостно восседал во главе праздничного стола. Народу было не много: родители, Ром с Лиззи, Ром уже считался членом семьи и никак иначе, Алекс с Джорджем. Теплый семейный ужин. Под конец как-то некстати, вспомнился наш с Лиз день рождения. Такой же ужин, только вместо Алекса и Джорджа был Каин. Он подарил мне кулон из белого золота с подвеской-вороном на длинной цепочке, я носил его, не снимая, и сейчас он тоже висел у меня на шее, под одеждой его никто не видел и вопросов лишних не задавал. А потом мы всю ночь катались по ночному городу, залезли на крышу его дома, я рассказывал про созвездия, которые успешно отыскивал на небе. Он грел меня собой, горячо дышал в затылок, и его сильные руки на моей талии дарили уверенность в завтрашнем дне, а сейчас… Плевать, у меня праздник и все хорошо. «Самообман – не выход из ситуации» – завел свою шарманку разум. «Не начинай, если больше нечего сказать, просто помолчи» – огрызнулся я. Так, надо развеяться.

- Алекс, а ведь я уже здоров? – хитро прищурившись, спросил я врача.

- Ну, в общем и целом, да.

- Тогда…А тогда пойдемте в клуб.

- В клуб? – удивилась сестра. – Нас с тобой не пустят, тут же нашлась она…

- Пустят, нас Ром проведет, правда? – я просительно посмотрел на парня моей сестры.

- Ну…ээ…- замялся тот, гладя на доктора.

- Алекс, ну ведь я же здоров, ну подумаешь, бледный, просто мало двигался. Ты же сам сказал, а мне нужно…развеяться.

- Да, и в правду, родной, пошлите в клуб, – Джордж внимательно смотрел на мужа.

- Ну, хорошо пошли, – не выдержал тот столь пристального взгляда. – Только, если почувствуешь слабость, сразу поедешь домой.

- Ок! – радостно согласился я.

- И никакого алкоголя! – добавил Алекс.

- Да без проблем, – ой, кажется, я слишком быстро отреагировал. Вся компания смотрела на меня чересчур пристально. Улыбаемся, ещё шире, еще…успокоились. Вот и ладненько!

Собрался я быстро. Светлые брюки, черная рубашка, серебряный кулон в виде солнца на черном кожаном ремешке под шею, цепочка из белого золота скромно блестит, прячась в одежде. «Сними её» – разум. «Не могу, это подарок». «Сними». «Нет». «В чем смысл его носить, это просто безделушка, она для него ничего не значила» – ругался разум. «Зато для меня значит. Дорого, как память, в конце концов» – возмущалась сентиментальность. «Глупости все это!» «Я не сниму и точка» – рыкнул я, все сразу затихли. Я нетерпеливо подпрыгивал в кресле, пока собиралась сестра.

- Чего ты такой возбужденный? – спросил меня Алекс.

- Не знаю, просто устал сидеть на одном месте, хочется каких-то действий, – я перевел взгляд на Рома, который как раз закончил шептаться по телефону. – С кем разговаривал?

- Бронировал нам столик, – он широко улыбнулся.

- Отлично! – улыбнулся я в ответ.

- Я готова.

- Аллилуйя, я уж думал, мы не дождемся, – подколол я сестричку, обнимая и чмокая её в щеку. Она нарядилась в обтягивающие светло-синие джинсы и длинную тунику серебристого цвета, сидящую по фигуре, с яркими разноцветными блестками. Дружной толпой мы загрузились в «Хаммер» Рома. Большой ярко-желтый танк, я еле залез в этого монстра.

Знакомый клуб, знакомая обстановка, знакомый бармен. Мы заняли все тот же столик, я заказал себе грейпфрутовый сок. Посидели, выпили.

- Пойдемте танцевать, – предложил я.

- Ты же не любишь, – удивилась Лиззи.

- Ну, сегодня праздник, хочу двигаться, – я потянул за собой сестру, остальные поднялись сами. Танцевать я вроде бы умею, как говорят, но не люблю. Хотя сейчас…ну и что, что в ногах правды нет, зато в них есть успокоение. Отжигал я долго, до изнеможения и красных всполохов перед глазами. Все уже давно сидели и пили холодные напитки, а я продолжал танцевать. Пару раз пристраивался кто-то, но я аккуратно отходил, ощущение чужих рук на теле было неприятно, меня словно передергивало.

Вконец вымотавшись, я направился относительно бодрой походкой освежиться. Туалет был обычный, умылся прохладной водой, полегчало, точнее, закралась светлая мысль «Надо покурить». Выскользнув из туалета, постарался незамеченным добраться до бара.