Не суждено подняться в вышину.

Ты стал к станку. Пройдут упрямо фрезы

По только что остывшему литью.

Они пройдут, чтоб окрылить железо,

Придать ему стремительность свою.

И видишь ты: где выстрелов зарницы,

Где две дороги сходятся в одну,

Из–за холма выруливают птицы,

Готовые подняться в вышину.

1942

* * * 

Любовь к земле. Чем выразить ее?

Любовью к матери? Она со мной повсюду.

Но есть часы, когда и про нее,

Один–единственный, забуду.

Любовью к женщине? Но и она,

Несущая начало нашей смены,

Не будет, может быть, удивлена,

Открыв мои невинные измены.

Не сравнивай ни с чем ее. Живи

Всегда влюбленный, принимай сраженья.

Ни с чем нельзя сравнить такой любви.

Пусть все живое ищет с ней сравненья.

1942

МАСТЕР

О нем ходила слава по Уралу,

Она дошла и до полей войны.

Но, как нужны солдаты генералу,

А полководцу армии нужны, —

Ему был нужен в курточке потертой

Парнишка у токарного станка.

И мастер, улыбающийся, гордый,

Смотрел на своего ученика.

Молчал парнишка, фрезы подбирал он.

Как видно, понял с первых дней войны,

Что коль нужны солдаты генералам,

А полководцам армии нужны,

То мужественным, доблестным солдатам,

То армиям, бросающимся в бой,

Как никогда нужна его граната,

Его снаряд с отличною резьбой.

1942

ДЕТАЛЬ

Пойми деталь мою, прошу я,

Не как линейку в чертеже,

Пойми ее как мысль большую,

Как чувство лучшее в душе.

Тогда, за гулом нарастая,

Летя к чужому блиндажу,

Как раз такой она и станет,

Как должно быть по чертежу.

1942

УТРЕННИЙ СВЕРДЛОВСК

Свой горный край все больше познавая,

Родной Свердловск я крепостью назвал

Тут каждый камень -— башня угловая

И каждый холмик — неприступный вал.

Он устремлен в далекие просторы,

Давая взлет прожекторным лучам,

Пуская танки, пробуя моторы,

Испытывая пушки по ночам.

И, как всегда, проснувшись утром рано,

Встречая дымный медленный рассвет,

Мы видим в небе облако тумана,

А под ногами — гусеничный след.

И мостовая блещет, леденея,

Вся в выбоинах старого торца.

Но как кому, а нам она роднее

Иной дороги, гладкой до конца.

И, повернув от нашего порога,

Она летит к горам за горизонт —

Родная нам, та самая дорога,

Которой танки движутся на фронт.

И, улыбаясь первым свердловчанам,

Танкист повел привычную к огню,

Расцвеченную зимними лучами,

Подернутую инеем броню.

1942

В ГОРАХ УРАЛА

Темнеют горы. Горные ручьи,

Гремя, сбегают в заросли густые;

И облака, вначале золотые,

Теряют краски теплые свои;

И проступает в таянии света

Лесная полутьма и тишина…

И попросту не верится, что где–то

В долинах за отрогами — война.

И все же начинается отсюда,

От этих гор, от этих крепостей,

Великое, скрепленное на рудах,

Единство к бою рвущихся частей.

Отсюда начинается движенье

Уральской стали, — с этой крутизны

Она, гремя, бросается в сраженье

И побеждает на полях войны.

1943

ДРУГУ

Пересекая линию огня,

Твой легкий след мелькнет на льдинах

талых.

Когда совсем в руках твоих усталых

Не станет сил, ты позови меня.

Ты позови — и я тебя услышу