— Если всё, что ты говоришь, правда, — подала голос Луиза, до этого молча наблюдавшая за происходящим, — подпиши отречение от престола. А то всякое может быть, через пару-тройку лет тебе надоест болтаться по миру, и ты вспомнишь о короне, решишь поиграть в императрицу, как сейчас играешь в ведьмачку. Сомневаюсь, что кто-то или что-то сможет тебя остановить, а потому…

— Ты переживаешь о голове Воорхиса или о своей? — глядя прямо в глаза баронессы, спросила Цири.

— О нас обоих, и не только о нас, — Луиза не отвела глаз, — я прожила достаточно, чтобы научиться не верить на слово никому, а королям — тем более.

— Хорошо, — не стала спорить Цири, — я напишу то, что ты хочешь, но после того, как получу статуэтку.

— Великое солнце! — воскликнул в сердцах Морвран. — До чего же вы упрямы и глухи! Я повторяю: у меня нет того, что вы ищете! А потому не вижу смысла в этом… торге! И чтобы доказать, что я прав — идёмте, я покажу вам коллекцию, а потом приму ваши извинения за вторжение и нелепые требования!

— С этого бы и начал, — буркнул Геральт, — веди.

… — Этого не может быть, — сконфуженно пробормотал Воорхис, когда Цири показала ему статуэтку, изображающую лежащую в позе эмбриона женщину. — Откуда это здесь взялось? Я никогда не приобрёл бы подобное безобразие! У меня не настолько дурной вкус! К тому же это, — он ткнул пальцем в фигурку, которую ведьмак бережно взял в руки, — не представляет никакой художественной ценности.

— Для тебя, — Геральт не решился положить статуэтку, немного мыльную на ощупь и заставляющую медальон слегка вибрировать, в карман и продолжал держать её в руке. — Но, как видишь, мы оказались правы.

— Увы, — развёл руками Морвран, — а к госпоже Виго и иже с нею у меня появилось несколько вопросов, ответить на которые…

— Они не смогут никогда, — закончил за него ведьмак, — забудь о чародейках, больше ты их не увидишь.

— Ты хочешь сказать…

— Уже сказал. Ложи больше нет, Воорхис, драться за трон тебе придётся самому, — Геральт усмехнулся, — а что касается бумаги, которую должна подписать Цири, ты действительно считаешь, что в её подлинность кто-то поверит?

— Это неважно, — отмахнулся Морвран, — подпись Цириллы засвидетельствует императорский юрист и те, кто видел её в прошлый ваш визит к императору в Вызиме.

— Боюсь, у нас нет времени ждать, пока ты соберёшь тут половину двора, — нахмурился ведьмак, — придётся ограничиться одним юристом, камергером и тобой.

— Но… — попытался возразить Воорхис, но встретился взглядом с Геральтом, осёкся и вздохнул: — Ладно, будь по-вашему.

***

— Полагаю, здесь будет удобнее всего, — произнёс Аваллак’х, обводя широким жестом задний двор своего дома в Тир на Лиа, — нет лишних глаз, и есть вода, — он указал на фонтан, поблёскивающий под солнечными лучами. — Zireael, помоги мне принести кое-что из лаборатории.

— А что делать мне? — спросил Геральт.

— Наслаждаться видом и ждать, — чуть улыбнувшись, ответил эльф, — больше ты ничем помочь не сможешь. Располагайся, — он указал на мраморный борт фонтана, а сам развернулся и пошёл к дому, Цири последовала за ним, послав ведьмаку ободряющую улыбку.

Пожав плечами, Геральт подошёл к фонтану, увидел покачивающиеся на его поверхности лотосы и нескольких рыбок плавающих в воде. Покачал головой и всё же присел на белый, нагретый солнцем мрамор. Огляделся, отмечая про себя, что дом Знающего выглядит весьма и весьма неплохо.

Впрочем, все дома Aen Elle, которые ему довелось видеть, производили впечатление королевских дворцов в миниатюре. Светлые, лёгкие, полные солнца и свежего воздуха — они не имели ничего общего с эльфскими руинами Контитента. Весь этот мир был другим, ведьмак остро ощутил себя чужаком среди мраморного великолепия и захотел поскорее вернуться в Корво Бьянко.

