Теплый чердак превратили в гардеробную, рукодельную и вообще мамину комнату, как сказала Рыся, куда можно сбежать и поваляться на оттоманке, пока не найдут и не вернут к семье и мужу.
- Самое главное, все шкафы, полки и полочки пустые, - осознала жена. - Представляешь, какие у меня хлопоты будут?
Покормленные дети обживали девочковую детскую, родители обновляли ковер.
- Арден, а почему раньше нас родители не отселили? - изучая узоры на потолке, лениво поинтересовалась Рыся. - Из-за того, что мы теперь детные и взрослые?
- Нет, Росинка. Из-за Аки и Адена. В родительском доме остается младший сын. Им теперь хлопот! Дом же на одну семью, а младших двое.
Росинка посочувствовала, но вяло. Ее занимал свой дом и свои заботы.
Глава тридцатая, знакомые все лица.
- ... первый раз обустраивать свой собственный дом - это очень волнительно, правда, - задушевно поведала Рыся подруге, сваливая в карету разного размера свертки и пакеты и отпыхиваясь. - И теперь я понимаю, почему Арден предложил сперва отправиться в Узамор!
- Мгм, - многозначительно ответила Армель, освобождаясь от поклажи. - Ох, и устала же я! Рыська, я раньше не знала, что ты такая тряпичница! Осталась хоть одна лавка в Вишенроге, в которой мы не были?
- Не ворчи, - весело угомонила ее Рыся, отправляя кучера во дворец - все равно места там не осталось, даже на крыше был приторочено нечто громоздкое - то ли туалетный столик, то ли комод. - Пойдем лучше обедать!
Госпожа рю Дюмемнон осталась совершенно такой же, какой Рыська ее помнила в те времена, когда Армель поступила в трактир подавальщицей. Мастер Пиппо недавно отошел от дел и жил на полном пансионе у одной очень милой вдовы лет на двадцать его моложе. Она звала его 'мой милый мастер Пип', чем очень раздражала Ваниллу и Персиану. Новый повар, высокий и широкий, как посудный шкаф, был абсолютно лыс, хотя и не стар, имел крючковатый нос и пухлую нижнюю губу. Это, а также блестящие черные глаза и кольцо в ухе, по мнению господина рю Дюмемнона, обличало в нем волокиту и сластолюбца. Дрюня был очень озабочен угрозой целомудрию жены, но мудро молчал. Впрочем, может быть, его останавливала не просто мудрость, а мудрая осторожность? В кулаке мастера Болларда помещался полупудовый кочан капусты, а своим тесаком он легко шинковал на отбивные кабаньи и оленьи окорока.
Так вот, госпожа Ванилла встретила двух подружек сдобными объятиями и лобызаньями.
- Кисуля ты моя рыжая! Красота ненаглядная! - она повертела Рысю, с удовольствием оглядывая со всех сторон. - Доброго дня, Армель, - улыбаясь постоянной посетительнице. - Вы, никак, одни? И то дело, не все же с детьми да мужьями надрываться! Идемте, идемте, мои карамельки, сейчас я вас буду обкармливать, - подхватив юбки, дамы вслед за хозяйкой поскакали по лестнице.
Что-что, а слово свое госпожа рю Дюмемнон всегда держала. Обкормленные и напоенные дамы отвалились от стола, чувствуя себя сытыми пиявками.
- Рыся, давай возьмем портшез, - лениво предложила совершенно осоловевшая Мель.
- Никаких портшезов! - отрезала Росинта. - Я против! Я против угнетения человека... ик! человеком!
На углу Дворцовой улицы фарги расстались, договорившись увидеться за завтраком у Гроденов.
'Странно чувствуешь себя, вернувшись взрослой в родной дом. Все знакомо, все узнаваемо. И все другое. Так в детстве с любимыми туфельками - по-прежнему, удобные и красивые, только ты из них выросла. Хотя разве можно вырасти из целого королевского дворца?' - так думала Росинта, бесцельно блуждая по длинным переходам, коридорам, залам, как в детстве. Парадный обед у Его Величества был в день приезда, как и представление Улы и Иви. По случаю знакомства правнучки получили по погремушке, конечно же, чудовищно дорогой и баснословно красивой. От Аркея и Бруни, к слову, внучки получили по изящному браслетику из ромашек. Ромашки поблескивали оранжевыми гиацинтовыми глазками.
У мамы в кабинете горели лампы. Рыся кивнула караульным гвардейцам, послушала от двери, как скрипит перо, шелестят бумаги, тихие голоса Ее Высочества и господина Хризопраза. Помедлила - и не вошла почему-то. Уже повернулась было уходить, когда дверь отворилась и Бруни, которую секунду назад что-то необъяснимое толкнуло отложить документ, подняться и выйти, окликнула:
- Рыся, доченька, ты что же не заходишь?
