– Итак, через неделю в понедельник в девять часов, Крейн.

– Хорошо. Пока, Джексон. Благодарю за помощь. – И я заметил, как глаза мисс Берис широко открылись от подобной фамильярности.

Когда мы вышли от Джексона, она спросила меня:

– Чем вы так прославились? Спасли Эссекса от банкротства?

– Я спас жизнь миссис Эссекс.

– Ну, это никому из нас не захочется делать, так что вы здесь единственный в своем роде, – сказала она и повела меня в свою контору.

Через четыре часа я обладал превосходной квартирой из трех комнат с видом на море, с блистательным «кадиллаком» в гараже и с двадцатью тысячами долларов на счету в банке. И было у меня еще шесть свободных дней.

Я сразу приобрел себе одежду, не считаясь с расходами и, не считая утомленного и поцарапанного лица, выглядел очень представительно.

Сев в машину, я отправился к галерее Кендрика. Луи де Марке торопливо проводил меня в комнату. Толстяк бешено метался по комнате и кусал ногти.

– Ради Бога! Что случилось? – взорвался он криком, как только я вошел.

Я рассказал ему все, не упустив ни одного факта. Он внимательно слушал, пот покрывал его лицо и временами он снимал свой дурацкий парик и вытирал лысину платком.

– Вот так все и было, – заключил я. – Полный провал. Вы знали, что у Верни больное сердце?

– Конечно, нет! Уж не воображаете ли вы, милый, что я доверил бы ему такую операцию, зная, что у него больное сердце? А как с деньгами?

– Я верну их Орзоко. Главное – заставить его молчать. Если обнаружится, что самолет разбился в джунглях, а не над морем, то у всех нас, включая и вас, могут быть крупные неприятности.

– Я поговорю с ним. Если он получит деньги назад, то он не будет нам вредить. – Кендрик взглянул на меня. – Но вы мне должны две тысячи долларов.

– Это издержки. Спишите их на налоги. – Я поднялся на ноги. – Если вы сможете убедить Орзоко, то мы можем быть спокойны. Детективы страховой компании ищут обломки самолета, так что посоветуйте Орзоко быстро избавиться от них. Как мне перевести ему деньги?

Кендрик уставился на меня.

– И вы даже не думали улизнуть с этими деньгами, милый?

– Нет, они мне не нужны. Я получил работу у Эссекса. Так будет надежнее. Как мне перевести деньги Орзоко?

– Я поговорю с ним. Может он решит оформить это по-другому. Я скажу через пару дней.

На этом мы расстались.

А потом я заехал в цветочный магазин и купил тридцать шесть крупных роз. На карточке, вложенной в букет, я написал: «С искренним пожеланием скорейшего выздоровления. Джек Крейн». Это было достаточно официально, чтобы не удивлять персонал клиники Эссекса. Продавцу я дал указание отправить розы миссис Виктории Эссекс прямо сейчас.

Затем, довольный проделанной за день работой, я вернулся обратно в свой новый дом и позвонил отцу, сообщив ему, что его единственный сын жив, здоров и сейчас уже устроился на работу.

Слушая, как мой старик что-то бормочет от радости, чувствуя, что его голос прерывается, наверно, он плакал, я понял, каким же был негодяем по отношению к нему.

На следующее утро я проснулся часов в десять. Напряжение прошло, лицо и руки стали почти нормальными и я чувствовал себя превосходно. Горничная принесла яйца с ветчиной, и я хорошо позавтракал. Так было хорошо жить. Глядя в окно на блестевшее от солнца море, я решил сходить искупаться, может быть, подцепить какую-нибудь курочку, скажем, перекусить с ней и покататься на машине. Если попадется не полная пустышка, вечером можно будет съездить в город, а на ночь привести ее сюда. Пока я покуривал первую за этот день сигарету, раздался телефонный звонок.

– Джек? Я хочу поблагодарить вас за розы.

Услышав ее голос, я невольно подумал, что эта женщина стала смертельно опасной для меня. Сейчас я был у мистера Эссекса на хорошем счету. Мне придется следить за строительством нового самолета и обслуживать его в дальнейшем. Моя зарплата составляла пятьдесят тысяч долларов в год и он даже обещал платить за меня налоги. Но если он обнаружит, что я сплю с его женой, то все это рухнет.

