Почему ни разу не пришла в голову мысль, что она лжёт? Почему ни на мгновение не усомнился в ней? Верил, что отдавая тело, Сианна точно так же отдаёт ему сердце и душу? Так же, как делал он сам? Похоже, именно в этом и состояла главная ошибка — нельзя судить других по себе, тем более, представителей другого вида, о котором ты знаешь так мало.

Эта ошибка стоила несколько сотен жизней и продолжала терзать самого Детлаффа. Признавать, что тобой воспользовались, было невыносимо горько, и горечь не проходила. Его, высшего вампира, прожившего не одну сотню лет, Сианна обвела вокруг пальца, словно сопливого мальчишку, такого же, как шагающий рядом Линар.

Регис тогда принёс много своей знаменитой настойки из мандрагоры, ворох новостей и сочувствие: безмолвное, искренне, настоящее. И в первый же вечер, накачав Детлаффа выпивкой под завязку, Регис буквально заставил его высказать всё, что терзало и не давало покоя. И, странное дело, это принесло небольшое облегчение, во всяком случае, ярость уже не кипятила кровь при одном упоминании Сианны.

— Её больше нет, друг мой, — негромко и мягко говорил Регис, сидя у костра напротив Детлаффа, — за ложь она заплатила самую высокую из всех возможных цен. Она мертва и похоронена, а ты — жив. И сейчас самое время оставить прошлое за спиной. Забыть, вычеркнуть из памяти.

— Я не могу, — прорычал тогда Детлафф, оскаливаясь, — легко давать советы, когда твоё сердце не раздирает боль, когда не хочется взять и вырвать его из груди, — мгновенно удлинившиеся когти вспороли ткань, превращая одежду в лохмотья, и оставляя на коже вампира кровоточащие полосы. — Каждую ночь я вспоминаю Тесхам Мутна, Регис, каждую проклятую ночь!

— Я знаю, потому и пришёл сюда, — Регис протянул Детлаффу полный стакан, — иногда не стоит оставаться одному. В этом мы не слишком отличаемся от людей.

— А жаль, — жадно глотая обжигающую гортань жидкость, процедил Детлафф, — фледерам и гаркаинам живётся на порядок проще.

— Возможно, но разве хотел бы ты жить, как они? — пристальный взгляд тёмных глаз Региса не оставлял ни единой возможности отмолчаться, а лгать Детлафф просто не умел, и потому ответил, после подозрительно длинной паузы:

— Нет. Но и жить так, — он обвёл жестом пещеру, в которой они сидели, — не хочу.

— И не нужно, — улыбнулся Регис, снова наполняя стакан, — но об этом мы ещё поговорим. Твоя беда в том, что ты совсем не знаешь людей, брат.

— И не хочу их знать. Хватит, — криво усмехнулся Детлафф, — сыт по горло человечьим враньём! Они зовут монстрами нас, а на самом деле — сами чудовища. Лживые, подлые, корыстные твари.

— Не все, — спокойно возразил Регис, — вспомни Геральта. Разве он обманул тебя?

— Он не человек, — парировал Детлафф, постепенно успокаиваясь, потому что воспоминания о ведьмаке не ранили совершенно, — и знает, что такое быть чужаком в этом мире.

— Геральт только недавно вышел из тюрьмы, куда угодил по приказу княгини, — ровным тоном сообщил Регис, — и мне пришлось приложить немало усилий, чтобы его не отправили на виселицу.

— Прекрасная иллюстрация человеческой благодарности, — саркастично бросил Детлафф, — не находишь?

— Он не выполнил приказа, не принёс княгине твою голову, вместо этого подставив свою. Как думаешь, почему? Вы не были друзьями или близкими знакомыми, чёрт, вы даже почти не знали друг друга, но…

— У него не было шансов убить меня, — усмехнулся Детлафф, — и ты это знаешь. Выйти живым из такого боя он смог бы только в одном случае: если бы вмешался ты. И, как бы там ни было, я рад, что до этого не дошло. Против него я никогда ничего не имел, а ты… Ты мой брат и проливать твою кровь из-за лживой человеческой самки… Слишком неравноценен обмен. Она не стоит такого.

— Но если это так, то почему ты до сих пор не забыл о ней? Почему сидишь здесь, карая себя одиночеством? — прямо спросил Регис.

— Она тут не при чём. Я просто не хочу больше видеть людей. Никогда.

