Лейтенант понял, что от него требуется, и коротким рассчитанным ударом по голове «вырубил» Мейснера. Вместе с Бодаревым они отволокли обмякшее тело оберста к мотоциклу и поместили его в коляску, не забыв засунуть тряпку немцу в рот и снова обмотать его лицо грязными бинтами. В завершение Буренков положил на колени Мейснеру офицерскую фуражку и с помощью Алика заботливо «укутал» оберста брезентом.

Наблюдавший за их действиями Кочергин удовлетворенно хмыкнул и трижды хлопнул в ладоши, обращая внимание разведчиков на себя. Убедившись, что бойцы его слушают, он сказал:

– Ребята, самая опасная часть операции еще впереди! Вы уже поняли, что немцы разыскивают и Мейснера, и нас. Звонок оберста, несомненно, сбил их с толку. Весь вопрос, надолго ли! Я изучил карту и предлагаю рискнуть. Мысль такая: по этой дороге мы едем до второй по счету развилки, там сворачиваем направо и углубляемся в сосновый бор. Выбираем нужную просеку и по ней возвращаемся домой! О том, что по пути мы наверняка столкнемся с фашистами, я думаю, говорить не обязательно, – это и так ясно. Но зато мы объезжаем стороной основные места дислокации немецких частей и подразделений, а с мелкими отрядами уж как-нибудь разберемся!

Кочергин умолк, посмотрел на серьезные лица подчиненных и, чтобы немного снять напряжение, бодрым голосом массовика-затейника произнес:

– Из положительных моментов, товарищи, хочу выделить чистый лесной воздух, красоту первозданной природы, а также путешествие со всеми удобствами…

– И встречи с интересными людьми! – продолжил за майора Буренков, предусмотрительно спрятавшись за широкую спину старшины.

– Об этом, товарищ, я уже говорил! – улыбнувшись, парировал Артем. – Итак, продолжим наш маленький круиз!..

…«Похоже, день начинается неплохо! – подумал капитан Кобелев, опустив бинокль и прищурив уставшие глаза. – Полчаса наблюдаю, а немцы пока не беспокоят, хотя по времени пора бы! Надеюсь, сегодня будет тихо, и бойцы наконец-то смогут передохнуть!»

Капитан еще раз обвел внимательным взглядом местность, но кроме раскачивающихся в некотором отдалении на ветру деревьев, от которых у него рябило в глазах, никакого движения не заметил.

– Скорей бы уже в наступление, – прошептал он с досадой, массируя пальцами лоб. – Торчим здесь на одном месте, как самые натуральные мишени. Еще месяц такой «жизни», и у меня останется в строю меньше половины личного состава…

…Позиции стрелковой роты, по мнению ее командира Юрия Юрьевича Кобелева, были расположены далеко не самым удачным образом и вызывали у капитана двойственные и в основном негативные ощущения. Слева и справа от советских окопов раскинулись непроходимые болота, защищавшие красноармейцев от внезапных фланговых атак противника, что являлось несомненным плюсом. Но в трехстах метрах перед траншеями начинался обширный сосновый лес, значительная часть которого находилась под контролем немцев, имевших на данном участке фронта превосходство в живой силе и технике и активно этим пользовавшихся. Мобильные группы гитлеровцев под прикрытием деревьев частенько по утрам выдвигались к самой опушке и открывали оттуда огонь из стрелкового оружия и легких 50-миллиметровых минометов. Наши бойцы в ответ, не мешкая, тоже начинали плотно забрасывать фашистов минами. В дело периодически вступала и советская артиллерия. Противник, получив отпор, сразу же рассеивался и отходил, но через пару часов перестрелка возобновлялась. Результатом боестолкновений являлось то, что в условиях вялотекущей позиционной войны рота несла ощутимые потери. И единственное, что мог предпринять в сложившейся ситуации Кобелев, так это посылать в удаленный дозор небольшие отряды, минировавшие лесные дороги и устраивавшие засады на фашистов. Впрочем, у данной, если можно так выразиться, медали была и обратная сторона, заключавшаяся в том, что красноармейцы и сами иногда попадали в расставленные уже гитлеровцами ловушки. Такой вот получался замкнутый круг…

…Кобелев размял пальцами папиросу и похлопал себя по карманам в поисках спичек.

