В университетской лаборатории я начал приготовлять йодистый метил и хлорангидрид масляной кислоты, — ив виду тесноты помещения испытывал большие неудобства. Я с ужасом думал, как я буду готовить опасный препарат цинкметил. Но мне не долго пришлось работать в Университете: в конце ноября Г. А. Забудский был назначен заведующим химической лабораторией, а я его помощником. На нас возлагалась обязанность присутствовать на всех практических занятиях в лаборатории, а потому мне было почти совершенно невозможно отлучаться днем из Академии. Так как по вечерам я должен был много читать по химической литературе, то для меня возник вопрос: могу ли я продолжать мою работу в лаборатории Университета? Я сообщил мои опасения А. Е. Фаворскому, который понял мои затруднения и, вероятно, видя мою любовь к науке и оценивая мои способности к производству химических исследований, предложил мне разрабатывать данную им тему об изомеризации триметилаллена

в лаборатории Артиллерийской Академии. Он обещал и дальше помогать мне своими советами и указаниями и сказал, что если работа у меня пойдет удачно, то я смогу весь добытый материал использовать для моей будущей диссертации. Так как он еженедельно должен был бывать в Артиллерийском Училище для чтения лекций, то всегда мог зайти ко мне и поговорить о сделанных мною опытах.

Я был очень тронут его отношением ко мне, горячо его поблагодарил и в начале декабря 1892 года приступил к организации работы в лаборатории Академии. Таким образом в университетской лаборатории я проработал только два месяца, но я должен сказать, что для меня это принесло громадную пользу: я впервые познакомился со многими методами, принятыми в лабораторной практике, со многими приборами, необходимыми при химических исследованиях и, кроме того, понял, как должна вестись научная работа и как должно происходить ознакомление с литературой. После знакомства с научной жизнью в Университете, у меня сложилось убеждение, что я стою на прочном фундаменте и буду в состоянии построить прочное научное здание. Я никогда в жизни не забывал услуги, которую мне оказал А. Е. Фаворский, разъяснив мне, как надо приступать к научной работе и как ее надо вести — для того, чтобы она имела право называться научной.

Теперь, когда мне надо было организовать научную работу в лаборатории Академии, интересно описать обстановку, которая существовала в последней. Я не ошибусь, если скажу, что со времени основания химической лаборатории Академии, я был первый, который приступал к выполнению в ней научной работы. Поэтому читатель не должен удивляться, если я скажу, что в этой лаборатории я не мог найти ни одного Либиховского холодильника, ни дефлегматоров, ни самых обыкновенных приборов, необходимых для производства реакций с органическими веществами. Еще осенью, немедленно после возвращения с вакации, я перевез в Академию всю свою небольшую лабораторию (ее я передал Акаде-мни, конечно, безвозмездно), но это мало помогло, так как лаборатория Академии была очень плохо оборудована.. Достаточно сказать, что ни к одному рабочему столу не была проведена вода и потому было совершенно невозможно вести перегонку органических жидкостей. Во всей лаборатории был только один водяной насос (в так называемой ученой лаборатории), один барометр и ни одного термометра для дробной перегонки. Кроме винной кислоты, глицерина, карболовой кислоты и уксусной кислоты в инвентаре лаборатории не было никаких других органических препаратов. Когда я обратился к Г. А. Забудскому с просьбой об отпуске средств для моих исследований, то он мне заявил, что отпускаемых денег на лабораторию едва хватает на пополнение расходов по качественному и количественному анализу и по изготовлению некоторых взрывчатых веществ, и что поэтому он не может дать мне средств на мои опыты; он посоветывал мне обратиться к начальнику канцелярии Академии и Училища кап. Василию Михайловичу Крохалеву, который в то время имел большую силу в делах администрации, так как начальник Академии всецело передал ему распоряжение финансами Академии и Училища и без его одобрения не решался ни один финансовый вопрос в Академии.

