Октябрьский переворот 1917 г. обратил коммунистическую теорию в практику, но реализация на практике большевицкого принципа о праве наций на самоопределение вовсе не входила в планы новых московских коммунистических вождей. Над множеством национальных пролетарских государств должна была господствовать единая, направляющая политическая властная воля. И эта единая властная воля оформилась в виде Российской коммунистической партии (большевиков) – РКП(б).

В 1922 г. на территории бывшей Российской Империи было 4 номинально независимые советские республики: Российская Федеративная (включавшая ряд автономий), Украина, Закавказская Федерация, состоявшая из Армении, Азербайджана, Грузии и ряда автономий, и образованная в январе 1919 г. Белоруссия. Уже в декабре 1920-го и январе 1921 г. большевизированные Украина и Белоруссия передали в ведение РСФСР свои комиссариаты военных и морских дел, внешней торговли, финансов, почт и телеграфов, труда. В 1921 г. такие же договоры были подписаны с большевицкими режимами, насажденными из Москвы в Закавказье – в Азербайджане, Грузии и Армении. В 1922 г. все эти окраины, а также Дальневосточная республика и занятые Красной армией Хива и Бухара, объявленные «народными советскими республиками», передали РСФСР свои международные отношения. Так большевики установили властное единство на большей части Российской Империи. В ЦК РКП(б) встал вопрос о его «правовом» оформлении.

В 1919–1922 гг. «национальные» коммунисты (украинские боротбисты, украинские социал-демократы; грузинские коммунисты – Махарадзе, Мдивани и иные; Энвер Паша и его пантюркисты в Туркестане, позже – члены Мусульманской коммунистической партии Султана Галиева) приняли принцип самоопределения наций не в качестве тактического лозунга, но как подлинную составляющую коммунистического символа веры, и согласились на сотрудничество с московскими большевиками ради не только социального, но и этнического освобождения соплеменных им «пролетариев». Коммунистические партии Украины, Белоруссии и Грузии, а также Мусульманская коммунистическая партия (татарских коммунистов) предпринимали энергичные попытки сохранить независимость своих социалистических республик и некоторую хотя бы автономию национальных коммунистических партий, но напрасно. Используя инструмент безусловной партийной дисциплины, Ленин и Троцкий смогли добиться соединения советских республик в Союз. Те, кто остались противниками соединения, даже если они возглавляли соответствующие республики, в знак протеста могли только подать в отставку со всех государственных и партийных постов. Такие видные национальные коммунистические лидеры, как Буду (Поликарп) Мдивани и Филипп Махарадзе в Грузии, Микола Скрыпник и Христиан Раковский на Украине, даже и не пытались сопротивляться объединительным действиям Москвы, опираясь на обычные, предусмотренные в таких случаях государственные средства, хотя они и возглавляли свои республики.

В России же, напротив, немало большевиков и даже большевицких лидеров желало создания единого Российского большевицкого государства, Российской коммунистической империи. За это в первую очередь ратовал нарком по делам национальностей Иосиф Сталин, за это выступал М.И. Лацис. Некоторые коммунисты отрицали саму возможность права на политическое самоопределение национальностей (Карл Радек, Георгий Пятаков, Николай Бухарин, Феликс Дзержинский, Михаил Покровский). «Всё это пресловутое «самоопределение» не стоит выеденного яйца, – рассуждал, например, Пятаков, одно время глава Коммунистической партии (большевиков) Украины. – Это или просто дипломатическая игра, которую в некоторых случаях нужно играть, или это хуже чем игра, если мы берём это всерьёз».

Столкнулись два национализма – имперский и местный, которые могли в самом начале разрушить любимое детище Ленина и Троцкого – Всемирную советскую социалистическую республику, ради которой большевики и захватили власть в России.

Ленин и Троцкий были совершенно свободны от какого бы то ни было этнического национализма. Русский патриотизм они ненавидели так же яростно, как и веру в Бога. Национального еврейского чувства в них не было совершенно. Это были странные существа безрелигиозные и безнациональные. Латыш Лацис и грузин Сталин так же не имели религиозного и национального чувства, но они были снедаемы имперской идеей. Ленин и Троцкий видели себя шире, границы Российской Империи были тесны для них. Они ощущали себя гражданами мира и желали владеть всем миром. Их кумиром была неограниченная никакими государственными границами власть над народами и континентами.

Как «защитить русских инородцев от нашествия того истинно русского человека, великоросса-шовиниста, в сущности, подлеца и насильника, каким является типично русский бюрократ… <от> этого моря шовинистической великорусской швали… от истинно русского держиморды?» – спрашивал Ленин. С другой стороны, Сталин предупреждал Ленина (письмо от 22 сентября 1922 г.), что «мы переживаем такую полосу развития, когда форма, закон, конституция не могут быть игнорированы, когда молодое поколение коммунистов на окраинах игру в независимость отказывается понимать как игру, упорно принимая слова о независимости за чистую монету и так же упорно требуя от нас проведения в жизнь буквы конституций независимых республик». Сталин был за «автономизацию» нерусских республик, то есть их вхождение в РСФСР на правах автономий.

Выходом из этого кризиса для большевиков оказалось, как всегда, хитроумно-лживое решение Ленина. Держа в уме цель «всемирной советской республики», Ленин отстаивал идею союза «равноправных республик». «Мы признаем себя равноправными с Украинской ССР и др. и вместе и наравне входим с ними в новый союз, «Союз Советских Республик Европы и Азии»», – писал Ленин. Входящие в союз республики, предложил он, как государства должны быть вполне независимы и потому могут в любой момент выйти из союза, порвать с ним. Но коммунистическая партия должна быть единой во всех государствах союза и должна удерживать власть над народом, не считаясь с волей самого народа. Эта единая коммунистическая власть будет обеспечивать всецелое политическое, экономическое и идеологическое единство союза коммунистических государств при формальной их независимости друг от друга. Понятно, что выход из союза в таком случае становится чистой фикцией. Единая коммунистическая власть никогда не согласится на него, а без согласия этой единой коммунистической власти никто и пальцем не должен сметь пошевелить в союзе независимых «советских» «республик».

Подход Ленина взял верх не без борьбы между Лениным и Сталиным. Они крепко поссорились на этом вопросе. Но позднее Сталин неукоснительно следовал ленинской модели. В октябре 1922 г. на пленуме ЦК РКП(б) руководство большевиков единогласно одобрило предложение Ленина. «Признать необходимым заключение договора между Украиной, Белоруссией, Федерацией Закавказских республик и РСФСР об объединении их в «Союз Социалистических Советских Республик», с оставлением за каждой из них права свободного выхода из состава «Союза»», – гласило решение пленума. 30 декабря 1922 г. I съезд Советов Союза, следуя указаниям большевицкой власти, утвердил декларацию о создании Союза Советских Социалистических Республик. Декларация провозглашала равноправность всех республик, добровольность их объединения, свободу выхода. Всё это была стопроцентная ложь. Привлекательный фасад советской федерации только для слепых мог скрыть стальной каркас клетки, выкованный единой коммунистической партией. Принцип, на котором предлагал строить большевицкое государство Ленин, полностью восторжествовал.