- Пусто...

- Еще помацай.

- Я же знаю, куда засунул. Не иголка ведь. Пронюхали, суки!

С досады Цукер сочно матерится.

- Заначка была что надо. Но кто же забрал - лопки или какой сырок надыбал? [Надыбать - найти, наткнуться] Дай-ка закурить!

Они закуривают и глядят исподлобья на черный ящик рояля.

- Надо завиться [Завиться - сбежать, уйти] все одно. У Епитиса чего-нибудь будет пожрать.

- Будет не будет, но тут-то какой был кешер [Кешер - еда, продукты]!

Сам лучше бы срубал, - сокрушается Бамбан.

- Когда точно юза даем? - спрашивает Цукер.

- Жук сегодня все скажет.

- Носа придется оставлять здесь.

- Что поделать. Быстро завалился. Ну и хорошо, пайка теперь меньше, а Нос жрать здоров.

Вдруг они вздрагивают и испуганно глядят в угол где притаился Валдис. У него от вздоха зашуршало спрятанное за пазухой письмо. Кулиса до пола не достает, и Цукер замечает ботинки стоящего.

- Там кто-то есть, - сдавленным голосом говорит он и протягивает трясущийся палец.

- Коцы колониста, - шепотом отвечает Бамбап и, отступив немного, отрывисто приказывает: - Вылезай!

Валдис выходит из укрытия.

- Ах, это ты! - растягивая слова, говорит Бамбан. - За нами лягавишь, мокрятник? Кто подослал?

- Никто, - говорит Валдис.

- Не крути шары! - рычит Бамбан. - Слыхал, про что мы говорили?

- Слыхал.

Цукер с Бамбаном переглядываются. Ни тот, ни другой не знают, как теперь следует поступить. Бамбан выхватывает небольшой нож, в тот же миг Валдис хватает за ножку табурет и замахивается. Стоит и смотрит. Сделав шаг вперед, останавливается и Бамбан. В коридоре слышны голоса и шаги. Нож исчезает, Валдис опускает табуретку.

- Жук пусть решает, - говорит Цукер Бамбану и, вытянув вперед челюсть и перекосив все узкое, как бы приплюснутое с боков лицо для придания ему наистрашнейшего выражения, шипит сквозь зубы: - Про то, чего слышал, никому ни слова! Иначе - могила!

И они с Цукером мгновенно убираются со сцены.

* * *

Валдис работает в малярном цехе. Он расположен отдельно от механических мастерских, рядом с отделом техконтроля и складом готовой продукции. В перерывах он старается держаться поближе к мастеру и ребятам, чтобы не остаться одному и избежать предстоящего разговора или чего-нибудь похуже, но Зумент подходит к нему, ни от кого не таясь, дружески кладет руку на плечо и предлагает отойти в сторонку.

- Я далеко не пойду, - говорит Валдис.

- А далеко и не надо, - миролюбиво говорит Зумент. - Не пугайся загодя!

- Я не пугаюсь.

- Ты парень не из трусливых. Я тебя еще в этапе заметил. Люблю таких. Сразу видать, за мокрое дело сидишь.

Валдис пропускает похвалу мимо ушей.

- Случайно подслушал или кто поднатырил? - Зумент бев перехода делается жестким, в голосе слышится угроза.

- Случайно. Они сами на меня наскочили.

- Так я и думал. Растрепались, как бабы, а потом со страху чуть не наложили в штаны и бегом ко мне оправдываться. Ладно, раз узнал, так знай. Все, как они говорили, так и есть! - сегодня ночью мы этому пансионату скажем гуд бай. Хватит тут мантулить за корку. Ну, а ты что?

- Ничего. Дело ваше.

- Иностранный язык знаешь какой-нибудь? - неожиданно спрашивает Зумент.

- Английский, но неважно. - Вопрос несколько сбивает Валдиса с толку. При чем тут вдруг иностранный язык?

Зумепт стоит, засунув руки в карманы, и думает.

Поднимает голову, испытующе смотрит на Валдиса и опускает глаза.

- Экзамен сдавать не придется. Понимаешь, мы ведь по-заграничному ни бе ни ме. - И тогда, решившись, нахмурив лоб, шепотом говорит: - Давай вместе завьемся. Вместо Носа.

- Куда?

- Потерпи. Уйдем за забор - узнаешь.

- А если я не соглашусь?

- Дурак будешь. Силой не потянем. Но в таком случае постарайся забыть, что у тебя во рту есть язык.

- Я подумаю.

- Подумай, подумай, только не тяни резину.

Ночью сразу после первого пересчета подрывай из отделения вместе со мной.

Зумент поворачивается и уходит. Валдис возвращается в малярку.

Пульверизатор в его руках жужжит, словно оса, и в помещении стоит белесый туман, едко пахнущий ацетоном. Вначале, несмотря на вентиляцию, по вечерам трещала голова, тошнило и в ушах звенели колокольчики, но все это давно миновало. Ацетоновый смрад стал привычным.

Работа однообразная, но Валдису доставляет удовольствие смотреть, как грубые и нескладные металлические части на глазах у него превращаются в блестящие свежей краской, чистенькие электронасосы. В этом есть что-то от волшебства, а он, Валдис, - волшебник, легким мановением руки с серебристым пульверизатором покрывающий тонким слоем нитроэмали темное железо, завершающий труд, начатый токарями, слесарями и сборщиками. Именно ему приходится ставить последнюю точку и видеть воочию результат общих усилий. Когда насос покрашен, остается стереть тряпкой солидол, которым предварительно была смазана черная металлическая табличка, на которой выбиты название машины, номер и дата изготовления. В углу на табличке стоят буквы "ТКН" - трудовая колония несовершеннолетних. Несовершеннолетние работают неплохо, спрос на насосы велик. Недаром так часто прибегает в малярку начальник производственного отдела, крепкий мужчина с одутловатым красным лицом. "Ну, сколько сегодня?" - спрашивает он и, не дожидаясь ответа, самолично пересчитывает, шевеля губами, готовые насосы. Сколько бы их ни стояло на железном полу, ему всегда мало, и он, недовольно проворчав: "Всего-то!" - вылетает в дверь и бежит организовывать и проталкивать, бранить и "принимать меры".

Сегодня раздумья Валдиса безрадостны, и работа не доставляет удовольствия. Рука движется механически, а голову заполнила гулкая и нежданная пустота. То, о чем он раздумывал бессонными ночами в камере следственного изолятора и в спальне отделения, 0, - зем мечтал, глядя на ограду зоны, внезапно само далось в руки. Можно подумать, кто-то подслушал его тайные помыслы и, зная, что Валдису одному с этим не справиться, подослал Зумента. Пути и способы, как преодолеть рубеж между "здесь" и "там", нашли за него другие и все решили. Остается лишь дать согласие, и сегодня же ночью он станет свободным. Не будет больше ни часовых, ни запретной полосы, ни серой ограды в несколько метров высотой, что отсекает взгляд от остального мира. Валдису уже щекочет ноздри аромат хвои, он слышит журчанье ручьев по камушкам. Это ощущение порождает дивную легкость, и кажется - жужжит вовсе не пульверизатор, а собственный мозг. В голове бьется, пульсирует одна мысль, одно слово - "бежать", и Валдис больше не в силах от нее отделаться, управлять ею. "Бежать" стало больше него самого, овладело им, заставляет дрожать пальцы мелкой дрожью и сушит во рту. Надо все взвесить, попытаться спокойно обдумать, чтобы действовать разумно и хладнокровно, но мозг не подчиняется и знай шурует: "Ты можешь бежать, бежать, бежать".