– Держите, товарищ капитан! – показавшийся из-за поворота траншеи старший лейтенант Мезенцев протянул командиру маленький коробок.

– Спасибо, Арсений! – поблагодарил Кобелев, прикуривая. – Как настроение у бойцов?

– Так себе! Люди напряжены, ждут очередного обстрела!

– Ну, сегодня должно быть все спокойно! – посмотрев на часы, улыбнулся капитан. – Ты же знаешь, если до девяти утра фашисты не объявятся, значит, и весь день пройдет нормально, без стрельбы!..

Раздавшаяся из леса автоматная очередь заставила командиров инстинктивно пригнуться. Следом прозвучали несколько одиночных винтовочных выстрелов, глухо рванула граната.

– Сглазил, в рот малина! – сквозь зубы выругался капитан и во весь голос закричал: – Рота, к бою! Передать по цепочке, без команды огонь не открывать!

Красноармейцы, надевая каски на бегу, спешно рассредоточивались по траншее, занимая свои места. Между тем стрельба в лесу не прекращалась. Невидимый за деревьями, хлестко ударил пулемет, но его «трель» тотчас оборвал еще один взрыв гранаты. Выстрелы с каждой секундой становились все громче, но к обычным звукам боя теперь добавился еще и странный гул, постепенно усиливавшийся.

– Я к минометчикам, товарищ капитан! – сказал Мезенцев, поправляя на голове фуражку. – Сейчас врежем немцам по самые бакенбарды!

– Погоди, Арсений! – подняв руку, остановил его Кобелев. – Прислушайся! На что похоже?

– На мотоцикл! Да не один! Едут в нашу сторону! – старший лейтенант, напрягая слух, удивленно посмотрел на командира роты. – А танков или бронетранспортеров не слышно! Может, фрицы рассудком тронулись или перепились все, если среди бела дня, да налегке в атаку сунулись? А где артподготовка или поддержка с воздуха? Ничего не понимаю!

– А вот мы сейчас и поглядим, что происходит! – приподнявшись над бруствером, ответил капитан. – Смотри левее, вон и гости появились!

Мезенцев повернул голову в указанном командиром направлении и увидел следующее.

По лесной просеке к опушке один за другим на приличной скорости ехали два мотоцикла. На каждом разместились по трое военнослужащих вермахта. Оказавшись в чистом поле, мотоциклы разъехались в разные стороны и следовали теперь к советским траншеям, выписывая по яркой весенней траве разнообразные зигзаги.

– Я же говорил, товарищ капитан, фашисты нарезались в зюзю, их на подвиги и потянуло! Вон, что вытворяют! – Мезенцев радовался, как ребенок, впервые попавший на цирковое представление.

Кобелев молчал, наблюдая за происходящим в бинокль, и напряженно думал. Ему многое было непонятно, а он этого не любил. К тому же фигура и лицо одного из мотоциклистов показались капитану знакомыми.

– Где я мог его видеть? – задумчиво прошептал Кобелев, пытаясь собрать мысли воедино и вспомнить нечто важное.

Тем временем еще три мотоцикла с колясками вырулили из соснового бора и остановились. Сидевшие на них гитлеровцы резво спрыгнули на землю и стали грамотно рассредоточиваться по местности. Все, кроме замешкавшегося фельдфебеля. Он слишком долго выключал двигатель, за что и поплатился. Раздался приглушенный расстоянием выстрел, немец взмахнул руками и медленно сполз на землю. Его товарищи, укрывшись в траве, открыли беглый огонь, но не по позициям красноармейцев, а по движущимся по полю мотоциклистам, один из которых сидел задом наперед, то есть спиной к водителю! Непостижимым образом удерживая равновесие, он на ходу палил из снайперской винтовки, не давая залегшим на кромке леса гитлеровцам точно прицелиться!

«Это не фашисты!» – понял Кобелев.

Он перевел бинокль на другой мотоцикл и, резко повернувшись к старшему лейтенанту, закричал:

– Арсений, на поле наши ребята! Я узнал усатого старшину из разведки! Давай, пулей к минометам! Огонь по опушке! Ты понял?

– Понял, товарищ капитан! По опушке! – Мезенцев стремглав ринулся по траншее, будто за ним гналась сотня разъяренных голодных львов.