Когда они в конце концов добрались до конца узкой трубы, они, как угри, скатились на искривленную поверхность еще одной, которая шла под косым углом к трубе, в которой они только что были, и обнаружили, что они опять могут встать. Билл посчитал головки спичек в своей коробке. Четыре. Он сжал губы и решил не рассказывать остальным, как близки они были к тому, чтобы остаться без огня...

– Ккак у ввас, рребята, ддела?

Они что-то пробормотали в ответ, и он кивнул в темноте. Никакой паники и никаких слез, после слез Стэна. Это было хорошо. Он чувствовал их руки, и они некоторое время вот так постояли в темноте, и давая, и получая от этого соприкосновения. Билл ощущал в этом уверенность, надежное чувство, что они в общем значат больше, чем сумма их семи "я"; они вновь соединились в более могущественное целое.

Он зажег одну из оставшихся спичек, и они увидели узкий туннель, тянущийся впереди по наклону. Верх этой трубы был покрыт оседающей паутиной, ее части, размытые водой, висели клочьями. Когда Билл взглянул на них, по нему пробежал атавистический холодок. Пол там был сухой, но плотный от древнего гумуса и того, что могло быть листьями, грибком.., или какими-то невообразимыми осадками. Дальше они увидели груду камней и кучу зеленых тряпок. Они могли когда-то быть тем материалом, который назывался «блестящим хлопком», рабочей одеждой. Билл представил себе какого-то рабочего-ассенизатора, который заблудился, бродил здесь и был обнаружен...

Спичка затухала. Он повернул ее головкой вниз, чтобы немного продлить свечение.

– Тты знаешь, ггде ммы? – спросил он Эдди.

Эдди показал вниз на слегка искривленный стержень туннеля.

– Вон там Канал, – сказал он. – Менее полумили, если эта штука не повернет в другом направлении. Сейчас мы прямо под Ап-Майл-Хиллом, я думаю. Но, Билл...

Спичка обожгла пальцы Билла, и он дал ей упасть. Они снова были в темноте. Кто-то – Билл подумал, что это Беверли – вздохнул. Но перед тем, как спичка упала, он увидел беспокойство на лице Эдди.

– Ччто? Ччто ээто?

– Когда я говорю, что мы под Ап-Майл-Хиллом, я имею в виду, что мы действительно под ним. Сейчас мы уже долго идем. Никто никогда так глубоко канализацию не прокладывал. Когда прокладывают туннель так глубоко, он называется шахтой.

– Глубоко ли мы находимся, как ты думаешь, Эдди? – спросил Ричи.

– Четверть мили, – сказал Эдди. – Может быть, больше.

– Боже ты мой! – воскликнул Беверли.

– Так или иначе, это не канализация, – сказал Стэн. – Можно различить это по запаху. Он мерзкий, но это не запах запахов.

– Мне кажется, я бы лучше нюхал дерьмо, – сказал Бен. – Здесь пахнет, как...

До них долетел крик, исходящий из устья трубы, из которой они только что вышли, и поднял дыбом волосы на затылке Билла. Они семеро потянулись друг к другу и сжались.

...ппполучим этих сукиных детей. Мы заполучииииим...

– Генри, – выдохнул Эдди, – о мой Бог, он все-таки подходит.

– Я не удивлен, – сказал Ричи. – Некоторых людей нужно просто давить.

Они уже могли расслышать слабое тяжелое дыхание, скрип ботинок, шелест ткани.

...васссссс...

– Ппошли, – сказал Билл.

Они пошли вниз по трубе, теперь передвигаясь по двое, кроме Майка, который был в конце шеренги: Билл и Эдди, Ричи и Бев, Бен и Стэн.

– Ккак ддалеко, ппо-ттвоему, Ггенри?

– Трудно сказать, Большой Билл, – сказал Эдди. – Слабое эхо, – голос внезапно упал. – Ты видел ту груду костей?

– Ддда, – сказал Билл, понижая голос.

– Там был ремень от одежды. Я думаю, это был парень из гидроуправления.

– Ммне ккажется, дда.

– Сколько времени, ты думаешь?..

– Нне ззнаю.

Эдди в темноте положил свою здоровую руку на Билла.

Вероятно, минут через пятнадцать они услышали, как в темноте к ним что-то приближается.

