- Ладно, братушка, постараюсь.
В камине пылали короткие поленья, по столовой шел легкий горьковатый дух горящей березы. Сен-Жермен вытирал руки полотенцем, внимательно слушая Домну Игнатьевну, рассматривал накрытый стол, и по лицу его было видно; что все происходящее доставляет ему огромное удовольствие.
- Уж не обессудь, батюшка, - говорила Домна, - убоинки нету. Великий пост - какая может быть убоина?
Грех!
- Совершенно справедливо, Домна Игнатьевна! - подхватил Сен-Жермен. Однако вы, я вижу, такая искусница, что и на постном столе человека чревоугодником сделаете. Вот, к примеру, что это за рыба такая аппетитная?
- Сижок... Сижок с грибами запеченный, - полыценно улыбнулась Домна. Наши чудские сиги очень даже знаменитые против других. Это вот стерлядка заливная.
А там вон - снетки сушеные. То уже для баловства - заместо семечек. Некоторые пиво заедают. Да ведь ты, я чай, не станешь лакать эти помои?
- Помилуйте - я ведь не немец!
- Да что вы, сговорились позорить меня? - в сердцах сказал подошедший Григорий. - Мамушка! Ну разве у графа спрашивают - будет он "лакать" или нет?! Может, еще спросишь, будет ли он "лопать"?
Старуха поджала губы, искоса поглядела на СенЖермена.
- От слова он не облинял, кусок не отвалился: потому - человеческое обхождение понимает... И ты от меня сраму еще не терпел, а мне от тебя доводилось!
Разгневанная Домна пристукнула клюкой и повернулась уходить. Граф вежливо, но решительно заступил ей дорогу.
- Нет, нет, Домна Игнатьевна, не уходите так! Вы мудрая женщина и все правильно рассудили. Важен не титул, а человеческое отношение. Ваше ко мне я очень оценил и прошу вас ни в чем не менять его. А вам, Грегуар, придется просить прощения у Домны Игнатьевны.
- Да уж вижу, - сказал Григорий. - Ладно, мамушка, не серчай. Снова невпопад сказал...
Не удостоив его. взглядом, Домна вышла.
- Обиделась, - сказал Алексей. - Ничего, отойдет.
У нее только и света в окошке, что Гришенька...
- Вам, дорогие братья, придется взять на себя мою долю, чтобы она еще больше не обиделась. Блюда я расхвалил, но у меня нет привычки есть по ночам.
- Об этом не извольте беспокоиться, господин граф, - подметем без остатку. После карт я скамейку сжевать могу... Вот какие тому могут быть причины, господин граф? Выпью - подраться хочется, подерусь - еще выпить хочется, а в карты сыграю - жрать хочу, будто неделю голодом морили...
- Причина одна, - улыбнулся Сен-Жермен, - вы просто очень здоровый человек. Постарайтесь таким и остаться.
- А как?
- Не принимайте ничего слишком близко к сердцу.
- Во! Слыхал? - Алексей наставительно поднял палец. - А что я тебе всегда говорю? Плюнь - обойдется!
- Тебе на все наплевать...
- Не на все, не на все, братушка! На хорошую лошадь я нипочем не плюну. Хорошая лошадь - дар божий.
А все остальное...
- Небось иначе запоешь, когда тебя наградой или чином обойдут.
- Это уж дудки! Мое мне отдай сполна!
- А вам что-нибудь недодали после войны? Вы ведь в ней не участвовали?
- Мы люди темные, господин граф, однако в дурачки производить нас не следует. Причиталось не Орлову, Петрову, Сидорову - России. А значит, и нам - Орловым, Петровым, Сидоровым. Нас без России нету, однако и России без нас не было бы. Верно я говорю, братушка?
- Браво, месье Алексей! - сказал граф. - Я вижу, Орловы храбры не только на поле брани, они и в состязании умов способны доблестно оборонять отечество.
- А вы полагали нас тюхами да матюхами?
Алексей расплылся в своей сдвоенной улыбке - простодушной справа и ужасающей слева, подмигнул брату и принялся за стерлядь.
- Бог с ними, со словесными турнирами, - сказал Григорий. - Что толку от словопрений? Не потому я вам так обрадовался, не для того зазвал сюда... Мне... нам нужна ваша помощь.
- Я рад помочь вам, Грегуар, если смогу.
- Кто же сможет, коли не вы? Я верю в вас, как в бога...
- Не сотвори себе кумира! - улыбнулся Сен-Жермен. - Что же с вами случилось и что я должен сделать?
- Беда случилась, граф, только не со мной, а со всей державой Российской...
Граф предостерегающе поднял ладонь.
- Прошу вас не продолжать!
Алексей перестал шумно схлебывать заливное и опустил миску.
- Прошу вас не продолжать, чтобы вы не сказали лишнего и не пожалели об этом потом. Вы должны знать, что, где бы я ни находился - в европейской столице, в деревушке парсов или среди туарегов Африки, я соблюдаю закон, поставленный над собою: ни прямо, ни косвенно не вмешиваться в местные дела - государственные распри, национальную рознь, соперничество правителей и прочее. Не потому, что опасаюсь последствий, а потому, что знаю: любое вмешательство извне бесполезно. Рано или поздно оно будет преодолено, отброшено внутренними силами, и все возвратится на круги своя... В истории нельзя забегать вперед, что-то ей подсказывать или навязывать - это неизбежно заканчивается провалом. И вам, дорогой друг мой, я готов помогать, но только в ваших личных делах.
- Саго padre, как бы я посмел впутывать вас? Да я и сам не хочу, не собираюсь... Я только совета прошу...
- Если так, то прежде всего отбросим преувеличения.
Вы говорили о беде для всей державы. Я что-то не слышал ни о каких несчастьях. Да-да, конечно, умерла императрица. Насколько я мог заметить, большого горя это не вызвало. У вас появился новый император. Никакого недовольства, беспорядков не было, наоборот - возле открытых кабаков народ довольно шумно ликовал.
- Учинить такое ликование проще простого, - сказал Григорий. - Выставь поболе четвертей пенного, выкати несколько бочек полпива, вот и будут ликовать, пока все не высосут. А если еще с пуда соли алтын скинуть, тогда и вовсе удержу от радости не будет: вот, мол, дешевизна пошла. Прямо райская жизнь... Кто привык богачество полушкой мерять, тому и алтын мошна. Суть не в том, как ликовали, суть в том, чему ликовали...
- Во Франции в таких случаях говорят: le roi est rnort, vive le roi!
- Так то - во Франции. Там короли не привозные, своекоштные...
- Допустим, - улыбнулся Сен-Жермен. - Но сейчас и России не на что жаловаться: престол занял законный наследник. Оттого, что Петр родился не в России, а в Голштинии, он не перестал быть внуком Петра Великого.