Лежа в постели, прижав трубку к уху, я внезапно понял, что именно о такой работе мечтал всю жизнь: остаться независимым и работать на крупного миллионера.

Неприятное чувство охватило меня. Я знал, что вести себя с этой женщиной надо крайне аккуратно. Все, связанные с фирмой Эссекса предупреждали меня, что она бывшая шлюха. Сейчас и она и я застыли. Мы оба жаждали друг друга, но в моем положении я решил сейчас не рисковать.

– Вика? Как вы себя чувствуете? – попытался пылко спросить я.

– Поправляюсь, но ноги еще болят. Лейн сказал мне, что устроил вас. Вы довольны, Джек? Только скажите мне и я все улажу.

Капля холодного пота скатилась у меня со лба и я смахнул ее рукой.

– Доволен? Конечно. Я благодарю вас за это.

– Хорошо. – Она помолчала и добавила:

– Он сейчас улетел в Москву. Я поеду в домик. Приезжайте к шести, – и она повесила трубку.

Я медленно положил трубку на аппарат. Внезапно день, который я думал весело провести, потускнел. Каждый раз, когда я встречался с ней, я подвергался смертельной опасности. Если кто-нибудь увидит нас и передаст Эссексу, то все рухнет, и никогда миссис Эссекс уже не спасет меня, а может и предаст сама. Спокойные часы на пляже рядом с молоденькой глупышкой теперь казались мне недосягаемой мечтой. Мне надо ехать в домик, рисковать своим будущим, потому что миссис Виктория Эссекс жаждет мужчину.

Все утро я провел дома в мрачных мыслях. Ел я мало, зато выпил порядочно. Около семнадцати я пошел в гараж и поехал к домику.

Из дверей вышел Сэм. Я кивнул ему, и он с поклоном взял из моих рук сумку. «Он тоже может выдать меня, – подумал я. – Одно его слово, и Эссекс вышвырнет меня вон.»

Вика лежала на диване, потягивая мартини.

– Джек!

– Ну, как вы?

На ее коже еще были заметны маленькие пятнышки в местах укусов москитов, но все равно она выглядела превосходно в простом красном шерстяном платье, доходившем ей до колен.

Она взглянула на меня. Ее синие глаза были полны желания, она допила мартини и отставила бокал.

– Закройте дверь, Джек, я хочу вас.

Поворачивая ключ, я понимал, что опять попал в ловушку, но, зная это, я все равно хотел ее, да и кто из живых не захотел бы ее?

Наше соединение было неистовым. Дважды она кричала так сильно, что я невольно замирал, предполагая, что Сэм подслушивает за дверью. И, наконец, удовлетворенная, она успокоилась и улыбнулась мне.

– Вы настоящий мужчина, Джек. Давайте теперь выпьем. И мы выпили мартини, а потом Сэм принес обед из супа с крабами, поджаренной лососины, салата и кофе. Она болтала, а я слушал.

– Расскажу вам о Лейне, – начала она, смеясь. – Он разбушевался, узнав, что я попала в самолет. Я никогда не видела его в таком состоянии. Он выгнал несчастного Томпсона, который впустил меня в самолет. Если бы не мои больные ноги, он, наверняка, избил бы меня.

Я не мог вообразить, как можно избить такую женщину.

– Ну, вы помирились?

– Мужчину всегда можно обвести вокруг пальца. Я ничего ему не возражала, и он в конце концов выдохся. Ну, и немного ласки. – Она засмеялась опять. – Он такой забавный.

Мне внезапно стало противно ее слушать.

– Вика… вы не думаете, что оставаться мне на ночь здесь опасно? – спросил я. Она помрачнела.

– Вы не хотите со мной остаться, Джек?

– Нет, конечно, но я думаю о вас. Если кто-нибудь…

– Здесь никого нет. – Она потянулась, как породистая кошка. – Включите телевизор. Посмотрим, что нам показывают.

И мы пару часов провели, смотря каких-то парней, дравшихся друг с другом и искавших какой-то клад. Я толком ничего не понял. А потом пришел Сэм забрать посуду.

– Отнеси меня в кровать, Джек, – попросила она. – Ноги еще болят.

Мне не составило труда отнести ее в спальню и положить на огромную кровать. Мне только хотелось смыться, но я знал, что это мне не удастся.