Но ожидавший в тюрьме ГПУ на Лубянке показательного суда, сам Патриарх Тихон не знал о широкой международной кампании в защиту его и Русской Православной Церкви и согласился принять условия Антирелигиозной комиссии ЦК РКП(б), при выполнении которых Верховный суд РСФСР должен был освободить его из-под стражи.
Документ
27 июня 1923 г. в газете «Известия» было опубликовано заявление св. Патриарха Тихона в Верховный суд: «Обращаясь с настоящим заявлением в Верховный Суд РСФСР, я считаю необходимым по долгу своей пастырской совести заявить следующее. Будучи воспитанным в монархическом обществе и находясь до самого ареста под влиянием антисоветских лиц, я действительно был настроен по отношению к Советской власти враждебно, причем, враждебность из пассивного состояния временами переходила в активные действия, как-то: обращение по поводу Брестского мира в 1918 году, анафематствование в том же году власти и, наконец, возражение против декрета об изъятии церковных ценностей в 1922 году. Все мои антисоветские действия, за немногими неточностями, изложены в обвинительном заключении Верховного Суда. Признавая правильность решения Суда о привлечении меня к ответственности по указанным в обвинительном заключении статьям Уголовного Кодекса за антисоветскую деятельность, я раскаиваюсь в этих проступках против государственного строя и прошу Верховный Суд изменить мне меру пресечения, т. е. освободить меня из-под стражи». – Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти. 1917–1943. М., 1994. С. 280–281.
27 июня 1923 г. Патриарх Тихон был освобождён из Лубянской тюрьмы, сопроводив, согласно преданию, своё «освобождение» трагическими словами: «Пусть имя моё погибнет для истории, лишь бы Церковь была жива». С этого дня и до конца своего Патриарх Тихон жил в келье Донского монастыря, где до этого в течение почти целого года находился под домашним арестом, тем самым обозначая своё новое положение как Патриарха, находившегося в заточении, хотя после снятия ареста ему и разрешались иногда поездки, например, в Сергиев Посад.
Возвращение св. Патриарха Тихона к руководству Русской Православной Церковью не только усилило влияние сохранявшей ему верность значительной части церковной иерархии, но и обусловило возвращение под его омофор большого количества духовенства, признавшего было власть обновленцев (среди них и будущего Патриарха Сергия Страгородского). Обновленческая церковь с этого времени вошла в состояние разложения, которое через 20 лет привело её к полному исчезновению.
Однако вынужденный «временно» допустить в порабощённой им стране существование Русской Православной Церкви большевицкий режим стал предъявлять Патриарху Тихону новые требования, при исполнении которых деятельность Церкви в лице её высшего и епархиального управлений могла получить в СССР легальный статус, а церковные гонения, якобы, могли быть ограничены. Продолжавшиеся до самой кончины Патриарха переговоры святейшего Тихона и его ближайших советников архиепископа Иллариона Троицкого, а после его ареста осенью 1923 г. митрополита Петра Полянского с главным чекистским «куратором» Церкви Е.А. Тучковым предполагали, прежде всего, следующие условия легализации Русской Православной Церкви:
1) Периодические выступления Патриарха с заявлениями о лояльности Церкви советскому государству;
2) Объединение хотя бы с одной из обновленческих группировок;
3) Осуждение вплоть до запрещения в священнослужении русских православных епископов, находившихся в политической эмиграции;
4) Предварительное согласование всех епископских назначений с ГПУ.
Патриарх Тихон соглашался лишь частично выполнять навязывавшиеся ему условия легализации. Он неоднократно выступал с посланиями, в которых подчёркивал свою лояльность советскому государству (послания от 28 июня 1923 г.; от 1 июля 1923 г.; от 7 апреля 1925 г.). В марте 1924 г. Патриарх Тихон вступил в переговоры с возглавлявшейся священником В. Красницким «Живой Церковью», но после требования православных епископов, высказанного ему митрополитом Казанским Кириллом Смирновым, прекратил эти переговоры. Периодически критикуя находившихся в эмиграции русских епископов за их политические заявления, делавшиеся от имени всей Русской Православной Церкви, Патриарх Тихон отказывался подвергать их запрещению в священнослужении. Наконец, требование допустить вмешательство ГПУ в систему назначения епископов св. Патриарх Тихон всегда категорически отвергал как канонически и морально неприемлемое.
