Торувьель невольно поспособствовала этому, когда Яевинн встретился с ней после Темноводья.

— Кого ты любил сейчас на самом деле? — спросила эльфка, томно выгибаясь на постели.

— А это не очевидно? — приподнял бровь он, проклиная её прозорливость.

— Я слишком давно тебя знаю, — начала она, — чтобы спрашивать об очевидном. Итак?

— Если глаза мне не врут, — попытался отшутиться он, — то я занимался любовью с тобой.

— Сексом, — поправила Торувьель, — называй вещи своими именами. Твое тело было здесь, — она коснулась себя между разведенных бедер, — но видел ты не меня.

— Разве?

— А разве нет? — теперь в темных глазах эльфки не было ни капли томности, взгляд стал острым и пронзительным.

— Тебе показалось, — Яевинн тоже сел и потянулся к бутылке, в которой еще оставалось немного вина. — Я просто устал, дорога была долгой.

— И сделала тебя терпеливым и нежным, словно ты ласкал кого-то, еще не знающего любви, — усмехнулась Торувьель, — Того, кого ты безумно хочешь, но почему-то не позволяешь себе даже коснуться. Так кого ты любил, Яевинн?

— Иллюзию, — ответил он, протягивая эльфке остатки вина, — мечту.

— И потому упорно пытаешься навешать мне на уши лапши? Ты прокололся, — она усмехнулась, — со мной ты никогда не был так нежен. Ни-ког-да, — повторила Торувьель по слогам и отхлебнула из бутылки.

— А тебе хотелось нежности? — попытался увести разговор в сторону он.

— Нет, я давно уже не юная трепетная дева, впервые увидевшая обнаженного мужчину, — взгляд эльфки скользнул по телу Яевинна, задержался в паху и снова вернулся к глазам. — Даже не помню, была ли такой когда-то… Но речь не обо мне. И поверь, я спрашиваю не из праздного любопытства.

— И что же тобой движет? — поинтересовался он.

— Благое желание помочь ближнему, — постным тоном изрекла Торувьель, закатывая глаза и складывая ладони на манер монашек, — который не может решиться на то, чего желает. Она что, dh’oine? — это слово эльфка выплюнула, брезгливо скривив губы, и тут же ответила за него: — Хотя нет, так низко ты бы не пал. Как её зовут?

— Его, — обронил Яевинн, увидел, как изумленно расширились глаза Торувьель и добавил, — тебя это шокирует?

— Удивляет, — не сразу ответила она. — Ты же…

— Всегда предпочитал женское тело мужскому?

— Да, только сдается мне, что этот некто умудрился зацепить тебя здесь, — эльфка положила ладонь на грудь Яевинна, прямо над сердцем. — А это все меняет. В таком случае пол значит не больше, чем цвет глаз или длина волос.

— Зацепить?

— И капитально, раз ты до сих пор не оттрахал его в перерыве между боями. Но ты этого почему-то не сделал, а значит — всё серьезно. Снова. Или мальчик категорически против того, чтобы покувыркаться с тобой добровольно, а насиловать его ты не хочешь. Угадала?

Яевинн отрицательно покачал головой, а потом решил все же раскрыть карты — раз уж прокололся, какой смысл вилять?

— Помнишь, я говорил тебе о нашем посещении банка? Так вот, в тот день мы дрались с кикиморами, и он закрыл меня собой. Он сделал то, чего когда-то не успел я, — Яевинн отвернулся, помолчал, подбирая слова, и продолжил: — Без приказа, зная, что наверняка умрет, наплевав на мои лекции об осторожности.

— Однако, — присвистнула Торувьель, — но тогда в чем проблема? Трахни его наконец и да будет вам счастье! Или он…

— Жив, и уже должен вернуться в отряд, но это заслуга Волка и его чародейки. — Яевинн снова потянулся к бутылке, но в ней уже не было ничего, и, ругнувшись себе под нос, эльф швырнул ее в угол комнаты. — Его кровь на моих руках была так похожа на…

— Тссс, — Торувьель приложила палец к губам Яевинна, — боясь новой потери, ты отказываешь себе в том, чего желаешь не только ты сам. Это глупо.

— Возможно.

— Однозначно, — фыркнула эльфка. — И так не похоже на тебя.

— Я не знаю, чем был продиктован тот его поступок, к тому же, он слишком молод. Вполне возможно, пока меня не будет, он увлечется какой-то девушкой и…

— И ты будешь кусать локти всю оставшуюся жизнь! — насмешливо закончила Торувьель. — Лучше жалеть о сделанном, чем тешиться иллюзиями и трахать старых друзей, представляя на их месте…

— Прекрати, — предостерегающе поднял руку Яевинн.