Из положения об Академии я узнал (Свод военных законов), что на лабораторию отпускается 3000 руб. в год плюс еще 1000 руб. на научные работы профессоров и преподавателей. Запасшись этими сведениями, я отправился к Крохалеву, который был очень удивлен моим появлением. Очень сухо он начал объяснять мне, почему химическая лаборатория получает лишь половину того, что ей полагается по бюджету. Обладая мягким и вкрадчивым голосом, Крохалев умел красноречиво доказывать, что начальство в этом и других подобных случаях поступает совершенно правильно, руководствуясь общими интересами Академии. Он был во всяком случае совершенно прав, когда поставил мне вопрос, зачем Академия будет отдавать деньги лаборатории, которая в течении десятка лет не выпустила ни одной научной работы, а представленная

диссертация одного химика (он намекал на кап. Панпушко) не заключала в себе никакого экспериментального исследования. Он пояснил мне, что финансовая политика, установленная начальником Академии, состоит в том, что на нужды (всех отделов отпускается лишь часть их бюджета, а полученная экономия распределяется в конце года сообразно заявленным требованиям и в зависимости от их значения для жизни Академии. Он не прибавил, но я уже знал, что большая часть этой экономии уходила на покупку дорогих ковров, картин и т. п. украшений, которые не были нужны Академии, как научному учреждению, но за то позволяли ее начальнику пускать пыль в глаза высшему начальству, выставляя себя заботливым хозяином.

Эти доводы меня не убедили, и я ответил кап. Крохалеву, что для химической лаборатории подобная политика во всяком случае совершенно не подходит, т. к. ждать конца года для получения средств на изучение химических реакций, знать которые необходимо в настоящую минуту, это значит загубить все дело исследования. Так как я был только что оставленным репетитором, еще очень мелким служащим в Академии, то мой разговор, конечно, не мог изменить положение и мне пришлось только сказать, что я буду принужден тратить свои деньги на покупку необходимых химических препаратов и приборов, а также на проводку воды к моему рабочему столу, на покупку килограмма иода для приготовления йодистого метила и приобретение специального микроскопа.

Для своих химических работ я имел место в так называемом научном отделении лаборатории. Это отделение состояло из трех комнат: кабинета заведующего; одной проходной комнаты, в которой тогда не производилось никаких работ, — и одной большой комнаты, где лаборанты производили анализы по поручениям Главного Артиллерийского Управления. Именно в этой последней комнате стоял и мой рабочий стол (длиной в 9 фут.). Пока я делил свою работу между лабораторией Академии и лабораторией Университета, это помещение меня кое-как удовлетворяло, — но когда мне пришлось отказаться от работы у А. Е. Фаворского и всю громоздкую работу по получению цинкометила перенести в лабораторию Академии, работать мне стало очень трудно. Поэтому я решил, — с согласия Г. А. Забудского, перебраться в большую комнату, которая находилась рядом с химической аудиторией и служила для приготовления опытов к лекциям; она называлась приготовительной комнатой и имела сообщение по черной холодной лестнице с первым этажем лаборатории; между обоими этажами лаборатории находились небольшие антресоли из двух маленьких низких комнат, где жил старый служитель лаборатории, Лука Грунов со своей женой. Лука Грунов убирал химическую аудиторию и приготовительную комнату и помогал лаборанту в приготовлении опытов для лекций. Ему было уже 70 лет от роду и он прослужил в лаборатории более 30 лет, чуть ли не с ее основания, и был очень ценим ген. Федоровым.

Эта приготовительная комната была очень больших размеров (30 на 45 ф.), но была загромождена совсем не нужными аппаратами. Около одной стены во всю ее длину помещался аппарат для винокурения, который, вероятно, предназначался для демонстрации получения спирта и его перегонки; Лука Грунов сказал мне, что его никогда не пробовали пускать в ход. У другой стены стоял большой вытяжной шкаф, который не мог служить для работы с вредными газами, так как не имел никакой тяги и потому служил лишь для хранения приборов и посуды. По середине комнаты стоял большой стол, и я получил разрешение занять половину этого стола, т. к. другая половина была в распоряжении лаборанта, приготовляющего опыты для лекций. Я смекнул, что в этой комнате я скоро сделаюсь хозяином и приспособлю ее к научной работе, тем более, что лаборантом для приготовления опытов поступил новый обер-фейерверкер К. А. Видин, только что окончивший среднее пиротехническое училище и имевший очень слабые познания по химии. Он постоянно обращался ко мне за указаниями и советами, как производить опыты, и потому мы были в очень хороших отношениях.