Вот так они и конкурировали друг с другом на воде и на суше, сражаясь за спортивные кубки, Нобелевские премии и исследовательские гранты, за академический престиж и политическое влияние – вечные соперники вроде Афин и Фив, Глазго и Эдинбурга. В Оксфорде древнее университет, в Кембридже – университетская типография. Хотя издательство Oxford University Press выпустило почти в четыре раза больше книг, чем кембриджские конкуренты. И вовсе не в Кембридже, а в Оксфорде издается The Cambrige Quarterly – единственный в мире ежеквартальный журнал, выходящий три раза в год. Как бы то ни было, the other place обладает собственной логикой. Академическая казуистика, скажете вы? Ну да, различия минимальны. И культивировать их надлежит тем строже, чем меньшую роль они в действительности играют.

Лишь с большой неохотой те и другие признаются, что общего все-таки гораздо больше, чем различий. И при Якове I, исследуя Библию, да и позднее, сотрудничая с Кавендишской и Кларендонской лабораториями, оксфордцы и кембриджцы прекрасно трудились совместно. Немалое число лучших ученых страны учились в обоих университетах, вплоть до Джорджа Стайнера, классического двойного оксбриджца.

Корпус-Кристи-колледж (название можно перевести как колледж Тела Христова) – тоже из дублей, имеющихся в обоих университетах, – в 1999 году пригласил преподавателем первого оксбриджского дона[18], историка Дэвида Стоуна, по переменно по два года учившегося то там, то тут. Да и вообще, в каком еще месте на белом свете, кроме Объединенного университетского клуба Оксфорда и Кембриджа, возможно соблюдать столь тонкие различия?

Клуб этот, основанный в 1817 году, существует и поныне, располагаясь в одном из классических палаццо на лондонской улице Пэл-Мэл – один из эксклюзивных клубных адресов столицы. Примерно четырем тысячам его членов со всего мира открыт вход в роскошные бильярдные, залы для игры в бридж и сквош, сорок пять спальных комнат, рестораны, библиотеку, располагающую двадцатью двумя тысячами томов, и винный погреб, насчитывающий вдвое больше бутылок. Это последняя, самая благородная крепость оксбриджских мужчин. Женщинам – членам клуба до недавнего времени запрещалось пользоваться главной лестницей, библиотекой и баром. Равные с мужчинами права в клубе женщины Оксбриджа получили лишь в 1996 году.

«It’s fuck a fresher week![19]»

Женщины в Оксбридже

10 октября 1986 года над привратницкой Магдален-колледжа в Кембридже развевался черный флаг. Многие студенты надели черные или темно-коричневые галстуки и траурные повязки. Неужели умер кто-то из товарищей, а то и знаменитый профессор, или, не дай бог, ректор? Нет! Случилось нечто гораздо худшее, по крайней мере для мачо из Магдален-колледжа: последний в Оксбридже мужской бастион накануне принял решение обучать и девушек, впервые за четыреста сорок четыре года. В тот же месяц некоторые студенты объединились в клуб «Черный октябрь», дабы каждый год со всей мыслимой эксклюзивностью отмечать годовщину великого несчастья.[20]

А несколько лет спустя бурлит уже Оксфорд. Окна Сомервилл-колледжа залеплены стикерами и постерами с красными надписями: «НЕТ» или «ДА». Голосование по поводу реформы образования? За лейбористов? Против вхождения Великобритании в еврозону? Нет, впервые за сто тринадцать лет су ществования женского колледжа решается гораздо более важный вопрос: принимать или не принимать студентов-мужчин. Sommerville’s got enough balls[21] – написано на футболках протестующих студенток или: We don’t need go mix[22]. Споры продолжались два года, потом в колледже появились первые юноши.

История борьбы за равноправие оксбриджских женщин полна странных событий. Это теперь девушки входят и выходят из колледжей, словно так было всегда. Но достаточно одного взгляда на стены холлов и залов, увешанных портретами знаменитостей прошлого – известных воспитанников, выдающихся профессоров, – сплошь парадные портреты мужчин. На этой академической «ярмарке тщеславия» женское лицо все еще большая редкость. В уставах всех без исключения колледжей имелся фундаментальный параграф: «Ни одна женщина не может вступить в данный колледж». Вплоть до 1874 года для членов конгрегации колледжей действовал также запрет на женитьбу. Даже scouts (прислуга студентов) могла быть только мужского пола. По своему монастырскому происхождению колледжи – хранящие целибат вотчины книжной учености, школяров и хористов, магистров и бакалавров, джентльменов и итонских мальчиков – мир мужчин в ватиканской концентрации.

