- Вы уж простите меня Самуэль за некоторую, я бы даже сказал, назойливость - лорд, похоже, и сам чувствовал себя несколько неловко. - Но, учитывая, сопутствующие обстоятельства, я, все-таки позволю себе дать Вам несколько советов. Прежде всего, как бы это ни было неожиданно, постарайтесь ощутить себя владельцем этого белоснежного красавца.
- Это Ваш корабль - продолжал лорд, мельком взглянув на медленно приближающийся вымпел на грот-мачте. Вы можете делать с ним все, что угодно, вплоть до того, что даже, сразу продать его. Вы можете полностью сменить команду судна, Тиммо без проблем наберет Вам новую. Можете устроить любую перестройку. Да, как я сказал уже, все, что угодно. Это Ваш корабль.
- Но - лорд Глэвен сделал паузу. - Возьму на себя смелость посоветовать Вам, не принимать никаких скороспешных решений. Особенно, если это касается судеб людей. И еще, одна маленькая личная просьба, не меняйте, пожалуйста, названия судна.
Бедный Самуэль, подумал я. Да какие там изменения. Да, ему и в голову ничего подобного не может прийти. Честный, добрый человек, уже привыкший и почти, смирившийся со своей бедностью и тем маленьким, скудным мирком, в котором он жил. И, которого, так неожиданно, словно морковку из грядки, из этого мирка выдернули. Наверняка, он теперь до конца не уверен даже, что все происходящее с ним не сон. Или, что еще хуже, не магическое наваждение.
Да и как бы, ему пришла в голову мысль об увольнении капитана судна. Такого недоступного, торжественного, в строгой форме стоящего перед строем команды и принимающего рапорт от столь же недоступного первого помощника.
Да и видел ли бедняга хоть раз во сне, себя рядом с этими непостижимо далекими, словно из другого мира, людьми. Сколько еще времени должно пройти до того, когда, например, вполне естественно посетовать капитану о недопустимом скрипе лебедки левого борта и крайней нежелательности впредь подобного недосмотра. А, потом, так же естественно выслушать уверения в том, что тотчас же все будет исправлено.
Труден, очень труден переход из одной жизни в другую. Поэтому, наверное, это и происходит так редко. Долго еще и Самуэлю и Ие будет трудно. И тут уж ничего не поделаешь. Как бы мы ни старались, мы сможем лишь незначительно облегчить им этот период. А, вот Алине, взгляд мой скользнул по ее белокурой головке, Алине не будет трудно. И леди Вея, и мы с Мертимером, и сам лорд, это всего лишь новые друзья. Большие и добрые, с которыми так хорошо и уютно. Где-то в глубине памяти ее, еще останутся воспоминания о днях далекого детства. И, каким бы невзрачным оно ни было, на самом деле, добрых и светлых воспоминаний о нем всегда найдется достаточно, ведь это детство, самая счастливая пора жизни. По крайне мере, оно должно быть таким.
Потом, с каждым годом, эти воспоминания будут оседать все глубже и глубже, сменяясь новыми событиями и ощущениями. А, уж я лично, сделаю все, чтобы ощущения эти были добрыми и счастливыми.
Тем временем, обе шлюпки уже подошли к белоснежному, тщательно прошпаклеванному борту судна, и такой же белоснежный трап со сверкающими поручнями был спущен вниз. Первой, ловко поддерживаемая матросами на борт поднялась леди Вея. Следом за ней, отказавшаяся, от помощи последовала Ия. Затем Годро и лорд. Потом остальные. Под конец остались только мы с Самуэлем.
- Ну, прошу - я сделал широкий взмах рукой, приглашая его ступить на трап. Самуэль не отвечал, и поэтому, мой взгляд, непроизвольно последовал за взглядом Самуэля и остановился на серебряных рельефных буквах названия корабля.
"Дочь океана". Я невольно вздрогнул.
Наша крохотная, по сравнению с преследовавшими нас фрегатами, двухмачтовая бригантина, все ближе приближалась к лабиринту скалистых шпилей, и теоретически к нашему спасению. Это нагромождение острых скал, могло бы быть и реальным нашим спасением, будь лабиринт раза в два ближе. Но скалы были еще далеко, а вот фрегаты, наоборот, близко. Но, это, почему-то заботило все меньше и меньше. Наверное, потому, что все мы очень устали. Никто из нас не спал уже трое суток. Для управления парусами, даже такого маленького суденышка, нас было слишком мало.
