Кэй повернулась и побежала в конец прихожей, намереваясь спрятаться в маленькой гостиной. Она бросила взгляд на створки двери из красного дерева, закрытой на потайной замок, и повернула штырек. Она добралась до двери раньше его – он хромал, но не успела она захлопнуть дверь, как он протиснулся между створками. Одним стремительным движением он ворвался в комнату. Она повернулась, чтобы снова убежать, но он схватил ее за платье и так сильно рванул, что разорвал его по всей спине до самой талии. Это платье сшила твоя жена, ты, дерьмо, -подумала она безо всякой связи и обернулась.

– Где она?

Кэй замахнулась и влепила ему такую пощечину, что его голова откинулась назад и рана на левой половине лица снова начала кровоточить. Он схватил ее за волосы и ударил кулаком в лицо. На мгновение она почувствовала, что ее нос будто взорвался. Она закричала, вздохнула, чтобы снова закричать, и закашлялась, захлебываясь собственной кровью. Ее охватил настоящий ужас. Она не знала, что на свете может существовать такой ужас. Этот сумасшедший сукин сын собирается ее убить.

Она кричала, кричала, и тогда его кулак врезался ей прямо в живот. Задохнувшись, она стала ловить воздух ртом, кашляя и захлебываясь одновременно. В тот ужасный момент ей показалось, что она вот-вот задохнется.

– Где она?

Кэй замотала головой.

– Не.., видела ее, – выдохнула она. – Полиция.., ты сядешь в тюрьму.., засранец...

Он резко ударил ее по ногам, и она почувствовала, как что-то отдалось в плечах. Боль была сильной, такой сильной, что вызывала ужас. Он скрутил ей руку за спину, и она, закусив нижнюю губу, пообещала сама себе, что больше не будет кричать.

– Где она?

Кэй покачала головой.

Он опять резко дернул вверх ее руку так сильно, что она услышала, как он хрюкнул. Он тяжело дышал ей в ухо. Она почувствовала, как сжатый кулак ее правой руки коснулся левой лопатки, и снова закричала от нестерпимой боли в плече.

– Где она?

– ..знаю...

– Что?

– Я не ЗНАЮ!

Он отпустил ее и оттолкнул. Она, всхлипывая, уселась на пол, из носа текли кровь и сопли. В голове стоял почти музыкальный треск и, когда она подняла голову, Том склонился над ней. Он отбил у вазы из уотерфордского хрусталя горлышко и теперь держал в руке нижнюю часть вазы. Острый зазубренный край находился всего в нескольких дюймах от ее лица. Она уставилась на вазу словно зачарованная.

– Давай я тебе кое-что объясню, – сказал он, часто и тяжело дыша, и она почувствовала тепло от его дыхания. – Ты скажешь мне, куда она поехала, или я размажу твое личико прямо по полу. Даю тебе три секунды, может быть, меньше. Когда я зол, для меня время движется быстрее.

Мое лицо, -подумала она, и это заставило ее сдаться окончательно или отступить, если так больше нравится; она подумала об этом чудовище с зазубренным куском уотерфордской вазы, собирающемся порезать ей лицо.

– Она поехала домой, – всхлипнула Кэй. – В ее родной город Дерри. Это место называется Дерри, в штате Мэн.

– На чем она поехала?

– Она села на автобус, следующий на Милуоки. Оттуда она собиралась лететь самолетом.

– Маленькая дерьмовая сучка, – выпрямившись, заорал Том. Он бесцельно сделал большой полукруг и взъерошил волосы так, что они встали дыбом. – Вот стерва, вот сука. Он схватил хрупкую деревянную скульптуру мужчины и женщины, занимающихся любовью (она купила ее, когда ей было еще двадцать два года), и швырнул ее в камин. Скульптура разбилась вдребезги. Некоторое время он вглядывался в свое отражение в зеркале над камином. Он стоял с широко раскрытыми глазами, как будто увидел привидение. Потом снова повернулся к ней. Он что-то достал из кармана куртки, и она глупо удивилась, увидев, что это книга в мягкой обложке. Обложка была почти полностью черного цвета за исключением красных букв названия и картинки, на которой было изображено несколько молодых людей, стоящих на высоком утесе над рекой. – «Черная стремнина».

– Кто этот ублюдок?

– А? Что?

– Денбро. Денбро. – Он раздраженно потряс книгой у нее перед носом и неожиданно ударил ею Кэй по лицу. Резкая боль обожгла щеку, и она запылала огнем. – Кто он?

Она начала понимать.

– Они были друзьями. В детстве. Они оба выросли в Дерри. Он снова сильно ударил ее книгой, на этот раз по другой щеке.

