— Почему нет?! — наконец, огорченно и возмущенно вскинулся он.
— Ты не заслужил, Поттер. Я, знаешь ли, не бесплатная шлюха, чтобы отдаваться тебе по первому же твоему требованию, а ты недостаточно хорошо ведёшь себя, чтобы безоглядно доверяться тебе.
— Но ты сказал, что всё можешь мне позволить! — обиженно отозвался Гарри. А проговорив это вслух, обиделся ещё сильнее.
Даже захотелось ссадить Джона с колен, отодвинуться, сложить руки на груди и надуться, но это было бы совсем уж глупо и по-детски. Но хотелось отчаянно.
— Сказал, — голос Джона звучал почти спокойно, но Гарри уловил в нем легкое недовольство. — Однако это не значит, что ты можешь вытирать об меня ноги.
— Да я не вытирал! Я…
— Хватит, Поттер. Я могу позволить тебе всё, но это не значит, что когда ты ведешь себя, как козел, ты получаешь всё, что хочешь. Не заслужил — значит, не заслужил. Лучше бы ты не спорил, а пытался исправиться.
Гарри открыл было рот, чтобы что-то ответить, но тут же закрыл его. Это правда было просто смешно. И этот их спор, и то, что он вообще обижался. Не хочет Джон, чтобы Поттер его трогал — ну и не надо. Можно подумать, Гарри тут больше всех нужно!
Пожалуй, сейчас он как никогда был уверен, что имеет дело с Хорьком, вредным и противным.
Не справившись с собой, Гарри всё же заерзал на месте, спихивая с колен своего шантажиста, и, как и хотелось, отодвинулся подальше, вжимаясь в подлокотник и хмуро отворачиваясь в сторону.
Джон слева хмыкнул, зашуршала одежда, когда он подвинулся, с правого бока стало теплее, а потом он и вовсе навалился хмурому Гарри на плечо и игриво прикусил мочку уха.
— Ты не заслужил, Гарри, но не думай, что я не оценил твоего желания. Ну и ещё, чтобы ты не обижался, я открою тебе маленький секрет — не так уж я на тебя и зол уже. Но нужен же мне повод, чтобы самому трогать тебя? Отвратительно это признавать, но ты прав — у нас осталось всего ничего времени, и если за эти пару дней не случится чуда, то я так тебя и не завоюю. А если я тебя так и не завоюю, то в моей долгой жизни будет полно людей, которые будут трогать меня, пусть и не так хорошо, как это делаешь ты. А вот сам я вряд ли когда-нибудь ещё к тебе притронусь.
— Трогать тебя? — поспешно обернулся Гарри, разом забыв про свою обиду.
Джон хохотнул, но как-то невесело.
— А вы что считали, господин аврор? Что когда моя неделя закончится, и вы предпочтете забыть меня, как страшный сон, я приму целибат, а то и вовсе постриг, подавшись в монахи к магглам? Что ж, прости, Гарри, если ты думал обо мне лучше, чем я есть. Я реалист, да и тебе заблуждаться ни на мой счет, ни на чьей-либо ещё не советую.
Гарри не знал, что ответить на это. Он вовсе не находил, что сказать, да и что именно чувствует по этому поводу, рассказывать вряд ли решился бы.
Конечно же, Джон был прав, и конечно же, Гарри не ждал, что тот будет вечно хранить верность человеку, которому он не нужен. Это было глупо. А ещё очень жестоко и очень печально. Гарри ни за что никого не хотел бы обрекать на это и уж точно не желал, чтобы толпы его фанатов были верны ему одному.
Но вот Джон… почему-то было очень обидно думать о том, что он будет с кем-то ещё. Что перед кем-то другим он будет так же открыт, кого-то другого будет так же ласкать. Для другого человека он будет устраивать свидания, о другом будет заботиться. Кормить и слушать его, утешать и подкалывать. И этот стыдный, но совершенно волшебный массаж тоже будет делать какому-нибудь неизвестному парню, который не будет заслуживать такого…
Гарри оборвал себя. О чём он думает? И как собирался бы закончить последнюю фразу? Что он один, весь такой шикарный и неповторимый, заслуживает своего шантажиста, который ему не нужен? Хочет расстаться с ним в понедельник, забыть о нём и этой неделе «как о страшном сне», но при этом всех партнёров Джона заранее считать недостойными? Да уж, знать о чужих чувствах, принимать все ласки, получать от этого удовольствие, но ни на секунду не сомневаться, что даже шанса другому парню не дашь — вот уж это точно поступок достойного человека, такого, как Гарри Поттер!
