– Например?

– Посмотри.

Они затащили пакеты на кухню.

– Замороженная пицца! – воскликнул Дэйв.

– Курица под сыром и шпинатом! – воскликнул Ли.

– Руккола! – воскликнула и я.

– Итак, у нас есть громадный пакет замороженной пиццы, у которой, кстати, срок истекает послезавтра, – усмехнулся Дэйв.

– А еще громадный пакет курицы под сыром и шпинатом и… – Ли взглянул на меня, – что ты сказала?

– Руккола.

– Руккола? – переспросил он и взглянул на Дэйва. – Ты издеваешься? Громадный пакет рукколы? Рукколы!

– Кто-нибудь объяснит мне, что это за пакеты? И откуда они?

– Один наш знакомый закрывает свой магазин, и вот нам досталась часть продуктов, – объяснил Дэйв.

– Достался пакет рукколы! Пакет рукколы!

Ты даже продукты нормально выбрать не можешь! – возмутился Ли и ушел в ванную.

– Идиот! Это не я выбирал. Мне дали еду, вот я и взял. Скажи спасибо, что не пакет хумуса!

– Я тоже не люблю хумус.

– Никто не любит хумус.

– Мой папа любит хумус.

Ли вернулся и тяжело вздохнул, глядя на пакет рукколы.

– Я знаю вкусные рецепты из рукколы, – сказала я.

– Видишь! А ты пищишь, как девка, – сказал Дэйв и бросил в Ли пачку рукколы.

– Хотите кушать? – спросила я.

– По правде говоря, очень хотим, – ответил Ли.

– Сделаю пасту с рукколой и курицей под сыром и шпинатом.

Итак, мы устроили на кухне уроки кулинарии. Ребята помогали мне готовить, при этом пиная и толкая друг друга. Но все же у нас получилось очень вкусно. Это была веселая ночка. Мы уснули под утро за тарелками с пастой и горой немытой посуды. Я задремала совсем ненадолго. Как проснулась – умылась, переоделась и тихо вышла на балкон.

– Привет, – в дверях балкона показался Дэйв.

– Это я тебя разбудила?

– Нет-нет. Просто что-то не спится. И, кстати, у тебя очень жарко.

– Мы готовили всю ночь, чего ты хотел!

– Не говори мне про еду, – он схватился за живот и скорчил страдальческую мину.

– Зато вкусно было.

– Это правда, – он тоже облокотился на перила. – О чем думала?

– Красивый вид.

– Да… Лос-Анджелес. Город потерянных ангелов.

– Хотелось бы еще дождя.

– Я тоже люблю дождь, – сказал он, поправляя свои волосы.

– Почему ты приехал именно сюда?

– У тебя никогда не было плаката с видом ночного Лос-Анджелеса в комнате у кровати?

– Нет. Но был магнитик на холодильнике с надписью «Hollywood».

– А у меня плакат висел на стене долгое время. И однажды мне показалось, что это – знак. Ведь я понятия не имел, как он оказался на моей стене.

– Где это было?

– Когда я еще был в Бостоне, в доме приемных родителей.

– Долго жил с ними?

– До шестнадцати лет. Хорошие люди! Но вот только спустя некоторое время у отца появился странный страх за его дочь, то есть за мою сводную сестру. Ну, правильно же я сказал? Я ее сводный брат, – он усмехнулся. – В общем, почему-то потом отношение ко мне поменялось. Все как-то странно произошло. Да я вообще ходячая проблема. Знаешь, многое в этом мире необъяснимо.

– Например?

– Когда мать бросает своего ребенка, когда люди решают вколоть героин в вену, зная, что это – начало конца. Когда человек имеет все: деньги, успех, удачу, яхту… Хм… и при этом становится наркоманом. Когда один плачет, а другой смеется. Когда все прячутся от дождя, а другой остается под ним и танцует, черт возьми. Многое необъяснимо. Почему так или иначе.

– Я могу затронуть более глобальные темы. Для чего нужна наша планета, и кому она нужна? Что заставляет эти шарики висеть в космосе, и что такое космос? И если планеты должны падать, то где конец? Обо что разбиваться?

Дэвид задумчиво насупил брови:

– А что, если мы просто падаем, а конца нет?

– Думаю, не стоит задавать вопросы, тем более если не уверен, что ответ хоть когда-нибудь получишь.

– Ты когда-нибудь влюблялась?

– Нет. А ты?

– Было дело.

– Серьезное?

– Да так… встреча двух озабоченных подростков, – усмехнулся он.