— Как скажешь, — пожала эльфка плечами. — Но себя не обманешь, как бы ни хотелось. Так какого черта пытаться?

Тогда он не ответил Торувьель ничего, дав себе слово разобраться наконец-то в собственных чувствах, если, конечно, за это время Эйлер не сошелся с какой-то из женщин. Если это случится, проблема исчезнет сама по себе.

Не исчезла.

И сейчас Яевинн был этому рад, потому что пережитое только что полностью оправдало его ожидания. Впервые за долгие годы он занимался любовью, наслаждаясь каждым прикосновением и поцелуем и желая, чтобы это повторялось снова и снова, до тех пор, пока силы окончательно не оставят обоих.

Комментарий к Глава 9

En’ca minne - немного любви

Me hamhain te - я только твой

Me hel’thaispeaint te uide yn iersen - я покажу тебе небо в звездах

========== Глава 10 ==========

В отличие от утомленного страстью Эйлера, Яевинн уснуть так и не смог, хоть и сам был обессилен. Сон не шел, эльф лежал, слушая ровное дыхание юноши, время от времени бросая ласкающие взгляды на его тело, видел проступившие на коже Эйлера следы поцелуев и улыбался. Улыбка рождалась сама, и в ней не было ни капли ироничной горечи, такой знакомой всем членам бригады. Да и откуда бы ей взяться сейчас, когда тело и душа одинаково удовлетворены и полны… счастьем? Пожалуй, да.

Впервые за долгие годы Яевинн ощущал себя счастливым, и это стоило столь долгого ожидания, за это стоило бороться даже с самой смертью. Когда-то она отняла у него Аэллирэнн, не раз приходила за ним самим, и собиралась забрать Эйлера. И слава богине, что Трисс Меригольд смогла спасти юношу, хоть и было это совсем непросто. Но чародейка победила смерть, и именно благодаря ей Яевинн сейчас улыбался, вспоминая, как сладко стонал Эйлер, выгибаясь под его ласками, как жадно отвечал на поцелуи, как вскрикнул, принимая его.

Тело юноши откликалось на каждое прикосновение, он очень быстро забыл о смущении и ласкал Яевинна хоть и неумело, но так пылко, что у командира кружилась голова, и приходилось вонзать ногти в ладони, чтобы охладить себя. Готовить Эйлера к любви — умело и нежно, зная, что поспешность может отравить резкой болью то, что должно доставить радость. Одергивать себя, с удивлением ощущая, что нетерпеливая дрожь становится всё сильнее.

И наконец-то слиться с ним, не сумев сдержать стона, прижаться и покрыть поцелуями лицо с потемневшими серыми глазами и прикушенной нижней губой. Знать, что все же причинил ему боль и стремиться как можно быстрее это исправить. Услышать, как выдыхает он в стонах твое имя, и опьянеть от этого сильнее, чем от любого вина.

Ощущать, как с каждой секундой Эйлеру становится все жарче и слаще, видеть, как дрожит и выгибается покрытое испариной тело, услышать крик и только потом отпустить себя. Обессилено вытянуться на юноше, слыша громкий стук его сердца, синхронный с твоим. Растерять слова, онеметь, раствориться в удовольствии, в котором так долго отказывал себе. Снова услышать «Essea eaminne te» и произнести то же самое, глядя в глаза, полные хмельного наслаждения. И в который раз поразиться, что всё это подарил мужчина, с которыми раньше ты делил ложе только в случаях острой нужды.

Усмехнувшись, Яевинн поправил сползшее покрывало, прикрывая Эйлера, и вернулся к воспоминаниям, чтобы не поддаться искушению снова поцеловать его. Он знал, что если прикоснется, уже не остановится, а для юноши это будет явный перебор. И хоть Яевинн старался быть максимально осторожным и нежным, Эйлер все равно не сможет завтра сражаться в полную силу. А значит, стоит оставить его в штабе, чтобы не подвергать излишнему риску. Только не сейчас.

Яевинн знал, как чувствуют себя после таких забав, потому что когда-то побывал в обеих ролях. Это было в ту пору, когда он уже успел пресытиться женщинами и отчаянно искал разнообразия. Ложиться в постель с dh`oine Яевинну не хотелось. Человеческие самки его не возбуждали, а эльфки успели наскучить. И тогда он обратил внимание на представителей своего пола, решив, что это и есть то самое разнообразие, которого так не хватает.