– Нет, – апатично ответила она. По правде говоря, ей было на все наплевать. Она думала только о Билле. Фрэдди был достаточно милым человеком, но Фрэдди не понимал ее; при последнем разговоре стало ясно, что хороший он человек или нет, но он думает только о том, что будет с картиной. Он не видел выражения глаз Билла.., и не слышал, как он заикается.

– Хорошо. – Он встал. – Продолжай играть со мной в кошки-мышки. Хочешь выпить?

Она покачала головой.

– Выпивка нужна мне сейчас в последнюю очередь. Я собираюсь домой и думаю, что все решено.

– Я вызову машину, – сказал он.

– Не надо. Я поеду на поезде.

Он пристально посмотрел на нее, положив одну руку на телефон.

– Я верю, что ты едешь только ради него, – сказал Фрэдди, – и я говорю тебе, что ты совершаешь серьезную ошибку, девочка. Ему шлея под хвост попала, но внутри у него все в порядке. Он встряхнется и придет в норму. Если бы он хотел взять тебя с собой, он бы так и сделал.

– Я еще ничего не решила, – сказала она, хотя на самом деле уже решила все, решила все до того, как за ней утром заехала машина.

– Будь осторожна, – сказал Фрэдди. – Не делай ничего, о чем будешь потом жалеть.

Она почувствовала, что он потерпел серьезное поражение, когда потребовал от нее, чтобы она уступила, дала обещание, занималась своим делом, спокойно ждала, когда вернется Билл.., или снова исчезнет в дыре прошлого.

Она подошла к нему и тихонько поцеловала в щеку.

– Увидимся, Фрэдди.

Она отправилась домой и позвонила в британскую авиакомпанию. Она сказала служащей, что хотела бы попасть в небольшой городишко в штате Мэн под названием Дерри, если это возможно. Пока женщина проверяла данные компьютера, было тихо.., а потом, как гром среди ясного неба: самолет британской авиакомпании, рейс 23, с остановкой в Бангоре, менее чем в пятидесяти милях оттуда.

– Вы будете заказывать билет, мэм?

Одра закрыла глаза и увидела словно высеченное из камня очень доброе, очень честное лицо Фрэдди и услышала его голос: Будь осторожна, девочка. Не делай ничего, о чем будешь потом жалеть.

Фрэдди не хотел, чтобы она уезжала, Билл не хотел, чтобы она уезжала; почему же ее сердце подсказывает ей, что она должна ехать? Она закрыла глаза. Господи, я чувствую себя такой замученной...

– Мэм? Вы еще на проводе?

– Буду заказывать, – сказала Одра, но потом заколебалась. Будь осторожна... Может быть, после сна она откажется от этого; между ней и этим безумием проляжет расстояние. Она стала рыться в кошельке в поисках карточки «Америкэн экспресс».

– На завтра. Первым классом, если есть, но я возьму любой. – Если я передумаю, то отменю полет. Это возможно. Завтра я встану со свежей головой, и все станет ясно.

Но утром ничего не стало ясно, и ее сердце продолжало громко подсказывать, что надо ехать.

7

Самолет приземлился в Бангоре в 7.09 по европейскому времени. Одра была единственной пассажиркой, которая летела с пересадкой и остальные смотрели на нее с некоторым недоумением, точно удивлялись, как кто-то может променять этот райский уголок на что-то другое.

Она забрала свой простенький одноместный багаж, который казался таким одиноким на ленте транспортера, и подошла к павильону проката автомашин, в который через час после нее зайдет Том-Роган. Ей повезло больше, чем ему: в салоне проката оказался «Датсун».

Десять минут спустя Одра уже ехала по дороге, напоминая себе на каждом перекрестке, что если она забудется и повернет налево, то ее придется соскребать с асфальта.

И пока Одра вела машину, она поняла, что сейчас была напугана, как никогда в жизни.