Отказ предстоятеля Русской Православной Церкви выполнять большую часть требований большевицкого режима вызывал на него постоянно усиливавшееся давление большевицких властей, самым жестоким проявлением которого стало покушение на жизнь Патриарха 9 декабря (ст. стиля) 1924 г. Не исключавший возможность очередного ареста или иной внесудебной расправы над собой Патриарх Тихон во исполнение решения Поместного Собора сделал 7 января 1924 г. распоряжение о назначении в случае своей кончины Патриаршего Местоблюстителя.
Историческая справка
Покушение на жизнь Патриарха Тихона.
Вечером 9 декабря 1924 г. в покои Патриарха в Донском монастыре ворвались двое, выстрелили в него, но попали в келейника Патриарха Якова Сергеевича Полозова, который от раны вскоре скончался. Патриарх бросился за убийцами, но они убежали, по пути схватив шубу в прихожей, имитируя налет с целью грабежа. Патриарх настоял, чтобы его убитый келейник был похоронен на кладбище Донского монастыря. Восемь епископов и сонм духовенства совершали заупокойную литургию перед погребением Якова Полозова – самого близкого к Патриарху в последние годы его жизни человека.
7 апреля 1925 г., при обстоятельствах, позволяющих подозревать руку ОГПУ, Патриарх Тихон скоропостижно скончался в одной из московских больниц, войдя в историю Русской Православной Церкви как архиерей, стремившийся являть неисчерпаемую любовь в эпоху безграничной ненависти, умевший идти на уступки гонителям Церкви, но не переходивший грани между политическим компромиссом и церковным отступничеством. Ко времени смерти Патриарха Тихона в тюрьмах и в ссылке находилось 66 архиереев – почти половина русского епископата.
Воспоминания очевидца:
«После Каменного моста стали попадаться группы людей, идущих к Донскому. Чем ближе к монастырю, тем эти группы все разрастались, и по громадной Донской улице уже непрерывно двигались толпы. Здесь вереницы экипажей и автомобилей медленно двигалась среди молчаливого людского потока. Я воспользовался тем, что передо мною шла депутация католического духовенства, и без труда проник в древний и торжественный Донской собор. Казалось, совершалось вечно торжество Церкви. В свете бесчисленных свечей на высоком пьедестале посреди собора стоял утопающий в венках и цветах гроб. У него двенадцать иподиаконов-юношей держали свечи. Царские врата были отворены, и на престоле сияли свечи. Люди непрерывной лентой огибали гроб, кланялись и исчезали в темноте дверей, чтобы дать место новому людскому молчаливо-торжественному морю. У гроба непрерывно служились панихиды, и скорбно пели все молящиеся заупокойные песнопения.
Я был горько поражен смертью Патриарха. Я не только жалел о Святейшем как о человеке и деятеле Церкви, но ясно сознавал те невзгоды, которые готовились верующим с его уходом в иной мир. Но, глядя на его последнее торжество, я ощутил трепетную радость прославления его как святого. Святые познаются по их кончине, и великая любовь к покойному Патриарху, которая охватила всех православных, как бы вскрыла тайны неба и указала им на светлый путь покойного святителя Церкви…
Богослужение шло чинно и благоговейно, но толпа ждала необычайного. Ждали чуда, победы Православия, и это чудо свершилось. После Херувимской ко мне подошел пожилой рабочий и попросил от имени московских и серпуховских рабочих разрешения поклониться праху Святейшего. Я тотчас передал просьбу рабочих Е.Г., и он послал меня звать их.
Когда я вышел на паперть храма, я увидел переполненное Донское кладбище. Народ стоял у могил и на могилах, народ заполнял все тропинки и дорожки, народ виднелся у ворот и волнами колыхался на громадной Донской площади. Среди народа епископы и пресвитеры служили панихиды о Патриархе, и слова заупокойных молитв сливались с золотом весенних лучей и яркой лазурью ясного неба. И когда вереницей двинулись депутации рабочих поклониться в последний раз Святейшему Патриарху, раздались траурные гудки заводов. Эти траурные призыва тех, именем которых расколота Церковь, всколыхнули православных. И в этот чудесный час познали русские люди, что вся Русь хоронит своего Патриарха». – Записки священника Сергия Сидорова. М.: ПСТБИ, 1999. С. 54–59.
