- Не ожидайте приглашений на совет, - прошипела она.

Он улыбнулся. - Никогда не ожидал, Верховная Жрица. Но я понял намеки и буду им следовать. Готов вернуться, быть забытым и никому не заметным. - Неловко перебирая поводья, он заставил коня развернуться к дороге и медленно отъехал.

Историк и жрица долго не разговаривали, но и не выказывали желания вернуться назад. Наконец Ланир произнесла: - Если Кедорпул докажет свою силу, станет самым полезным воином в противостоянии.

- Тогда следует починить мост и первой его пересечь.

- Подкуплю его привилегиями.

Историк кивнул: - Тактически ничто не оказывается более выгодным. Раздувайте тщеславие, полностью используйте гнев.

- Такие уловки не удались бы с Эндестом.

- Верно.

- Он остается опасным.

- Да. Пока Мать Тьма использует его.

- Я подумаю, что можно сделать, - сказала она, вытаскивая глиняную трубку и кисет ржавого листа в смеси с еще чем-то.

- Он держал ее внимание отвернутым от нас.

- И что?

- Значит, знал. Знал, что она может увидеть. - Историк покачал головой. - Поглядите на нас: таимся от своей богини, уповаем, что она останется не ведающей. Пророк Эндест Силанн ходит среди простого народа. Развязывает ладони, и она не может отвернуться, не может моргнуть. Вы думали, он этим осуждает неверующих, заблудших, полных себялюбия? А я думаю, он пытается обвинить ее саму.

Ответ она не нашла. Лишь принялась забивать чашу трубки травой. Достала уголек из серебряной эмалевой коробочки, как и всегда, привязанной к поясу на ремешке. "Мы существа привычки и обычая, повторяем то, что приятно. Увы, слишком часто мы повторяем и узоры несчастий. Любой историк не может не заметить... От мирских мелочей до великих событий мы перечерчиваем одни и те же карты - хватит для книги, хватит для целой жизни".

Она дымила на ветру.

"Облака внутри и снаружи. Закройте меня от себя самого, дабы я ощутил себя благородным героем, достойным статуй. Да, во мне что-то есть".

Эндест Силанн нагнал Кедорпула. Тот вел коня под уздцы и мрачно поглядел на замедлившегося всадника. - Проклятая тварь потеряла подкову. Я-то надеялся настичь Сильхаса Руина.

- Ты на многое надеешься, - отозвался Эндест.

- От тебя было мало пользы. Некогда я считал тебя другом. А теперь не могу понять, кто ты.

- Очевидно, я снова простой служка. Наказанный за поход на рынок. И, похоже, выпавший из доверия. Хотя интересно: это меня верховная жрица желает не пустить на совет, или Мать Тьму?

Кедорпул пнул камень и смотрел, как тот катится в придорожную канаву. - Элементная Ночь. Недолгими оказались поиски. Она не правит своими владениями, Эндест. Уверяю. Они обширны. Там есть реки, озера силы, но она не знает о них. - Он поглядел на Эндеста пристальнее. - Что же ты умозаключишь? Что наша богиня - самозванка?

- Если не она правит тем королевством, Кедорпул... то кто?

- Хотел бы знать. Возможно, - добавил он, - трон остается не занятым.

- Необузданные амбиции, Кедорпул, могут изуродовать самое мягкое и доброе лицо.

Собеседник скривился и плюнул. - Теперь я ведун. Мир подчиняется моей воле.

- Но по мелочам, уверен я.

- Издеваешься?

Эндест Силанн потряс головой. - Советую сдержанность, зная, что не буду услышан. Ты сказал, внутри королевства ночи есть источники силы, многие никем не захвачены. Ты прав.

Глазки Кедорпула сузились сильнее. - Что ты знаешь? О чем она тебе рассказала?

- Она мне ничего не говорит.

- Ты всегда был слишком уклончивым, ты не нравился мне, Эндест Силанн.

Эндест уже различал впереди стены Харкенаса: угрюмую черную линию на горизонте. Медленно ступавшая по ледяной дороге лошадь будто выбивала торжественную дробь. - Ведовство, магизм, волшебство, алхимия, тавматургия. Мириады искусств, каждое чудесно в своих возможностях и совершенно деструктивно в целях.

- Объяснись.

