И правда, сестра напоминала сейчас больше статую, чем оборотня или, уж тем более, человека. Совершенно не двигаясь, не выдавая ни единой эмоции, она неподвижно стояла в дверном проеме, сжав кулаки. И лишь животные алые глаза выдавали то, что Тереза очень сильно чем-то недовольна.
И ведь я знаю, чем. Мной. Ей будет гораздо проще жить, если в один чудесный момент она сможет вспороть мне живот или снять скальп.
– Я вызову полицию, если эта ненормальная сейчас же не уберется отсюда! – возмущается Бриджит. – Это уже не смешно.
С этими слова Бридж скрывается за дверцей в ванной, оставив меня один на один с чудовищем.
После быстрого исчезновения Бри мне становится все больше не по себе. Кажется, Тереза сейчас же примет обличие волчицы и перегрызет мне горло. А ведь сейчас меня даже некому защитить. Джереми бродит Бог знает где и, сомневаюсь, что услышит мои крики. Максимум – я подними на уши все общежитие, но, справится с кучкой перепуганных людей, Терезе не составит труда. И она даже не вспомнит о том, что это послужит угрозой их племени.
Но тут эта нелепая обездвиженность прекращается. В момент сестра оказывается прямо перед моим лицом и резким движением впивается мне в запястье. Убийственные глаза продолжают прожигать меня насквозь, но теперь в них отчетливо читается радость от того, что она причиняет мне боль. Если уж Тереза не смогла убить меня в лесу, сестра решила нанести мне увечия обличии человека?
Левое запястье пронзает режущая боль, я уже ощущаю, как Тереза начинает впиваться когтями. Мне хочется закричать, что есть мочи, ведь терпеть эту боль практически невыносимо. Но услышав мои вопли, сюда сбежится половина общежития, да и Бриджит может пострадать. Из всех студентов, проживающих здесь, она находится к нам ближе всего, а значит больше всех подвержена опасности.
Я хмурюсь, стараясь вырвать руку, но сестра лишь усиливает хватку. Кажется, она сломает мне запястье. Но Тереза знает, что делает! Она пришла сюда не покалечить меня, а предупредить о том, что она сможет сделать со мной, если я не забуду про оборотней, как про страшный сон. И насколько мучительно больно она может это делать.
К глазам начинают подступать слезы, я готова упасть на пол, корчась от боли. Но нужно терпеть до последнего. Конечно же, Тереза понимает, через какие круги ада я сейчас прохожу, но мне совершенно не хочется выдавать этого. Это будет лишь доказательство того, что слаба перед силой Терезы.
– Ты так смешна и немощна, Грей! – Нечеловеческим голосом рычит сестрица, находясь буквально в считанных миллиметрах от моего лица. – Среди таких, как мы, ты просто не выживешь!
Мне хочется засмеяться ей в лицо, но вместо этого из груди вырывается лишь мучительный писк. Хоть бы этого не услышала Бри! Хотя по шуму воды можно понять, что она сейчас нежиться в ванной, даже не подозревая, что происходит в комнате.
– Я надеюсь, ты догадалась, чего я хочу от тебя! – Продолжает Тереза, глядя мне прямо в глаза. Представляю эту картину со стороны: сильная, властная, непоколебимая и устрашающая Тереза и я – жалкое слабое создание с искореженным от боли лицом. Это было бы очень смешно, ну будь оно так печально. – Старайся не забредать глубоко в лес. – Это она произносит с некой насмешкой в голосе, который неприятно режет слух. Я бы пожелала отойти от волчицы как минимум метра на два. – И уж тем более не ошивайся рядом с Альфой.
С этими словами Тереза резким движением обрывает мой браслет, подаренный отцом. Маленькие камушки со звоном рассыпаются на паркете, а сестры уже и след простыл. Я делаю глубокий вдох, хватаясь за больную руку. Она продолжает мучительно ныть каждой клеточкой, к которой прикоснулся оборотень. Ох уж эта ревность! Никогда она не доводит до добра.
Бросив взгляд на свое запястье, я с ужасом обнаруживаю огромные синяки багрового цвета и жуткие отметины от ногтей, которые начинают немного кровоточить. В душе перестает шуметь вода. Нужно поскорее укрыть все отметины, иначе у Бридж будет слишком много вопросов.