Раскрыв ладонь, он посмотрел на фигурку Трисс — искажённое болью лицо, открытый в немом крике рот, руки, обхватившие колени, всё говорило о том, что последние секунды до компрессии были не самыми лучшими в её жизни. Невольно, он снова причинил боль тем, кто его любит. Эта мысль заставила Геральта поморщиться и осторожно провести пальцем по фигурке — лёгкая ласка, которой Трисс не почувствует, потому что находится сейчас где-то очень далеко.

Послышались голоса Цири и Аваллак’ха, и Геральт повернул голову, глядя на них, приближающихся и оживлённо беседующих о чём-то. Эльф нёс несколько треножников странной формы и небольшой мешок, Цири — шкатулку, полотенце и что-то ещё: то ли халат, то ли платье светло-зелёного цвета.

— Пожалуй, теперь можем начинать, — произнёс Знающий, осторожно опуская мешок на белые плиты двора и ставя рядом треножники. После он достал из мешка самый обычный мел и пояснил в ответ на вопросительный взгляд ведьмака: — Без магического круга нам не обойтись, придётся изобразить его прямо здесь, — он указал на плиты у фонтана, — стационарный есть в лаборатории, но там нет фонтана, а вода — это первое, что понадобится Трисс после декомпрессии.

Он присел и начал быстро рисовать круг, покрывая его символами, некоторые из которых были Геральту знакомы — означали Беллетэйн, Ламмас и Йуле, а другие не говорили ни о чём. Покончив с внешним кругом, Аваллак’х взялся за внутренний, завершив всё это изображением пентаграммы в самом центре. Пока он сосредоточенно рисовал, Цири и ведьмак молчали, словно боясь помешать случайно обронённым словом.

Отряхнув пальцы от мела, Знающий извлёк из мешка три подсвечника, расставил их по внешнему кругу, установил на каждом по чёрной свече, а потом пришла очередь треножников — они расположились во внутреннем кругу.

— Кристаллы, Zireael, — коротко бросил эльф, и Цири тут же открыла шкатулку и подала ему один за одним три тёмных кристалла, которые Аваллак’х поместил на треножниках. Прищурившись, он оглядел результат своих трудов, удовлетворённо улыбнулся и сказал: — Давай фигурку, Геральт, впрочем, можешь сам положить её в центр пентаграммы, только ничего случайно не смести и не сотри.

— В курсе, не вчера родился, — буркнул ведьмак, надеясь, что эльф не заметит, как дрожат его пальцы, сжимающие фигурку. — Готово.

— Хорошо, а теперь отойдите за фонтан и не вмешивайтесь, даже если очень захочется, — приказал Знающий, зажигая свечи, и начал читать заклинание, ни одного слова из которого ведьмак не понял. Зато прекрасно ощутил его мощь, потому что медальон дёргался на цепочке, грозя с неё сорваться, а воздух, казалось, сгустился и зазвенел от наполнившей его силы.

Кристаллы на треножниках засветились, яркие лучи вырвались из каждого и сошлись на фигурке, которая постепенно стала прозрачной, а потом начала медленно расти. Геральт сжал руки в кулаки, глядя на то, как фигура снова темнеет, обретает плотность и форму, и вот уже вместо статуэтки в центре круга оказалась обнажённая, по-прежнему скорчившаяся Трисс.

Глаза чародейки распахнулись, но взгляд не был осмысленным, казалось, она не понимает, что произошло и не видит ничего и никого вокруг. Ещё через мгновение Трисс закричала, ещё сильнее сжимаясь, словно её раздирала нечеловеческая боль. Ведьмак невольно рванулся к ней, но Цири схватила его за локоть и отрицательно покачала головой. Произнесла одними губами:

— Не смей. Ещё рано!

— Как тебя зовут? — громко и требовательно спросил Аваллак’х, наконец-то опуская руки и отступая от круга на шаг.

— Трисс… — выдавила чародейка и снова болезненно застонала, прижимая руки к животу.

— Прекрасно, — лёгкая улыбка скользнула по губам эльфа, и Геральту захотелось двинуть ему в морду — нашёл время скалиться. — Вода совсем рядом, Трисс, прошу, — Знающий указал в сторону фонтана, чародейка послушно повернула голову и поползла к нему, даже не пытаясь встать на ноги. Она перевалилась через борт и плюхнулась в воду, подняв тучу брызг, и несколько минут слышался только плеск воды и фырканье. А потом Трисс улеглась на дно фонтана и сказала:

— Не думала, что придётся пережить такое ещё раз… Это сделала Филиппа?