– Прошу тебя, – всхлипнула она. – Прошу тебя. Том. Он поставил над ней стул с тонкими резными ножками и уселся на него. Его лицо напоминало фонарь из тыквы с прорезями для глаз. Сверху вниз Том посмотрел на нее из-за спинки стула.

– Послушай меня, – сказал он. – Послушай своего старого дядюшку Томми. Ты слышишь меня, ты, сука?

Она кивнула. Во рту стоял железный горячий привкус крови. Плечо горело. Она молила Бога, чтобы оно было просто вывихнуто, а не сломано. Но это было не самое худшее. Мое лицо, он собирался порезать мое лицо...

– Если позвонишь в полицию и скажешь, что я был здесь, я все равно буду все отрицать. Ты ничего не сможешь доказать, мать твою. У домработницы сегодня выходной, и мы здесь одни, без свидетелей. Конечно, они так или иначе могут меня арестовать, все может быть, не так ли?

Она снова кивнула, словно ее голова держалась на пружине.

– Разумеется, и такое может случиться. Но когда меня выпустят под залог, я вернусь прямо сюда. Они найдут твои соски на обеденном столе, а глазки – в судке для рыбы. Поняла? Ты хорошо поняла своего старого дядюшку Томми?

Кэй снова разрыдалась. Струна, натянутая в ее голове, продолжала звенеть.

– Ну?

– Что? Я.., я не...

– Очнись, ради Бога! Почему она вернулась туда?

– Я не знаю! – Кэй почти кричала.

Он подошел к ней с разбитой вазой в руке.

– Я не знаю, – сказала она, понижая голос. – Прошу тебя. Она мне не сказала. Прошу тебя, не делай мне больно. Он отшвырнул вазу в мусорное ведро и поднялся.

Он ушел не оглядываясь, опустив голову, походкой большого неуклюжего медведя.

Она устремилась за ним и заперла дверь. Затем бросилась на кухню и заперла ту дверь тоже. После небольшого раздумья она, хромая, поднялась наверх, насколько быстро позволяла боль в животе, и заперла застекленную створчатую дверь на веранду; в этом не было необходимости – ему бы не пришло в голову карабкаться по столбу, чтобы таким образом снова проникнуть в дом. Он был не просто болен. Он был безумен.

Первый раз, когда она подошла к телефону, она положила на него руку и тут вспомнила, что он ей сказал.

Меня выпустят под залог, и я вернусь прямо сюда.., твои соски на обеденном столе, а глазки в судке для рыбы...

Она отдернула от телефона руку.

Кэй пошла в ванную и посмотрела на себя в зеркало. Расквашенный нос напоминал помидор, глаз почернел. Она не заплакала; слишком сильны были пережитый позор и страх, чтобы она могла заплакать. О, Бев, я сделала все, что могла, дорогая, -подумала она. – Но мое лицо.., он сказал, что порежет мое лицо...

В аптечке она обнаружила дарвон и валиум. Немного поколебавшись, она наконец проглотила по одной таблетке каждого. Потом она направилась в госпиталь Сестер милосердия, чтобы там ей оказали медицинскую помощь, и познакомилась со знаменитым доктором Геффином, который сейчас был для нее единственным мужчиной, о котором она могла спокойно думать и которого ей не хотелось стереть с лица земли.

А отсюда снова домой, снова домой, ничего не поделаешь.

Она подошла к окну спальни и выглянула на улицу. Солнце уже клонилось к горизонту. На восточном побережье сумерки наступают поздно – в Мэне, должно быть, уже часов семь.

Ты можешь потом решить, обращаться в полицию или нет. Сейчас самое главное – предупредить Беверли.

Насколько, черт возьми, было бы легче, -подумала Кэй, – если бы ты сказала мне, где остановишься, моя любимая Беверли. Но я догадываюсь, что ты и сама этого не знала.

Несмотря на то, что Кэй бросила курить два года назад, она достала из ящика аптечки пачку «Пэлл-Мэлл». Вынула одну сигарету, закурила, поморщилась. Последний раз она курила из этой пачки примерно в декабре 1982 года, и эта малышка выдохлась больше, чем спикер сената штата Иллинойс после заседания. Тем не менее она продолжала курить, прикрывая от сигаретного дыма один глаз. Другой глаз закрывался сам. Спасибо Тому Рогану. Осторожно шевеля левой рукой (этот сукин сын вывихнул ее рабочую руку), она набрала номер справочного штата Мэн и попросила названия и номера телефонов всех гостиниц и мотелей Дерри.