- Здесь совсем не холодно, ваше величество, - сказал высоколобый мужчина в темно-голубом полукафтане, - напротив, скорее, жарко.
- Ну вот, ну вот - из этого следует, что король избалован, король изнежен... Хотя так ведь и должно быть? - Граф склонил голову, как бы соглашаясь. - А вы, я вижу, остаетесь верны себе - закалены, как истый спартанец, неизменный простой кафтан и все то же странное кольцо?
- Да, ваше величество.
- Вы как-то говорили, кто вам его подарил, но я запамятовал.
- Чандрагупта Викрамадитья, глава великой империи Гупта.
- Почему я о нем ничего не знаю? Где это?
- В Индии, ваше величество.
- Может быть, с его помощью мы сможем вернуть там свои потери?
- Это весьма затруднительно, ваше величество.
- Почему?
- Он умер. И довольно давно: тысячу триста сорок восемь лет назад.
- Как? А кольцо? Вы говорите, он сам подарил вам кольцо. Что же он, с того света приходил к вам?
- Нет, зачем?! Мы виделись, когда он был жив.
- Вот как? Ха-ха... У вас странный способ шутить, граф. Вы что, считаете меня дураком?
- Что вы, ваше величество!.. Я просто верю в силу вашего воображения. Вам достаточно небольшого усилия, и вы прекрасно представите себе, как это произошло...
- Вы думаете? - Король искоса посмотрел на него. - Хорошо, я как-нибудь попробую...
Заметив, что опущенные кисти рук побагровели от притока крови, король поднял их до уровня лица и начал ими потряхивать, сгоняя кровь.
- Чанда... Нет, произнести это немыслимо! Если он был таким великим правителем, как вы говорите, ему следовало выбрать другое имя. Такое потомки непременно забудут или переврут, и он перестанет быть великим...
Вообще быть великим - ужасно утомительно. Прежде всего эти проклятые деньги, которых почему-то всегда мало. Хорошо было Мидасу... Кстати, граф, вы еще не изобрели способа превращать все в золото? Он бы мне очень пригодился...
- Это бесполезно, ваше величество. Оттого что у вас будет больше золота, вы будете не богаче, а беднее...
- То есть как?
- Оно станет дешевле... Представьте, что в стране золота столько же, сколько, например, железа. Оно не будет иметь никакой цены. Чем бы вы платили своим поставщикам, слугам? На что содержали армию и флот?
Свой двор, наконец?
- Да! Это было бы ужасно... Нет уж, пусть все остается по-старому. Хотя иногда это раздражает... Все считают, что у короля денег куры не клюют. Вот на днях я посадил к себе в коляску герцога Шуазеля и спросил, как он думает, сколько стоит моя коляска.
Он сказал, что купил бы такую за пять-шесть тысяч ливров, ну а мне, как королю, очевидно, пришлось заплатить за нее тысяч восемь... Как бы не так! Тридцать тысяч она стоила для меня! Крадут, крадут чудовищно, и помешать этому никак нельзя. Вот совсем недавно я узнал... Только прежде скажите, вы не пишете мемуаров? Или, может быть, собираетесь писать?
- Нет, ваше величество, не пишу и не собираюсь.
- Тогда ничего, тогда можно рассказать... Ужасно боюсь мемуаристов. Никогда не известно, что о тебе потом напишут. Короли, конечно, - короли, но они ведь и люди! Мы не можем поминутно изрекать высокопарную чепуху в назидание потомкам. А проклятые мемуаристы обязательно подслушают, подсмотрят что-нибудь этакое...
или даже придумают какую-нибудь гадость и сразу - в свой брульон. А потом? Ведь после смерти даже короли бессильны... Так вот, - но между нами, граф! - я сам только на днях узнал. Чтобы выносить мою ночную посуду, в придворном штате состоят два человека. Они одеты в бархат и вооружены шпагами... Бархат - я еще понимаю, но для чего им шпаги?.. Вы не знаете? И каждый получает двадцать тысяч ливров! Но ведь столько же получает и министр... И потом - только это уж совсем между нами! - у меня теперь случается по два-три дня - ничего... Им же выносить нечего! А деньги идут.
- Этому легко помочь, ваше величество. Перестаньте ужинать и принимайте на ночь настойку ревеня.
- Вы думаете?.. Нет, невозможно! Я ведь не могу опубликовать рескрипт ужины при дворе отменяются, так как король страдает запорами. Как я буду выглядеть перед дамами?.. А если не объяснить, все подумают, что я просто скуп! Хорошенькое дело - войти в историю с таким прозвищем! Был Людовик Девятый Святой. Это почетно! Был Людовик Десятый Сварливый. Малоприятно, однако терпимо. Но Людовик Пятнадцатый Скупой?
Скупость - это уже не характер, это порок, не правда ли? Нет, я предпочитаю более приятные пороки... Или слабости. Например, вкусно покушать. Кому мешает эта невинная слабость?
Сверкающие белым лаком двери, на которых резные позолоченные амуры резвились среди цветочных гирлянд, бесшумно распахнулись. В салон вошла маркиза де Помпадур. Ее роба из бледно-розовой, шитой серебром, тафты, перехваченная в тонкой, по-девичьи, талии, крупными волнами ниспадала к парчовым туфелькам с перламутровыми пряжками.
- Ваше величество, - сказала маркиза, склоняясь в реверансе, карточная партия составлена и ждет вас.
- Благодарю вас, мой друг, - галантным полупоклоном ответил король. Уверен, что она составлена наилучшим образом. Что бы я делал без вас?! Что бы делала бедная Франция?! Вы видите, граф, - повернулся король к своему собеседнику, - мы так и не смогли поговорить о деле. Вот так всегда - ни одной свободной минуты.
А еще говорят: короли - повелители... Они - невольники, рабы своих бесчисленных обязанностей... Но вы можете быть уверены, граф: я заранее одобряю все, что скажет маркиза. Мне повезло больше, чем древним:
у них были особые богини - мудрости и красоты. А мой трон украшает женщина, в которой соединились мудрость Минервы и все прелести Венеры... сказал король, целуя руку маркизы.
- Вы слишком добры, ваше величество, - сказала маркиза.
- Я только справедлив, мадам. Никакие комплименты не отразят ваших достоинств... Как ни жаль, я вынужден вас покинуть. Не провожайте меня.
Маркиза и граф склонились в поклоне. Маркиза звякнула колокольчиком, двери распахнулись. Помавая бедрами, скользящей походкой записного танцора король выплыл из салона. Маркиза колокольчиком указала появившемуся лакею на приоткрытое окно. Камерлакей закрыл окно и плотно притворил за собой двери.
- Только что король уверял меня, - сказал граф, будто вы любите прохладу.
