Действительно фундаментальным, то есть воплощающим суть мусульманства, был просвещенный Ислам Халифатов - с их открытым и веротерпимым общественным устроением, со стремлением воспринять лучшие достижения науки, искусства, ремесел со всех концов света.
Некоторые журналисты в своих статьях путают фундаментализм с ваххабизмом, но это - следствие их неосведомленности, абсурдная постановка знака равенства между явлениями прямо противоположными. Ваххабиты, при всей их демагогии о "четырех праведных халифах", - это появившаяся в ХIХ веке модернистская секта, исламское "диссидентство". Фундаменталисты же действительно пытаются вернуться к мусульманской старине; беда их лишь в том, что возрождать они пытаются не лучшее и неотъемлемое, а второстепенное и мешающее развитию. А когда экстремисты, фанатики и политиканы, прикрываясь буквой шариата, начинают попирать дух Ислама, - в этом не только нет ничего фундаментального, это не мусульманство вообще. Но необходимо сказать, что подобные извращения совсем не обязательно сопровождают фундаментализм: стремление фундаменталистов к изоляции от западной цивилизации вызвано отнюдь не агрессивностью, а глубокими духовными причинами.
Шведский социолог Л. Йонсон с некоторым недоумением констатирует: "Одним из основных вопросов является взаимодействие исламских традиций с принципами модернизации общества. С одной стороны, многие исламские государства претерпели существенные изменения, подвергаясь влиянию научно-технического прогресса и осуществляя коренные преобразования в общественном устройстве, но, с другой стороны, нет ни одного примера успешной завершенной модернизации исламского государства. Достигнув определенного уровня модернизации, государство сталкивается с мощным организованным сопротивлением со стороны части населения, призывающей к возвращению к истокам, к чистому Исламу, что приводит к конфликтным ситуациям".
В Туркменистане, идущем по пути экономических реформ, доныне никаких конфликтов не возникало. Президент С. Туркменбаши говорит:
"На заре независимости, когда мы вернули народу возможность соблюдать наши обычаи и обряды, произошло подлинное возвращение к религии. Нас в тот момент пугали угрозой фундаментализма. Но тот, кто знает историю нашего народа, понимает, что для прорастания такой проблемы в Туркменистане нет почвы". Видится, что противоядием от фундаментализма для Туркменистана служат не только исторические традиции, но, ещё в большей степени, блистательный современный опыт создания самобытной государственности. Именно это главная защита Туркменистана от фундаментализма - исламской трагедии, представляющей собой болезненную реакцию мусульман на явления, несовместимые с их верой. Если бы Президент Туркменистана не избрал путь государственного созидания на основах народного духа, а поддался бы навязывавшимся ему схемам западных "прав и свобод", - кто знает, устояли бы туркменские мусульмане против опасности фундаментализма.
Наблюдение Л. Йонсона, приведенное выше, во многих случаях оказывается правильным, только западный специалист не уточняет: что именно в "модернизации общества" вызывает протест мусульманского мира? Неужели же религия Ислама - всегда, всюду и неизбежно становится "тормозом на пути прогресса"? Отнюдь. Современные мусульмане, как и их дальние предшественники из эпохи Халифатов, с готовностью и радостью перенимают новейшие достижения науки и техники. Однако в приложение к этим благам цивилизации - как непременное условие их передачи - Запад не просто предлагает, а навязывает мусульманским странам свои представления о "демократических свободах и правах человека", а также пропаганду "западного образа жизни" через "культурную" продукцию весьма сомнительного свойства. Некоторые из этих "свобод", "прав" и "культурных явлений" с точки зрения Ислама не просто неприемлемы, а - преступны.