Эйфория давно прошла, и осознание того, что черный рубин Самияр теперь лежит в каюте, в шкатулке Седдона, никого уже давно не радовал. А, между тем, мы ведь сделали это. Как? до сих пор не понятно.
Конечно, сработали мы просто превосходно. Седдон рассчитал все до долей секунды. И смену стражи, и перенесение огня. Все. К тому же, и удача, безусловно, нам благоприятствовала в самой полной мере. В общем, мы смогли сделать невозможное. Мы сумели выкрасть этот недоступный Самияр, будь он трижды неладен. О, какой поначалу, был восторг. Не восторг, а сумасшествие какое-то. Даже то, что Гур и Ледо, теперь остались лишь навечно в нашей памяти, никого особенно не огорчало. Мы все знали, на что шли. Ну не повезло ребятам. К тому же, как нам казалось тогда, мы отомстили за них с лихвой.
Это, тогда. Теперь же, когда, остались позади трое суток погони, и все происходящее с нами казалось чьим-то злым, за пределами реальности, вымыслом, я сожалел. Сожалел о потерянных друзьях, о том, что вообще, ввязался в эту авантюру. О том, что нас было слишком мало и мы не смогли захватить, например фрегат, просто потому, что не справились бы с парусами.
Но почему-то больше всего сожалел о том, что принял эту скорлупку, на борту которой было написано "Дочь океана" за наше спасение. Теперь она мне казалась нашей гибелью, скорой и неотвратимой. Фрегаты приближались гораздо быстрее, чем, виднеющиеся уже, впереди, скальные шпили. И надежд на спасение уже не оставалось. Скоро фрегаты возьмут нас в кольцо, и на этом все закончится. Что могут сделать семеро юнцов, против полутора сотен опытных бойцов.
Один Седдон неистовствовал. Он орал на нас, обзывал всех самыми заковыристыми выражениями, но уже ничего не помогало. Машинально исполняя свою работу, мы просто ждали. Ждали, когда же все закончится. И не важно, как. На дне ли океана, или на рее фрегата, или, если повезет в последней бесшабашной схватке. Потом замолчал и Седдон. Так нам показалось во всяком случае.
Но Седдон, не из тех, кто сдается. Даже в такой ситуации. Он не просто молчал, он наверняка искал какой-то выход. И, сейчас, стоя у самого бушприта, он что-то искал впереди, высматривал. Хотя, что там можно высмотреть? Повсюду одинаковая, мутно-зеленая поверхность океана.
Однако, похоже, что-то нашел. Это стало понятно по тому, с какой подчеркнутой небрежностью зашел он в каюту и вынес из нее шкатулку, попутно, обматывая ее в какую-то тряпку
- На, маг, держи - почти ласково сказал он и ткнул шкатулку мне в руки, добавив при этом. - Смотри Виго, ты за нее головой ответишь.
Затем он грубо оттолкнул меня от штурвала.
- Перед нами чудесная скала, ребятки начал он объяснять свой план. - На пару локтей в воде. Притом, так далеко от самого лабиринта. И не зваться мне никогда берсерком, если я не разобью об нее, это недомыслие, на котором мы плывем. А заодно и пару фрегатов, если повезет.
- Ваша задача выжить при этом и плыть к скалам. И, пусть, только, хоть одна сволочь из вас, попробует утонуть - закончил он намеренно грубо, но голос его дрогнул, и он просто добавил. - Держитесь ребятки, это наш единственный шанс. Главное выживите, парни, прошу вас, выживите. А, ты Виго не забывай, шкатулка за тобой.
Я не услышал ни хруста, ни треска. Просто погрузился в зеленоватую муть, и в погоне за воздухом быстро поплыл вверх. Вынырнул в полном одиночестве, но пребывал в нем недолго. Вскоре рядом показалась голова Седдона. И, все, сколько ни ждали, больше никого. Все-таки не послушались парни вожака, утонули.
Тут меня охватила ярость. Это, что же. Сначала Гур и Ледо, теперь все остальные. И все из-за этого проклятого рубина. Да, гори он огнем. Я уже размахнулся, чтобы забросить шкатулку куда подальше, Но спокойный голос Седдона остановил меня.
