Где Диксон и Оливос, там неподалеку и Изабель. Они должны использовать ее экстрасенсорные способности, чтобы отследить его. Это единственное объяснение тому, что они следуют за ним по пятам — сразу после похищения Эсме. Прентисс всегда был осторожен, не оставляя улик, поэтому он не сомневался — это Изабель. Даже если ему придется день за днем ходить по этим коридорам на протяжении целой вечности, он так и сделает. Или так, или он найдет другую жертву. У этого плана тоже есть преимущества.

Пара в конце коридора привлекла его внимание.

Это…?

Поначалу его привлекло их быстрое движение, мужчина тащил ее за собой. Но присмотревшись, Прентисс осознал, кто это был.

— Изабель, — пробормотал он, не успев себя остановить.

Ему понадобилась каждая капля актерского мастерства, чтобы не глазеть. Мужчина с ней, одетый в темный костюм и галстук с безупречной белоснежной рубашкой, должно быть, агент ФБР. Он тащил ее быстрым шагом, и они направлялись прямиком к нему. Прентисс отвернулся.

Узнает ли она меня?

Он бросил в ее сторону осторожный взгляд. Она даже не смотрела на него, и похоже, они не пройдут мимо него. Они оставались у открывавшегося лифта. Прентисс продолжил прогуливаться.

Хоть она все еще оставалась на расстоянии нескольких ярдов, Прентисс ощутил знакомое возбуждение погони. Изабель была хорошенькой — очень хорошенькой. Роскошные темные волосы спадали до середины ее спины. Облегающее платье без рукавов цеплялось за изгибы ее фигуры, а высокие каблуки подчеркивали привлекательные ножки. На мгновение он представил, как его нож пронзает нежную кожу ее бедра прямо над коленом. Но как только она вошла в лифт, ему пришлось пошевеливаться. Сейчас не время забирать ее, но присмотреться получше не повредит. Когда двери начали закрываться, Прентисс медленно подошел и заглянул внутрь.

Хоть она смотрела на агента, Прентисс увидел ее глаза. Они были самого замечательного янтарного оттенка, какой он только видел в своей жизни, и он невольно задался вопросом, не носит ли она цветные линзы. Но потом двери закрылись. Он посмотрел на свое отражение в полированном металле и ощутил груз пухлого конверта под рукой. Они, видимо, уходили отсюда. Неподходящее время. Но Прентисс знал, что момент в конце концов настанет. Он улыбнулся своему отражению и продолжил неспешное патрулирование, гадая, как будет звучать крик Изабель.

— Мак, — взмолилась Изабель. — Поговори со мной, — он молча кипел всю дорогу до дома. — Что происходит?

Если бы он орал на нее, кричал что-то, она бы поняла. Но это. Ее встретило его каменное лицо, когда он повернулся, закрыв входную дверь.

— Происходит то, — сказал Мак тем же стальным голосом, каким он разговаривал с Беном, — что серийный убийца угрожает сделать тебя следующей жертвой, — он встал, уперев руки в бока и сверля взглядом пол между ними. Из-под его пиджака выглядывал ремень кобуры с пистолетом, который он начал носить. — Почему я должен всем об этом напоминать?

С тех самых пор, как они нашли тело Анджелы, Мак не оставлял ее ни на секунду. То, что он был здесь, с ней, в Лос-Анджелесе, было изумительно, но возможно, это уже сказывалось. Даже Изабель видела, что Бен прав. Мак изменился. Но она не понимала, как сам Мак этого не видит.

— Я не это имела в виду, — сказала она, кладя сумочку на маленький столик возле двери. — Что происходит с тобой?

Изабель остановилась прямо перед ним и положила руки на его напряженную узкую талию. Его широкая грудь нависала над ним, и встретившись с тяжелым взглядом сине-зеленых глаз, она ожидала, что Мак обнимет ее.

Но он не обнял.

На его квадратном подбородке то и дело играли желваки, но в остальном Мак оставался неподвижным. Изабель могла лишь удивленно моргнуть. В любой другой момент, если бы она встала так близко к Маку, он бы ее обнял. Не существовало конца объятиям, нежным и не очень нежным прикосновениям, которые давали ей понять, что он рядом. Но эта новая сторона Мака — холодная — ее пугала.

— Я хочу быть с тобой, — сказал он наконец, как будто каждое слово причиняло боль. — Двадцать четыре часа в сутки. Я не смогу делать этого, если ты будешь наживкой, — он выплюнул последнее слово так, будто произнес нечто отвратительное. — Такова сама суть наживки.