— Должен тебя разочаровать: это вряд ли получится. Разве только ты удалишься в логово Скрытого, правда, не думаю, что это разумно и тебе там будут рады. Я напомнил тебе о ведьмаке с одной целью — доказать, что не все люди такие, как Сианна. Я рассказывал тебе о том, как мы с Геральтом искали Цири.

— И как ты едва не умер, защищая его… — напомнил Детлафф. — И я до сих пор не понимаю — почему. Он хоть и ведьмак, но его жизнь в любом случае будет недолгой, а ты рискнул всем ради…

— Друга. И я знаю, что Геральт сделал бы то же самое для меня, не колеблясь ни минуты. Не будем далеко ходить: это он уговорил Сианну встретиться с тобой, принял твои условия, хоть это и было ему не по душе, — Регис усмехнулся, вспоминая, как колебался ведьмак, принимая решение. — Он сумел понять тебя, друг мой, хоть и не одобрял того, что ты сделал с городом.

— Плевать на город, а что касается ведьмака, я уже сказал: он не человек, вот и всё, — Детлафф протянул Регису свой стакан.

— Хорошо, а что ты скажешь о Лютике? Он приехал в Туссент, чтобы выручить Геральта, хоть прекрасно знал — княгиня до сих пор на него зла и вполне могла приказать отрубить голову, вместо того, чтобы выслушать, — Регис вылил остатки настойки в стаканы и отставил пустую бутылку.

— Исключение, и хватит о людях. Сианна преподала мне урок, забыть который не получится, даже если бы я и хотел. Человеческих женщин для меня больше не существует, — решительно рубанул ладонью воздух Детлафф, — а остальные люди… Не думаю, что встречу кого-то, способного бескорыстно помочь незнакомцу, не выискивающего выгоду везде, где только возможно, не лгущего и не лицемерящего. Если они и были, то давно вымерли, наверное, сразу после того, как мы оказались здесь.

— Посмотрим, — не стал спорить Регис, и больше они не говорили о людях.

Этот разговор Детлафф вспомнил в трактире, когда незнакомый юнец зачем-то уплатил его долг. Сделал это, не глядя на вампира, а потом просто ушёл в комнату, не обратив ни малейшего внимания на пристальный взгляд трактирщика.

И, конечно же, мальчишка не знал, что, спустя пару часов, трактирщик рассказал о нём паре вооружённых громил подозрительного вида. Зато вампир слышал каждое слово и понял, что завтрашний день станет для юного глупца последним. Трактирщик старательно описал его бандитам, заверил, что денег у дворянчика много, путешествует он один, а значит — легче добычи не придумать.

Тогда Детлафф решил не вмешиваться. Нет ему никакого дела до чужой жизни, одним человеком меньше, и что? А потом вспомнилось сказанное Регису: «Не думаю, что встречу кого-то, способного бескорыстно помочь незнакомцу…» Выходит, ошибся? Но уже завтра труп этого мальчишки будут жрать волки или гули, трактирщик получит свою долю, как наводчик, а бандиты станут богаче на несколько сотен. Так и случится, если…

Убивая разбойников, Детлафф был уверен: уйдёт сразу же, как сдохнет последний жадный до чужого добра мудак, но зачем-то заговорил со спасённым, как выяснилось, графом. Зачем? Возможно, для того, чтобы узнать, почему тот уплатил долги незнакомца и даже не подошёл к нему потом? Или просто устал от одиночества и от общества низших вампиров?

Ответов Детлафф не знал, но собирался их найти, тем более Линар оказался куда более занятным существом, чем могло показаться на первый взгляд. Сбежать из дома, чтобы не жениться без любви? На это способен только честный до мозга костей или глупый? Или слишком молодой для того, чтобы сначала думать, а потом — делать?

Нет, в том, что сейчас Линар искренен в желаниях, вере и словах, Детлафф не сомневался, но люди так легко ломаются и меняют свои убеждения. И кто знает, как быстро полуголодное, нищенское существование бродячего «сказочника» заставит юнца наступить на горло собственной песне и вернуться домой? Или гораздо быстрее он вляпается в очередную переделку и погибнет, потому что совершенно не способен себя защитить.

Второе казалось куда более похожим на правду, и возникал следующий вопрос: что с ним делать? Усыпить и доставить к отцу? Идея показалась Детлаффу разумной, но только на первый взгляд. Стоило вспомнить, какой решимостью горели глаза юноши, чтобы понять: он снова сбежит при первой же возможности и тогда…