О «патриархальном механизме» Оксфорда и Кембриджа писала Вирджиния Вулф: «Все наши родственники мужского пола в свой срок заглатывались этой машиной и потом, в возрасте лет примерно шестидесяти, вновь всплывали где-нибудь далеко – директорами школ, адмиралами, членами кабинета, юристами».

Между тем даже некоторые старейшие колледжи Оксбриджа были основаны женщинами. Например, Баллиол-колледж, названный в честь рыцаря xiii века, едва ли появился бы, если бы не энергия его вдовы Дерворгиллы, равно как и оксфордский Уодхэм-колледж, который не возник бы, не будь Доротеи Уодхэм. Именно она догадалась разместить библиотеку прямо над кухней, чтобы книги постоянно подсушивались. Шесть из старейших колледжей Кембриджа также обязаны появлением женщинам. Однако до второй половины xix века не было ни одного колледжа для женщин.

В Англии, как и везде, умным женщинам предпочитали утонченных и красивых женщин. Именно в лондонском салоне леди Монтегю около 1750 года родилось понятие «синий чулок». Ярлык «синий чулок» (так именовали ученых девиц на языке предрассудков, выходящем за рамки разумного) прочно закрепился за воспитанницами первого в Англии интерната, дающего девушкам университетское образование, – Гёртон-колледжа в Кембридже, основанного в 1869 году. Инициатор его основания Эмили Дэвис поселила своих воспитанниц в деревушке на окраине города, на безопасном расстоянии от мужских колледжей. Студенткам предстоял неблизкий путь: три километра до лекционных залов и почти восемьдесят лет до признания колледжа полноправной частью университета. (В Германии женщины получили право обучаться в университетах Фрайбурга и Гейдельберга лишь в 1900 году.)

Вторым по счету, тоже в Кембридже, был основан женский Ньюнэм-колледж (1775). Лишь потом настал черед консервативного Оксфорда. Ассоциация за женское образование в 1878 году открыла там Леди-Маргарет-холл, именуемый в народе LMH (ЛМХ), а вслед за ним в 1879 году – Сомервилл-колледж. И если в Кембридже следующие два женских колледжа появились лишь во второй половине xx века – Нью-холл и Люси-Кавендиш-колледж, то в Оксфорде еще до конца xix века возникли три: Сент-Хьюз-колледж, колледж Св. Анны и колледж Св. Хильды.

Чтобы новички в Оксбридже не оробели, первая лекция знакомит их с университетами. Для девушек она, наверное, самая мучительная. Все, что столь щедро разлито в окружающей академической атмосфере (аура многовековой истории, древняя архитектура, богатые библиотеки, сады, спортивные площадки), принадлежит мужчинам, и со всей этой роскошью, веками накапливавшейся ученостью, уютом и эксклюзивностью, их колледжи никогда не смогут конкурировать, причем девушки это знают. Тем решительнее борются они за то, чего могут добиться: за одинаковое для всех образование, равные академические права.

Лишь постепенно места их поселения превращались в полноценные колледжи с собственным учебным процессом. Несмотря на либерализм коллег, официальная университетская политика долго оставалась ограничительной. То и дело проводились кампании и митинги. В мае 1897 года полноправные члены Кембриджского университета должны были проголосовать «за» или «против» права женщин на получение академических степеней. Подавляющее большинство проголосовало «против» и до поздней ночи праздновало победу на рыночной площади. В 1884 году в своей проповеди декан Дж. В. Бертон с библейским апломбом уверял студенток Оксфорда: «Низшими по отношению к нам создал вас Бог и низшими до конца времен вы останетесь». Еще в середине 1930-х годов, по воспоминаниям писателя Найджела Николсона, профессор истории в Хэртфорд-колледже заявил нескольким студенткам: «Я не читаю лекций undergraduettes[23] (недоучкам)».