Мусульманская религия в первую очередь является Законом (тогда как христианство - это прежде всего Завет). Ислам требует, чтобы грех карался не только в вечности, но и на земле: согласно шариату, контролирующему все поступки мусульманина, преступления против веры и нравственности - есть преступления уголовные. Нужно заметить, что законодательства и христианских стран до сравнительно недавнего времени предусматривали наказания за оскорбление религии и аморализм. В средневековой Европе прелюбодеяние и содомия карались смертью. Никакой мусульманский шариат не вырабатывал таких свирепых мер борьбы с религиозным инакомыслием, как римо-католическая инквизиция. Что касается России, Петр I ввел закон, по которому за богохульство следовало "губы отсечь и язык прожечь". Еще в начале ХХ века в Австрии виновную в убийстве ребенка в своей утробе (аборте) ожидала казнь через повешение. В новейшие времена на Западе законы по охране религии и нравственности все более смягчались, пока многие из них не исчезли вовсе. Действия уголовных кодексов сужаются до сугубо материалистических пределов, ограничиваясь наказаниями за телесные насилия и покушения на чужую материальную собственность. Оскорбления чужой религии, кощунства и богохульства, извращенный разврат, проституция, порнография все увереннее претендуют на вхождение в состав "демократических свобод" и "прав человека". Вкупе с пропагандой наживы и насилия эти "свободы" начинают доминировать в западной так называемой "массовой культуре".
Со времен пресловутых "крестовых походов" главным аргументом в развернутой римо-католиками антиисламской пропаганде было обвинение мусульман в развращенности - на том основании, что Коран допускает многоженство. Но вот парадокс: абсолютное большинство современных мусульман по доброй воле избирает для себя единобрачие; и это крепкие многодетные семьи. А вот на вроде бы "христианском" Западе процветает "свободная любовь", то есть свобода разврата, включающая содомско-гоморрские его формы.
Поскольку Запад величает себя "христианским", у мусульман нет формальных оснований для обвинения его в "кафре" (неправоверии, то есть безбожии или язычестве), - зато есть полное право для обвинения в "ширке" (нечестии). И когда правительство мусульманской страны вместе с модернизацией экономики начинает внедрять "западный образ жизни", по мере этого внедрения растет возмущение мусульманских масс. Приверженцы Ислама не могут спокойно смотреть на то, как поток "ширка" - пропаганда всех видов смертного греха - затопляет их страну и разлагает общество. Ислам религия строгая: в ней недопустима не только порнография, но и полупорнография, считающаяся на Западе уж совершенно "безобидной". С точки зрения просвещенного мусульманства женщину не обязательно упаковывать в паранджу и запирать в ичкари, - но её одежда и поведение должны быть скромными: это непреложное требование любой школы шариата. Совершенно неприемлема для Ислама западная "рок-поп-культура", вполне точно идентифицируемая как реанимация языческих оргий. Среди навязываемых Западом "демократических свобод" значительное место занимает "свобода совести", что на деле означает для мусульманской страны появление в её пределах миссионеров всевозможных сект и религиозных движений. Во всей подобной "модернизации" мусульмане видят разгул беззакония и покушение на их религию. Реакцией на это становится полное отторжение всего, что идет с Запада, и стремление утвердить Ислам в наиболее строгих его формах: сурового ханбалитского махзаба или средневековых персидских адатов. Тогда мусульманский Закон принимает жестокие меры для пресечения "ширка": содомитов побивают камнями, ворам отрубают руки, мужчину, заговорившего на улице с незнакомой женщиной, сажают в тюрьму... Это и есть исламский фундаментализм: восстановление древнемусульманского уголовного права, жестокими мерами охраняющего не только материальные интересы, но и мораль общества, и его религиозные устои.
Вышеназванные аморальные "свободы" одинаково противны как Исламу, так и Православию. Но там, где человек Завета - православный христианин просто отвернется и, сдерживая приступ тошноты, пройдет мимо, - там человек Закона - мусульманин - в гневе сожмет кулаки. На чудовищный по богохульству фильм режиссера Скорсезе "Последнее искушение Христа" Православная Церковь ответила только письмами протеста. На книгу Салмана Рушди "Сатанинские стихи", оскорбляющую основоположника Ислама Мухаммеда, мусульманский мир отозвался объявлением писателю джихада, поклявшись уничтожить его в любом месте, где он будет застигнут. Таково различие реакций, обусловленное различием мировоззрений.