– И что было нужно этой ненормальной? – Подруга выходит из ванной как раз в тот момент, когда я тщательно закутываюсь в халате, стараясь по максимуму закрыть больную руку.
– Я и сама не поняла, Бри. – Какая бессовестная ложь. – Она ушла практически сразу, как ты решила скрыться в ванной.
Подруга смотрит на меня с недоверием, словно видит насквозь. Чувствую себя маленькой лгуньей, которую вот-вот уличат во вранье. Бри хмурит брови еще несколько секунд, но потом с легкостью отпускает все это. Кажется, словно в ее голове сработал какой-то сигнал, и она тут же переключилась на абсолютно другие вещи, которые занимают ее куда больше, чем пустая болтовня о моей ненаглядной сестре, представляющей собой монстра.
– Можешь помочь мне с историей? Я совсем запуталась в этой викторианской эпохе.– Бридж выглядит непоколебимой. Я лишний раз поражаюсь способности подруги так быстро переключаться на другие темы. Да, мне не помешал бы этот дар по отношению к размышлениям об оборотнях.
В следующие минуты мы уже сидели на ее кровати и пытались разобраться во всех исторических сводках, дабы Бри не ударила в грязь лицом на парах по истории.
Штат Мичиган. Энн-Арбор
7 сентября. Среда
Следующее утро было слишком тяжелым для меня.Похоже, вчера в лесу меня здорово продуло, и теперь мое горло как будто разрезают изнутри. Идти на занятия в шарфе совсем не хочется. Поэтому, собравшись в университет, я закидываю в рот пастилку от кашля и, натянув на лицо как можно более непринужденный вид (мне совсем не хочется объяснять каждому, почему я такая поникшая), я направляюсь к выходу из общежития. Больная рука по-прежнему ноет, к запястью практически невозможно прикоснуться. Как хорошо, что правша. Иначе вообще не смогла писать на занятиях.
Пары проходят до того мучительно, что я просто готова взвыть. Ужасная боль в горле вперемешку с саднящей рукой и сонной головой, ведь вчера мы с Бри копались в истории до поздней ночи, просто сводят меня с ума. Единственная моя мечта сейчас – это добраться до кровати и долго спать, закутавшись с головой в одеяло.
Что двигало Терезой в тот момент, когда она заявилась в нашу комнату? Ревность. Конечно же. Ей было бы гораздо легче существовать, если бы вчера вечером она сломала мне шею, и делу конец. Их счастью с Джереми ничего бы не угрожало, и никто бы не влезал в тайны жизни оборотней. Хотя я очень сомневаюсь, что е волнует ее стая. Чрезмерное внимание Джереми ко мне – вот что привело ее в бешенство. И я солгу, если скажу, что не понимаю ее. Я жутко ревновала, когда мама тряслась над Терезой, как над историческим трофеем, а про меня совсем забывала. Мне хотелось скинуть сводную сестрицу из окна, лишь бы на меня снова обратили внимание. Но, конечно же, я не совершала безрассудных поступков. По крайне мере, настолько безрассудных.
На последнее паре я буквально слежу за каждой миной, ожидая того волшебного момента, когда на всех парах помчу домой. У Бридж еще одна лекция, поэтому дома она будет немного позже. Что же? У меня будет замечательное время для того, чтобы побыть в тишине и спокойствии.
Три минуты. Две. Одна.
– На следующем занятии у нас семинар, темы для доклада можно взять на студенческом портале. Все свободны! – Это были последние слова преподавателя, и студенты рывком, словно по условному сигналу в голове, вскакивают со своих мест.
Со скоростью старой черепахи я собираю свои вещи и плетусь к выходу.
На улице веет прохладой. На небе виднеется голубизна и лучики осеннего солнца, упорно пробирающиеся сквозь тяжелую пелену облаков. Лицо обдает холодным ветром, словно напоминая мне, замечтавшейся о теплом денечке, что лето прошло, и впереди нас ждут только холода.
Застегнув до самого горла свою джинсовку, я поспешно направляюсь в общежитие. В голове уже вырисовываются картинки того, как я плюхнусь на кровать, выпив горячего чая, и хорошенько вздремну. А проснусь уже со светлой головой. Только вот руку нужно все-таки перемотать бинтом. Любое прикосновение к ранкам отзывается нестерпимой болью. Лишний раз в моей голове проносится мысль о том, что страшнее оборотне хищников не найти.
