— О чем вы вообще говорите? — всплеснула руками баба Лида.

Я взял с блюда чебурек и откусил кусочек, выпуская на волю запах горячего фарша. Что-то запах этот мне живо напомнил, но я не сразу сообразил что. Лишь, когда Маринка с каким-то благоговейным ужасом, словно рассказывала страшную историю на ночь, произнесла: «А ведь глаз у него, ну, прямо как живой в руке был» меня осенило.

— Петька, ты уловил, чем в лесу запахло сразу после того, как дерево упало?

— Я уловила! Паленой травой, вот чем, — ответила Катя, — и еще чем-то. Вроде как мясо горелое или что-то еще в этом роде…

— Точно, мясо, — буркнул Петька, — так и что?

— Откуда в лесу мясо?

— Да животных-то полным полно! Попалось Лиху по дороге, вот и сгорело, — буркнул Петька. Он был погружен в свои собственные мысли, а задумчивый Петька (и это знали все) всегда только бурчал и чесал затылок. Что он не замедлил сделать.

— Что-то я ни разу не слышала, чтобы потоки ин-энергии могли сжигать животных, — сказала Маринка, — или на той паре я болела!

— в древности бывали случаи, кажется, — наморщила лоб Катя, — Змей Горыныч, вроде…

— Уж чего не знаем, того не знаем. Даже в учебниках говорится, что сказочные герои могут и не относится к ин-материи, — поправил я, жуя чебурек.

— Тогда я — пас, — Катя всплеснула рукой, в которой было зажато яблоко, — что ты предлагаешь?

— У нас есть кассета с разговором, — заметил я, — несколько человек предъявляли записи с разговаривающими формами ин-материи, но в диалог с ними пока не вступал никто. Или мне об этом просто не известно.

— Что ж, по крайней мере, начало положено, — сказала Маринка, — не наше дело лезть в дебри науки. Пусть этим ученые занимаются. Мы соберем сведения и уедем, верно, мальчики? Мы переглянулись. Баба Лида нетерпеливо что-то проворчала.

— А ведь там был кто-то еще, — сказал вдруг Петька, задумчиво вертя в руке граненый стакан с кефиром. С блинчиком он уже успел расправиться, — не даром пахло паленым. Или дед этот, который леший якобы, или Лихо могли быть обыкновенными людьми.

— А с глазом-то что? — удивились девушки.

— я склонен думать, что глаз мог быть обычной штучкой для эффекта. В деревеньке-то знают, что мы приехали, да и, наверное, подозревают, что не просто так. А тут в лес пошли сразу после обеда…

— Хорошие шуточки у местных старичков, — перебила Катя. Мне и самому стало понятно, что хотел сказать Петька. Суеверное население Калкино само могло выступить, как и в роли лешего, так и в роли Лиха одноглазого, чтобы посторонние не совались, куда не следует… А что, вполне здравая идея! Только вот, зачем деревья сжигать? Да и исчезнувший пенек не давал мне покоя. Нет, ин-энергия в этом случае немного, но замешана.

— Мне кажется, что дед-то как раз был живым, — сказал я, подумав, — а вот Лихо — ин-материя. Причем, довольно сложная ее форма. Этот псевдо леший просто прибабахнутый старик, который решил, что Лихо настоящее. Вот и сидел и ждал его на пеньке.

— Чтой-то не припомню я у нас в деревне стариков одноглазых, — сказала баба Лида, которая помаленьку вникла в суть разговора, а чокнутых так и вовсе нету. Один Ефимка был, так он уже с пол года как пешком в Москву ушел, босой.

— Зачем же босой, ба? — удивился Петька.

— У него и спроси, я ж почем знаю? — удивилась баба Лида.

— В целом, моя версия подходящая, — продолжил я, а про себя подумал — как же все мы любим обставлять ситуацию так, чтобы все выглядело вполне обыденно и логично. Никакого взгляда на реальность трезвыми глазами…

— А, кстати, где пиво?

— В машине. Ты лучше скажи, что будем делать завтра? — спросил Петька, как и обычно разбивающий светлые желания в стеклянную крошку.

— Что делать? — тупо переспросил я, думая, правда, в данный момент о пиве, — наверное, толпой больше ходить не надо. Если деревенские действительно не хотят показывать нам свои достопримечательности, то лучше и внимания не привлекать. Предлагаю немного отдохнуть, а завтра с утра побродить по окрестностям с фотоаппаратом и камерами. Глядишь, чего-нибудь еще найдем.