Изабель хотелось отшатнуться от резкого тона, но она устояла на месте и не убрала рук с талии Мака. Он должен ее коснуться. Рано или поздно, он все равно ее обнимет. Это же Мак. Она всматривалась в его суровое лицо, ища подсказки, способной указать, что происходит у него в душе. Мак не отводил твердого взгляда, ожидая ее реакции.

Но она не собиралась сдаваться так быстро. Что-то промелькнуло между ним и Беном, что-то, что быстро положило конец встрече.

— О чем говорил Бен? — спросила Изабель. Все равно ничего. Только неотрывный взгляд и молчание, которое тянулось как будто целую вечность. — Проклятье, Мак, — взмолилась Изабель, попытавшись встряхнуть его, но не сдвинув ни на дюйм. — Пожалуйста, просто скажи мне, что происходит.

— Прочти меня, — сказал он.

Теперь она все же отстранилась, сделав пару неловких шагов назад.

— Что? — ахнула Изабель.

Мак убрал руки с бедер и протянул ей ладонь.

— Сними перчатку и коснись меня.

Дар психометрии был одновременно даром и проклятьем Изабель на протяжении всей ее взрослой жизни. Прикосновение к людям означало прочесть их мысли и заглянуть в их прошлое. Ни одни отношения не переживали этого прикосновения, и она не собиралась терять Мака, даже если это означало целыми днями круглосуточно носить перчатки.

— Мак, мы уже обсуждали это.

— Зачем спрашивать меня, когда ты можешь все узнать сама? — спросил Мак, делая шаг к ней. Изабель немедленно отступила назад и стиснула руки перед собой. — Ты не можешь носить их вечно, — сказал он, снова подходя ближе, а она продолжала пятиться. — Ты же знаешь, что это невозможно.

Что отражалось на его лице? Боль? Злость?

— Почему ты делаешь это? — выпалила Изабель. — Ты не обязан это делать.

— Видимо, обязан, — сказал Мак, снова приближаясь и протягивая к ней руку. Изабель опять попятилась, споткнувшись, но восстановив равновесие. — Разве я не говорил, что люблю тебя? — спросил Мак. — Что не оставлю тебя? Ни на секунду?

— Да! — воскликнула она, ощущая, как к горлу подступает паника.

— Тогда почему ты не можешь в это поверить? — сказал Мак, делая очередной шаг.

Изабель попыталась отступить, но врезалась в стену, ощутив спиной выключатель и угол коридора, который вел в стену. Мак остановился, но резко протянул ладонь.

— Я верю в это! — воскликнула Изабель, глядя на его руку. — Верю! — она вжалась в стену и посмотрела на лицо Мака. Но оно ничего не выдавало — даже его желание этого прочтения. Она с изумлением уставилась на него. Дело было не в видении. Что-то произошло — между ним и Беном — что-то, что превратило Мака в лед, в человека, который теперь стоял перед ней. — Клянусь богом, — пробормотала Изабель, расстегивая застежку на перчатке. — Я сделаю это, — сорвалась она, когда взгляд Мака резко метнулся к ее рукам и брови удивленно приподнялись. Это первая демонстрация эмоций с тех пор, как они вышли из офиса Бена. Затем, когда Мак изумленно приоткрыл рот, Изабель застыла.

Хотя она уже наполовину сняла перчатку, в ее голове пронесся миллион мыслей.

Как мы так быстро добрались до этого?

Что происходит?

Я не смогу это отменить.

Это может стать концом всего.

И не успев осознать, что делает, Изабель быстро покачала головой.

— Нет, — прошептала она, дрожа. — Не сделаю. Не вот так. Я не могу.

Когда она натянула ткань обратно на запястье, Мак сократил расстояние между ними и схватил ее за запястья.

— Этот день придет, — сказал он низким рычащим голосом, поднимая обе ее руки. — Ты захочешь этого. — Его сине-зеленые глаза пылали той же настойчивостью, что звучала в его голосе. — Ты захочешь этого сильнее, чем я, — сказал Мак, медленно задирая ее руки над головой и прижимая их к стене. — Так сильно, что ощутишь вкус этого желания на своем языке, — сказал он, медленно скользя взглядом к ее рту. — И когда этот день наступит, — хрипло прошептал он, — и последний барьер падет… — он помедлил, глядя ей в глаза. — Ты наконец-то узнаешь, как сильно я тебя люблю.