Свидетельство очевидца
«Та моя первая… соловецкая зима оказалась последней для якутов, перед самым закрытием навигации большой партией привезенных на остров. Ходили слухи о подавленном в Якутии восстании, но проверить эти туманные новости было нельзя: якуты не понимали или не хотели говорить по-русски и ко всем «не своим» относились настороженно, отказываясь от всякого общения. От тех, кто мог добыть сведения в управлении, узналось, что на Соловки привезли состоятельных оленеводов – тойонов, владевших многотысячными стадами. По мере проникновения советской власти глубже на Север, якуты откочевывали всё дальше, в малодоступные районы тундры, спасаясь от разорения, ломки и уничтожения своего образа жизни и обычаев. За ними охотились и ловили тем рьянее, что у них водилось золото и драгоценные меха. Их расстреливали или угоняли в лагерь. Якутов скосила влажная беломорская зима и отчасти непривычная еда. Они все – до одного! – умерли от скоротечной чахотки». – О.В.Волков. Погружение во тьму. С.81.
В 1920-е гг. коммунисты не были озабочены подведением националистического фундамента под свое государство. Их главным образом увлекало дело строительства «всемирного союза трудящихся». Пройдет время, полагали они, и в таком союзе исчезнут всяческие этнические и культурные границы, языки сольются, расы смешаются. «Все будут приятно смуглявенькими», как объявлял один из героев шолоховской «Поднятой целины». Но все это в будущем, а нынче надо привлечь народы к интернациональному братству трудящихся и разорвать узы, соединяющие рабочий люд любой национальности с соплеменным ему классом буржуазии. Отсюда жесточайшая диктатура в политике и идеологии и либерализм в языковой политике.
В подготовке к слиянию народов коммунисты применяли целый набор хорошо продуманных методов. Во-первых, борьба и уничтожение всех националистов, не вписавшихся в коммунистические ряды. Во-вторых, система национально-территориальных образований, которая предполагает, что территория проживания того или иного народа должна быть выделена в особое автономное или, по меньшей мере, в национально-административное образование. Система национально-территориальных автономий кажется весьма демократическим учреждением, но на практике она приводит не столько к этническому возрождению, сколько к ассимиляции меньшинств.
Историческая справка
Еще в 1913 г. Ленин полемизировал с австрийскими социал-демократами Отто Бауером и Карлом Рённером по вопросу национально-государственного строительства. Австрийские социалисты выступали за принцип культурно-национальной автономии, но Ленин оказался её непримиримым противником. Во-первых, утверждал он, национально-культурная автономия разделяет, разобщает трудящихся различных национальностей и «искусственно» объединяет их с буржуазией тех же национальностей. Во-вторых, стратегическая задача коммунистов – строительство интернационального сообщества и слияние народностей – легчайшим образом может быть достигнута именно посредством национально-территориальной автономии. Причина этого – принципиальная многонациональность любой территории, а при быстрой индустриализации смешение народов становится практически неизбежным. Каждый промышленный город – это «плавильный котел» национальностей. Последующие этнодемографические процессы, протекавшие в СССР, доказали совершеннейшую верность ленинских предположений.
Третьим средством, к которому прибегли коммунисты в их национальной политике в 1920-е гг., стала изоляция народов от исторических корней их культур. Для этого, кроме уничтожения носителей традиционной культуры – небольшевицкой интеллигенции, духовенства, образованных представителей высших слоев, – использовался метод смены алфавита. Многие языки с древней письменной традицией и богатой литературой – татарский, монгольский, тувинский, таджикский, узбекский, азербайджанский – были переведены на латинскую графику. Вместо арабского алфавита была введена латиница в Азербайджане в 1923 г., в Татарии в 1927-м, в Средней Азии в 1929-м. В тюркских областях сторонниками перехода на латинский алфавит были и тюркские националисты, считавшие, что переход на латинскую графику сделает образование более доступным, а также расширит возможность освоения тюрками достижений европейской науки. Эта идея была поначалу поддержана большевиками, но по другим причинам. Большевики увидели в латинизации графики «начало революции на Востоке», а именно разрыв с мусульманской традицией. Отказ от традиционной арабской письменности рассматривался как эффективное орудие борьбы против ислама, т. к. арабской вязью написаны Коран и другие священные тексты мусульман.
Новые алфавиты для ранее неписьменных народов также создавались на основе латиницы. Научные и технические термины, как правило, транслитерировались при этом с английского или с немецкого, а не образовывались с использованием традиционных лингвистических методов. Нарком просвещения Луначарский попытался даже русский язык перевести на латиницу в конце 1920-х гг., вспоминая слова Ленина, что латинизацией русского языка надо обязательно заняться «в более спокойное время, когда мы окрепнем». Языки должны были разорвать со своим «буржуазно-поповским» прошлым с помощью внедрения нового «революционного» алфавита. Арабские буквы центральноазиатских языков «смотрят в прошлое», латинские буквы – в будущее коммунистическое общежитие – утверждали большевики. Так поступали, кстати, не только большевики, так поступил и Кемаль-паша в Турции, реформировав турецкий язык и заменив его графику с арабской на латиницу, так позднее поступали коммунисты в Северной Корее, Китае, Вьетнаме.
Документ
Теоретик латиницы для русского языка, руководитель подкомиссии по латинизации русского языка при Главнауке Наркомпроса Николай Яковлев писал: «Территория русского алфавита представляет собою в настоящее время род клина, вбитого между странами, где принят латинский алфавит Октябрьской революции, и странами Западной Европы, где мы имеем национально-буржуазные алфавиты на той же основе. Т. о. на этапе строительства социализма существующий в СССР русский алфавит представляет собой безусловный анахронизм – род графического барьера, разобщающий наиболее численную группу народов Союза, как от революционного Востока, так и от трудовых масс и пролетариата Запада… Должен быть создан новый алфавит – алфавит социализма».
Как и НЭП в экономике, языковая политика большевиков была тактическим временным отступлением и пропагандистским маневром. Большинство российских инородцев вовсе не владело или очень плохо владело русским. Поэтому пропаганду среди них коммунистических идей возможно было вести только на национальном языке. Иначе народы, как калмыки или якуты, окажутся не охваченными большевицкой идеологией и, следовательно, чуждыми и враждебными «советской власти», которая привлекала к себе не делами, а словами. Поскольку пропаганда в то время главным образом велась через печатное слово, инородцев надо было научить читать на родном языке и создать большевицкую национальную интеллигенцию, которая бы могла писать и говорить на этом языке то, что надо московским коммунистам. Чтобы исключить всякое воздействие национальных традиционных идей, возрождение национализма, столь опасного и даже непереборимого коммунистической пропагандой (как убедились большевики, столкнувшись во время Гражданской войны с национализмом польским, финским, грузинским), коммунисты уничтожали физически своих конкурентов – культурный слой всех народов, а простонародье отрывали от культуры предков, меняя алфавит и сжигая книги. Поскольку в 1920-е гг. коммунистические вожди были ориентированы на создание всемирной коммунистической «республики», они кириллице предпочитали латиницу. Вскоре их предпочтения изменятся. Но стратегической целью большевиков оставалась не национальная форма культуры с коммунистическим содержанием, а полная денационализация, превращение русского, якута, азербайджанца, поляка в «советского человека», не сознающего своего родства ни с каким народом, ни с какой национальной историей, ни с какой общностью, полностью преданного «коммунистической партии и советскому правительству».