— Истину глаголешь, — похоже, к Петьке возвращалось его обычное настроение. Он поднялся из-за стола, залпом осушил стакан с кефиром и поинтересовался, — «Жигулевское», «Толстяк», «Балтика», «Три медведя»? Для водителей транспортных средств марки «Запорожец» — минводы с Кавказа. Вкуса никакого, но зато столько газов!!

— Мне, пожалуйста, водки, — я скромно потупил взор, — граммов, эдак, пятьсот!

Баба Лида укоризненно покачала головой. Ну да, с ее-то стороны все мы еще совсем дети… Петр Бодяжный со свистом испарился из беседки…

Соломенные шляпки в такую жару пригодились как нельзя кстати. Но не нам с Петькой. Катя с Маринкой одели их и с самого утра, позавтракав, ушли на какую-то речку. Всяких водоемов в Калкино и вокруг нее было видимо-невидимо, а, по словам бабы Лиды, во многих из них видели русалок, водяных и даже, однажды, какое-то чудовище с перепончатыми лапами, длинным хвостом и плоской мордой. Чудовище вышло один раз из озера с экстравагантным названием «Вонючка», объело всю зеленую алычу с ближайших деревьев и вновь удалилось под воду. С тех пор (а минуло уже месяца три) ни разу не показывалось. Наверняка, как и обычная ин-материя, растворилось в потоке более мелких форм.

Однако рассказ бабы Лиды меня заинтересовал, и, взяв удочку, банку с червями и немного «макухи», я пошел к озеру, ловить чудовище, или, на худой конец, то, что от него там осталось. Петька идти отказался, туманно объяснив, что у него еще дела в деревеньке. Что же он задумал, я допытываться не стал. Петька был генератором идей, которые, стоит отдать ему должное, обычно воплощались в жизнь без опасных последствий. Да и не в моих принципах кого-либо уговаривать. Пошел сам, прихватив магнитобуль и диктофон с новой кассетой. На этот раз — сорокаминутной. Кассета с записью разговора с лешим была нами прослушана еще вчера вечером. Голос деда больше всего походил на невнятное бульканье с хрипотцой, но в целом понять, о чем шла речь, было можно.

Кстати, девушки наши взяли с собой на речку магнитофон со встроенным микрофоном и фотоаппарат, так что от них можно было ожидать к вечеру много интересного.

Озерцо было довольно широким и своего не слишком удобоваримого названия не оправдывало. Вдоль берегов росли памятные деревья алычи, правда, без плодов. В нескольких местах были песчаные спуски к самой воде, но в основном берег был крут.

Заметив между кустиками деревянный помост, я неторопливо направился к нему. Меня нельзя назвать опытным рыболовом, но зафиксировать удочку, насадить извивающее тельце на крючок и подогнать поплавок, чтобы крючок висел не слишком низко я смог. Потом раздобыл себе сухую корягу в овражке через тропинку, и уселся в трепетном ожидании.

Ветра не было. Поплавок не шевелился. Лягушки, видимо решившие, что никакой опасности от меня не исходит, громко начали урчать и квакать. Спину и затылок ощутимо припекло. Тогда я стянул футболку — загорать, так загорать!!

Поблизости никого не наблюдалось. Только я и тихое озеро, молчаливые деревья, лягушки да… прямо напротив меня из-под воды совершенно бесшумно показалась человеческая голова.

Длинные белые волосы спускались до самых загорелых плеч, чуть прикрывая широкие глаза с ярко-голубыми зрачками, миниатюрный носик и тонкие бледно-розовые губы.

— Привет, — сказала девушка и непонятным образом показалась над водой до самого пояса, словно присела на невидимый подводный камень. У меня резко перехватило дух от открывшейся в одно мгновение красоты.

— Я привет, сказала, — напомнила девушка, резким движением головы откидывая мокрые волосы назад. Она была совершенно обнаженной!!

Не красивее Кати, конечно, — лихорадочно стал оправдываться я сам себе, — но что-то в ней есть необычного…

— Ты глухой, — вздохнула девушка.

— Нет, — ответил я быстро, насколько мог, — я не глухой.