Эндест улыбнулся. - Ты похож на Сильхаса Руина. Упрощай, низводи, дели и решай. Отлично. Сила, коей ты овладел, по сути - путь обхода. Она скользит мимо обыденной реальности. Тянет незримые энергии, чтобы исказить природу. Налагает порочную волю на каркас мира, на его законы, правила и склонности. Короче говоря, это мошенничество.

Кедорпул помолчал, не сразу кивнув. - Я готов признать. Дальше.

- Обманывают ради нарушения законов, каковы бы ни были законы. Ветер зимы вгоняет холод в кости? Простое заклинание согреет тебя изнутри. Но можно просто одолжить шубу. Ты выберешь первое, ибо это потребует меньших усилий. Все дело в удобстве. - Он чуть запнулся. - Тысячи врагов идут на тебя маршем. Вытаскивай меч, готовься к целому дню тяжкой сечи. Или, махнув рукой, испепели всех. Как видишь, каждый раз ты следуешь удобству. Но сколь холодна, сколь жестока эта мера? Подумай о строе солдат. Подумай о каждой жизни, брошенной в игру на поле, подумай о долгой битве, раненых и убитых, о согнутой и сломленной воле. Среди них будут выжившие. Каждый благословит свою удачу. Каждый вернется домой, бросит тюк с доспехами и перевязь у двери, и с плачем обнимет любимых. Возможно, соберутся детишки, глаза горят радостью, как бывает лишь у детей. - Он сощурился, различив громадины башен Цитадели. - Но махнешь рукой... Все гораздо проще, быстрее, и ты назовешь это милосердием, предупреждением страданий и боли. Неси смерть внезапную и абсолютную, иди по полям пепла. Ты быстро успокоишься - то ли дело брести по полю трупов, в сопровождении стонущего хора?

- Взмах руки, - зарычал Кедорпул. - Хунн Раал был бы в восторге, освоив такой жест.

- А ты готов сравниться с ним в силе разрушения? Так почему бы не выставить вас в одиночном поединке. Наши чемпионы магии, дуэль до смерти?

- Если так, наша роль не будет отличаться от роли армий, верно?

Эндест кивнул. - Но в армиях выше счет тел, больше тревожная цена потерь. Для сражающихся и для тех, что не сражались. Все мы ранены войной. Даже командиры. Те, что настаивали на необходимости, сидя в безопасных крепостях и дворцах. Даже они платят цену, хотя немногие наберутся смелости это признать.

- Ты снова пустился в абстракции, Силанн. Дурная привычка. Сейчас время прагматиков. Даже ты можешь понять. Впрочем, мы зашли не туда. Ты говорил о подсмотренных мистериях.

- Разве что... У меня свои обманы, Кедорпул. Но в них нет коварства. Их сила, насколько могу судить я сам, лежит в поддержании. Защите. Обороне.

- Так ты будешь на битве?

- Да.

- Сможешь защитить нас от Хунна Раала?

- Полагаю, что смогу.

- Тогда в Бездну их! Мы сможем выиграть войну!

- Помни, Кедорпул: если можно подавить магию Раала, то и твою можно.

- Если так, дело снова решат мечи и щиты.

Эндест Силанн кивнул. - Да. Весьма... неудобно. Но вижу на обеих сторонах - независимо от исхода - множество благодарных мужей и жен, массу радостных детишек. Вижу слезы радости и облегчения, такой поток любви, что треснут небеса над нами.

Кедорпул замер, бросив поводья. Закрыл лицо руками и ударился в рыдания.

Эндест Силанн остановил коня и неуклюже спешился. Подошел к старому другу и обнял его. - Пойми, - шепнул он мужчине, оросившему слезами ладони, - я смею верить. Но не вполне уверен. Возможно, я сумею оглушить его один раз, спасти некоторых, но не всех. Умоляю тебя, брат: удали коварство из своей силы. Выжми ее, пока не вытечет последняя капля. Защищай нас. И не более того. Стань стеной против бури. Ненависть легко найдет путь в волшебство. У нас есть причины страшиться нового мира.

Прижавшись лицом к плечу Силанна, Кедорпул порывисто кивнул.

Так они стояли в тусклом свете полудня, а лошади щипали жалкую траву на краю дороги.

Келларас стоял, облаченный для битвы. Вокруг домовые клинки лорда Аномандера готовили снаряжение. Молчаливые мужчины и женщины заполнили арсенал, металл и кожа бормотали в естественном несогласии - к счастью, без слов, но грозно.