Мысли, казалось, пошли в каком-то совершенно неправильном направлении. Гарри тряхнул головой, попробовал зайти с другой стороны, сказать, что Джон и сам не подарок, шантажист, манипулятор и слизеринец, но поверить в эти доводы не удавалось. Вместо этого его всё сильнее захлестывала обида и что-то ещё, жгучее и настойчивое, подозрительно похожее на ревность, и избавиться от этого не получалось.
— Что-то не так? — голос Доу с какими-то странными интонациями вырвал Гарри из размышлений.
Он рассеянно пожал плечами, не в первый раз радуясь, что его глаза скрыты повязкой, и можно не прятать взгляд.
— Да нет, ничего. Всё нормально. Просто…
Со стороны Джона послышалось не то хмыканье, не то смешок, и Гарри внезапно осенило, а вместе с этим захлестнуло волной возмущения пополам с облегчением.
— Ты что, пытаешься, заставить меня ревновать?!
— А получается? — теперь откровенно хохотнул Доу, но не успел Гарри ответить каким-нибудь оскорблением, как тот продолжил уже совершенно другим голосом: — На самом деле я, в некотором смысле, совмещаю. Откровенен с тобой, ничего не скрываю, ну и попутно проверяю, есть ли тебе до меня и моей жизни дело. Так что, Гарри? Не порадуешь меня?
— Нечем, — хмуро бросил Гарри, радуясь, что обида притупила глупую вспышку ревности. Она ведь была совершенно неуместна — через два дня всё закончится, и каждый пойдет своим путем.
Доу снова издал какой-то неопределенный звук, а потом, судя по всему, поднялся с дивана. В следующий момент чужие руки уже сжимали плечи Гарри, заставляя его подняться и утягивая куда-то вслед за собой.
Гарри хотел было что-то спросить или возмутиться, но вновь оборвал себя. У них только два дня и, пожалуй, стоит повторять это себе не только для того, чтобы успокоиться, что скоро всё закончится, но и напоминая, как мало времени осталось у них с… у Джона. Да, именно так. Просто проявить внимание и сострадание к Джону — терпеть то, что он вздумает делать и не упираться.
Тот тем временем увлек Гарри куда-то вглубь комнаты, пока сначала не заставил остановиться, а потом одним мягким жестом толкнул назад, вынуждая сначала сесть, а затем, надавив на грудь — ещё и лечь.
— Эй, — как-то не слишком убедительно возмутился Гарри, неуверенный в том, что вообще стоит что-то говорить. Вообще-то он не сомневался в том, что Доу не нарушит своего слова и, кажется, Гарри был бы уверен в этом даже без Обета. Да и после всего, что они делали, уже глупо было чего-то бояться, если это, конечно, не секс. Но и молча подчиниться он просто не мог.
— Вообще-то у нас с тобой договоренность, Гарри. Договоренность, которую ты, — тонкий палец обвиняюще ткнул ему в грудь, словно пришпиливая к кровати, — не выполняешь.
— Что? — Гарри попробовал приподняться на локтях, но палец сразу же сменился ладонью, а ладонь опять настойчиво надавила.
— Именно, Гарри. Ты обманщик. Мы договаривались, что я буду делать тебе массаж, лапать твой прекрасный торс, а ты делаешь что угодно, лишь бы отвлечь меня от него.
— Что?! — Гарри так возмутился, что снова дернулся, пытаясь подняться, но Джон и на этот раз держал крепко.
— Именно, — сурово повторил он. — Я мечтал об этом массаже с самого второго дня, а вместо этого ты соблазняешь меня то минетами, то петтингами, то вовсе отвлекаешь разговорами. Ужасное поведение для гриффиндорца!
— Я — тебя? — наконец перестав вырываться, переспросил Гарри, но на этот раз, разобрав смех в голосе Джона, невольно улыбнулся и сам. Хотя, конечно, слова его шантажиста заставили изрядно покраснеть.
— Конечно, — уверенно отозвался Джон. — У меня и шанса не было против парня моей мечты, я этого и не скрывал. А ты этим нагло пользовался!
— Ну ты и… хорек! — не удержавшись, в голос рассмеялся Гарри.
Рука почти сразу исчезла с его груди, но Поттеру показалось, что за мгновение до этого она дрогнула.