Ричи остановился, весь застыв. Вдруг ему снова стало три года. Он слышал это хлюпающее, колеблющееся движение – все приближающееся и приближающееся – и шелест, как будто от веток, сопровождающий его, и еще до того, как Билл зажег спичку, он знал, что это.

– Глаз! -закричал он. – Господи, это Ползучий Глаз!

В течение минуты остальные не были уверены, что они видят (у Беверли было впечатление, что ее нашел отец, даже здесь, внизу, а Эдди показалось, что Патрик Хокстеттер вернулся к жизни; как-то Патрик обогнал их и встал перед ними), но крик Ричи, определенность Ричи, несомненность его сковала их всех. Они увидели то, что увидел Ричи.

Гигантский Глаз заполнил туннель, остекленевший черный зрачок двух футов в поперечнике, радужная оболочка красновато-коричневого цвета. Белок был навыкате, перевитый красными венами, которые непрерывно пульсировали. Это был желатиновый ужас без век, без ресниц, который двигался в ложе сырых щупальцев. Они шарили по ссыпающейся поверхности туннеля и опускались, как пальцы, так что при мерцании потухающей спички Билла казалось, что Глаз охвачен кошмарными пальцами, которые тащили Его.

Оно уставилось на них с пустой и злобной жадностью. Спичка потухла.

В темноте Билл почувствовал, как щупальца ласкают его лодыжки, его голени.., но не мог двинуться. Тело окаменело. Он чувствовал Его приближение, он ощущал тепло, исходящее от него, и слышал пульсацию крови, увлажняющую Его мембраны. Он представил себе дрожь, которую почувствует, когда Оно дотронется до него, и все-таки не мог кричать. Даже когда щупальца скользнули по его талии, зацепились за петли его джинсов и начали тянуть его, он не мог кричать или бороться. Мертвая сонливость, казалось, сковала все его тело.

Беверли почувствовала, как одно из щупальцев скользит по раковине уха и вдруг сильно дергает его. Вспыхнула боль, и ее потянуло вперед, бьющуюся и стонущую, как будто старая учительница вышла из себя и тащит ее в конец классной комнаты, где ее с силой посадят на стул и наденут колпак, предназначенный для ленивого ученика. Стэн и Ричи пытались сопротивляться, но лес невидимых щупальцев колыхался и шелестел вокруг них. Бен схватил Беверли и пытался оттащить ее. Она крепко вцепилась в его руки.

– Бен... Бен, Оно схватило меня...

– Нет... Подожди... Я потяну...

Он потянул изо всех сил, и Беверли вскрикнула, так как боль разлилась в ее ухе и потекла кровь. Щупальце, сухое и твердое, зацепило рубашку Бена, помедлило, затем скрутилось мучительным узлом на плече.

Билл протянул руку, и она вошла в вязкую мягкую сырость. Глаз! -закричал его мозг. – О Боже, моя рука попала в Глаз! О Боже! О дорогой Господь! Глаз! Моя рука в Глазу!

Он теперь начал бить, но щупальца безжалостно тащили его вперед. Его рука исчезла в том мокром алчном тепле. Потом предплечье. Потом его рука окунулась в Глаз до локтя. Скоро и остальное его тело войдет в эту скользкую поверхность, и он почувствовал, что тогда он сойдет с ума. Он боролся неистово, нанося удары по щупальцам другой рукой.

Эдди стоял, словно мальчик во сне, слыша приглушенные крики и звуки борьбы, в которую были втянуты его друзья. Он чувствовал щупальца вокруг себя, но пока что еще ни одно по-настоящему не опустилось на него.

Беги домой! -скомандовал его разум довольно громко. – Беги домой к маме, Эдди! Ты сможешь найти дорогу!

Билл закричал в темноте – высокий, отчаянный звук, который сопровождался отвратительным хлюпаньем и чмоканьем.

Паралич Эдди как рукой сняло – Оно пыталось захватить Большого Билла!

– Нет! -закричал Эдди.

Это был рев на полном выдохе. Никто бы никогда не угадал, что такой воинственный звук мог выйти из такой щуплой груди, груди Эдди Каспбрака, легких Эдди Каспбрака, которые являли собой, конечно же, самый ужасный случай астмы в Дерри. Он рванул вперед, прыгая на нависающие щупальца, не видя их, его сломанная рука ударяла в его собственную грудь, когда она качалась взад-вперед в мокром гипсе. Он нащупал в кармане и вытащил ингалятор (кислота, кислота, вот чем это пахнет, кислотой, кислотой от батарейки).