8

То ли по иронии судьбы, то ли из-за простого совпадения, которые иногда случаются в жизни (а чаще всего в Дерри), Том снял номер в «Коала Ин» на Джексон-стрит, а Одра остановилась в «Холидей Ин»; эти два мотеля находились совсем рядом, а их автостоянки разделяла лишь бетонная плита. И случилось так, что взятый напрокат «Датсун» Одры и «ЛТД», который купил Том, оказались припаркованными нос к носу, и разделяла их только дорожка. Сейчас оба спали. Одра тихо на боку, Том Роган – на спине, громко храпя и шлепая распухшими губами.

9

Генри провел этот день в бегах, прячась в зарослях кустарников поблизости от маршрута №9. Иногда он спал. Иногда просто лежал, наблюдая за полицейскими патрулями, которые рыскали, как охотничьи псы. Пока Неудачники перекусывали, Генри слушал голоса с луны.

И когда сгустились сумерки, он вышел на обочину дороги и принялся ловить машину.

Спустя некоторое время какой-то проезжавший мимо болван подобрал его.

На исходе 1930 года в «Блэк-Спот» случился пожар. Насколько я смог понять, этот пожар, при котором мой отец едва спасся, положил конец ряду убийств и исчезновений людей в 1929-1930 годах, так же, как и взрыв на чугунолитейном заводе 25 лет назад. Похоже, чтобы прекратить все эти убийства, требуется своего рода чудовищное жертвоприношение, чтобы успокоить некую силу зла, которая царит здесь.., чтобы Оно заснуло еще на четверть века или около того.

Но если в конце каждого цикла убийств необходимо жертвоприношение, то похоже, чтобы запустить этот ужасный цикл, требуется то же самое.

И оно ведет прямо к банде Бредли.

С ними покончили на развилке трех дорог, ведущих к Каналу, в Мэн и Канзас (недалеко от места, изображенного на фотографии, которая так взволновала Била и Ричи одним июньским днем 1958 года), приблизительно за тринадцать месяцев до пожара в «Блэк-Спот» в октябре 1929 года.., незадолго до крушения фондовой биржи.

Так же, как и после пожара в «Блэк-Спот», многие постоянные жители Дерри делали вид, что не помнят, что произошло в тот день. Одни утверждают, что ездили навестить родственников и их не было в городе, другие – что весь вечер проспали и узнали о случившемся только ночью из новостей по радио. Третьи просто врали, глядя вам прямо в глаза.

В полицейских отчетах за тот день было отмечено, что шерифа Саливана вообще не было в городе (Я точно помню, что рассказал мне Алоизиус Нелл, когда мы с ним загорали в шезлонгах на террасе санатория Полсона в Бангоре. «В тот год, – сказал он, – я сделал карьеру и стал влиятельным человеком. Поэтому я обязан его помнить». Саливан уехал на запад штата Мэн охотиться на птиц. К тому времени, когда он вернулся с охоты, их всех уже накрыли простынями и унесли. Джим Саливан был страшно взбешен.), но на фотографии в книге про гангстеров, которая называлась «Кровавые надписи и плохие люди», был изображен улыбающийся мужчина, который стоял в морге рядом с изрешеченным пулями трупом Эла Бредли, и если этот человек – не шериф Саливан, то наверняка его брат-близнец.

Я думаю, что настоящую правду я наконец узнал только от мистера Кина – Норберта Кина, который был с 1925 по 1975 год владельцем аптекарского магазина на Центральной улице. Он рассказывал довольно охотно, но, как и отец Бетти Рипсом, заставил выключить микрофон, пока не дойдет до самого главного, все остальное, он считал, несущественно; до сих пор его голос продолжает звучать у меня в ушах – высокий голос еще одного солиста, поющего а капелло в этом проклятом хоре этого проклятого города.

– Нет смысла ничего скрывать, – сказал он. – Все равно никто не поверит.

Он протянул мне старомодную аптекарскую банку:

– Лакрицу? Насколько я помню, ты всегда был неравнодушен к красной лакрице. Майки. Я взял одну.