Рыся в результате так и не зашла. Вместо этого они с мамой пошли купать и кормить девчонок, а потом засиделись до такого поздна, что семья, не дождавшись, поужинала и разошлась спать. Правда, Аркей, за двадцать лет супружеской жизни категорически отвыкший спать в одиночестве, и теперь не изменил привычке и вместо спальни ушел в кабинет. Арден, у которого во дворце не было ни кабинета, ни дел, впрочем, тоже спать не лег, а пошел с тестем, где и обнаружил в себе задатки хорошего секретаря.
- Да, внушительно, - глядя на ворота и забор особняка Темных Ловцов, уважительно сказал Арден. - На городской острог похоже.
На стук дверного молотка в виде волчьей головы уже спешил привратник, он же дворник и садовник, сухой корявый старик. Правду сказать, вся прислуга в доме была тонкая и звонкая, особенно няньки. Одна Матушка Нанна из последних сил поддерживала фигуру. Хотя судя по завтраку, семья не голодала.
В честь гостей Веслав взял выходной. Старшие близнецы, Фелан и Вигвар, только что переведенные курсанты второго курса, по случаю каникул жили дома. На время учебного года добрый папенька водворил детей в казарму. Теперь они и средние, Кайд и Тэйт, сотрясали брусья турника, лазали по веревкам, бегали по бревнам. Сложный лабиринт в саду призван был откачивать у детей лишнюю энергию, но справлялся плохо. Вечером замертво падали все взрослые, а дети еще успевали на сон грядущий покататься по перилам, подраться подушками, подбросить друг другу в постель то жаб, то кузнечиков и сделать еще массу нужных и важных дел. Даже младшие, годовалые Лирой и Скай, которые пока больше ползали, чем бегали, очень боялись хоть что-нибудь пропустить и везде успевали - уронить, опрокинуть, рассыпать, испачкаться, послюнявить. Сразу после завтрака помогать родственникам ринулась еще и Ула. Иви, оставшись в одиночестве, в расстройстве сосала кулак и дрыгала ногами, пока не уснула. Пока взятые в плен Веслав и Арден давали младшему поколению мастер-класс, а младенцы гоняли нянек почем попадя, подружки дорвались поболтать о своем, девичьем.
- Боюсь, брошу кормить, и вся красота пропадет, - озабоченно говорила Рыся, закончив кормить дочку и разглядывая груди. - Будут вместо красоты уши спаниеля...
- Ерунда, - отмахнулась Мель, гордо оглядывая декольте, из которого вырывались сливочные волны и даже в некотором смысле цунами. - Я вот шестерых выкормила, и все только на пользу!
Глава тридцать первая, подружки.
- Росинка, нас пригласили в гости. Вчера видел в полку Фитора Луана, - укладываясь спать, вспомнил Арден. - Только, может, девчонок с няней оставим?
- Как ты можешь, Арден?! - излишне пылко возразила Рыся. - Они же наши дети, да еще такие крохотные! Они должны быть с мамой постоянно! - Арден открыл рот, что бы согласиться, судя по выражению лица. - Впрочем, я думаю, на несколько часов мы можем их доверить няне, -передумала Росинта. - Должно же быть у нас личное время? Вот сейчас, например? Иви только к утру кормить...
Дом, в котором теперь жила Микил, и сравнить нельзя было с особняком Самсана Данира ан Третока. Простой каменный дом в два этажа, похожий на соседей слева и справа. За кварталом Белокостных, начиная от набережной Русалок, отстроили новый квартал, прозванный в народе кварталом Клыкастых. Селились там, в основном, офицеры и те гвардейцы Черного полка, которым было разрешено жить не в казарме ввиду семейного положения. Правда, одним дом Фитора отличался - под окнами, вдоль тротуара, возле крыльца - на каждом свободном клочке цвели цветы, необычные для Вишенрога. Их Микил присылали с родины. За домом еще была устроена оплетенная плющом беседка и качели, какие ставят в Крей-Тон. Больше никаких воспоминаний о Крее Микил не хотела. Обстановка дома, угощение, прическа и гардероб хозяйки, даже разговоры - все было подчеркнуто ласурское. После обеда оборотни удалились смотреть коллекцию оружия, а Рысю Микил с таинственным видом поманила на второй этаж. В самой теплой и тихой комнате, заваленной игрушками, в колыбельках спали два малыша, по виду годовалый и месяцев девяти.