– Ты ее до сих пор любишь.

– С чего ты это взяла?

– По глазам вижу.

– Неужели? – на его лице появилась улыбка.

– Да.

– Мы учились в одном классе. У нее были тяжелые отношения с отцом: он издевался над ней, и его, кажется, посадили за попытку насилия. Короче говоря, мы с ней находили общие разговоры, любили выпивать… Каким же идиотом я был!

– Но ты ее еще любишь, – улыбнулась я.

– Нет, не люблю.

– Это не был вопрос.

– С тобой и не поспоришь, – он достал сигарету и зажигалку. – Я был идиотом, который не ценил многое и многое разрушил собственными руками.

Дэйв взглянул на меня:

– Позволишь закурить?

– Позволю. Что ты не ценил?

– Жизнь. Взгляни на меня, – он внимательно смотрел мне в глаза.

– Ну и?..

– Нет-нет! Взгляни на меня по-настоящему, – он встал передо мной и развел руки в стороны. – Присмотрись. Что ты видишь?

– Не что, а кого…

– Ну и кто же я?

Я присмотрелась к темным кругам под глазами, к ссадинам на щеке, шее, к шрамам на руках, и… эти безумно добрые, но обиженные глаза.

– Взгляд не даст обмануть.

– Так кто же я?

– Обиженный песик, – сказала я.

– Песик? – на его лице появилась улыбка.

– Не знаю, но напомнил песика. У них такие же глазки – добрые, но обиженные.

– Я… эм… я песик, – усмехнулся Дэйв и задымил в сторону. – Такого человека, как ты, я никогда не встречал.

– И не встретишь, – произнесла я. – Ты когда-нибудь думал, что все произойдет именно так?

– Имеешь в виду свою жизнь?

– Ага.

– Мне кажется, у меня не было времени думать. Все произошло слишком быстро. И… Конечно, тогда казалось, минуты идут вечно. В общем, хрень все. Важно, что сейчас я здесь, и… – он взглянул на меня, – важно, что ты здесь. А страхи в прошлом.

– Зануда, – улыбнулась я и слегка толкнула его в бок.

Наш диалог продолжился на кухне.

– Что за страхи?

– Страх тишины и одиночества. У меня был такой случай: когда Ли уехал в Лос-Анджелес, чтобы найти нам работу, я остался в Бостоне. Это было общежитие на одну ночь для бездомных. Мы обманным способом получали места на неделю, хотя это многие замечали и нам доставалось за это ногами по почкам. Но не суть. Была уже поздняя ночь, холодно. У меня поднялась температура, так еще и выкурил пару лишних. Я один в маленькой комнате, с семью пустыми кроватями. Тогда, в той тишине, я понял, что я совсем один. И уже думал, что Ли не вернется, потому что в тот момент у нас с ним были не лучшие отношения. Я всегда попадал в какие-то драки, тюрьмы.

– А еще во всякое дерьмо, – пробурчал сонный Ли, вставая с дивана, помахал нам рукой и направился в ванную.

– И вот тогда в той комнатке я стал молиться. Я впервые в своей жизни обратился к Богу. Около десяти секунд, без дыхания, и словно Бог дал мне еще шанс, я делаю глубокий вдох…

– Хоть этот шанс не упусти, идиот! – крикнул Ли из ванной.

– Он не всегда меня понимает, – шепнул Дэйв.

– И ты используешь этот шанс?

– Мне тяжело ответить на этот вопрос.

Ли присоединился к завтраку.

– Налить кофе? – предложила я.

– Да, пожалуйста.

Они дали друг другу по шее и сразу сели ровно, когда я взглянула на них.

– Чем сегодня планируешь заняться? – спросил Ли.

– Не знаю. А вы?

Зазвенел телефон Дэвида, и он быстро вышел из квартиры. Не просто из комнаты, а из квартиры.

– Салфеток нет? – спросил Ли.

– Вчера закончились.

– Знаешь, что мне приснилось? – задумчиво произнес он.

– Что?

– Что все хорошо.

– Как это понимать?

– Короче, не помню, что мне снилось. Но там было что-то хорошее.

Я улыбнулась и налила себе еще кофе.

– Любишь кофе?

– Очень люблю.

Дэвид вернулся и воскликнул в дверях:

– Мне нужно идти: срочные дела! Я вам позвоню, когда освобожусь. Конни, спасибо тебе огромное, все было потрясающе, – он поцеловал меня в макушку, ударил Ли по затылку и убежал.