Отведя взгляд, Скабандари невольно уставился на бледную гладь далекого Витра. - Значит, наше странствие поможет выковать тебе новую душу.
Смех Оссерка был коротким и грубым, полным презрения к себе. - Боюсь, тебе досталось слишком мало материала для работы.
- Сожаление - лучшее чувство. С него и начнем.
- Твоя вера может оказаться напрасной, Скара.
Тот улыбнулся. - Мне тоже предстоит немало уроков, Оссерк. Что ж, оценим друг друга, а когда предстанем перед Премудрым Градом, снова откроемся и увидим, многое ли изменилось.
Оссерк далеко не сразу кивнул. - В задней комнате храма хранятся припасы. Вода, пища. Не замечал, чтобы Азатеная ела или пила, разве что ради удовольствия.
- Так возьмем сколько сможем - и в дорогу.
- Скара, сейчас полночь, я утомлен!
- Как и я, но будь я проклят, если заночую в их обществе. Какое новое употребление могут нам найти?
ДВАДЦАТЬ ТРИ
- Неужели мы отыщем благо влюбленности лишь среди мертвецов? - спросила Лейза Грач. - Будем кататься среди вялых рук и ног, таких трупных и холодных, дабы жар страсти был украден бесчувственной плотью, потрачен зря, как солнечный свет на равнодушном камне? - Тал Акая воздела пухлые руки. - Смерть дня стала лишь прелюдией, Ханако Весь-в-Шрамах, слишком частым напоминанием - словно каждую ночь душа требует зловещего предупреждения! - Ее взгляд внезапно стал лукавым. - Вижу твой порхающий взор, рьяный щенок, он касается моей груди, завлекающих бедер и уютной ложбинки меж ними. Порог смерти ждет нас, он все ближе. Утром мы узрим скромное обиталище отчаявшихся и одиноких, и если ты хочешь зрителей нашим посвятительным забавам, что ж, толпы более недоброжелательной не встретить!
Ханако со вздохом поглядел туда, где Эрелан Крид сидел на корточках, беспрестанно бормоча о нездешних страстях на смеси языков, почти всегда чуждых ему и Лейзе. Он пробудился две ночи назад, раздраженный и рассеянный. Эрелан Крид, как и предсказывал Джагут, стал чужаком, воином, затерявшимся в тайных мирах и не своих воспоминаниях.
Крид отвернулся от них и костра, широкая спина, словно стена, спрятала огонь от мрачных глаз, измученного лица. Он ритмически проводил рукой по бороде, иногда останавливаясь ради короткого жуткого смеха.
- Забудь, - посоветовала Лейза. - Я раздражена твоим невниманием, Ханако Весь-в-Шрамах. Отринуть ли все ограничения? - Она начала расстегивать рубашку. - Столь жадная до откровенности... - одежда соскользнула на землю, - вся распаленная желанием, раба чувственных похотей...
- Госпожа Огня! Твои мужья...
- Мои мужья! Плесень на скале! Оторванные руки и ноги! Гнилые тела, что уже никогда не родят скромной улыбки, не вздрогнут! Языки выклеваны воронами, не слышать мне жарких стонов или жалких упреков! Ах, пустое эхо моих ушей! А ты, юный смельчак, воин! Смотри, как я облизываю губы - нет, не эти губы, дурак! - иди ближе, прежде чем смерть накроет нас грудами валунов и грязной пыли!
Ханако сжал руками голову. - Довольно! Есть ли слава в легкой сдаче в плен! - Едва слова вылетели, он прикусил язык. Но было поздно.
Стон Лейзы Грач затих, оставив тишину. Он смотрел в костер и лишь слышал, как она подбирает рубаху. Наконец раздался голос. - Мой путь оказался ошибкой, увы. Хитрая ловушка не удалась. Щенок загнан в угол, хвост поджат, как и член, когти готовы рыть землю, лапы так и рвутся бежать. Глупая Лейза, ты ослепла? Он сам желает быть соблазнителем! Не для него подбегать к ноге! Нет! Как указал Гневный Владыка, он хочет быть завоевателем.
Ханако что-то пробормотал.
Раздавшийся хохот Эрелана Крида был ужасающе жесток; воин заговорил с ними в первый раз после возвращения памяти. - Сестра охотится за мной. Нет спасения. Мы должны странствовать по ночам, дети Килмандарос. Сука жаждет моего семени и заберет его из трупа Тел Акая, если будет нужно. Так бежим в безвременье, и поскорее.
Встав, Ханако шагнул к Эрелану. - Кто говорит твоим языком?
- В крови память, дитя. Нужда бессмертна. Мщение важней всего, не умирает, никогда не гаснет и не холодеет. В сердце моем пылает сопротивление, и пламя не погасить. Сопротивление и вызов, что за дикарские чувства, что за чистый... ужас. - Он оскалил им зубы. - Лишь среди Джагутов она испытает сомнение.
Когда стало ясно, что он ничего более не скажет, Ханако встретил трезвый, озабоченный взгляд Лейзы Грач. - Думаю, - сказал он, - пора поспешить.
Она спокойно посмотрела на него. - Для тебя, Ханако Весь-в-Шрамах, я закрыта. Гори от равнодушия, зри, как я отхожу все дальше. Я строю вокруг себя стену, даже в королевстве мертвых меня отделят груды трупов. Я в ловушке вдовства, навеки закрытая, навеки запечатанная...
- Лейза Грач, я предлагаю продолжить путь.
- ... и жажда по мне будет расти, отравляя душу твою...
- За нами охотится дракон!
Она моргнула. - Я слышала. Сестра жаждет его семя. Как удивительно! Чтобы сестра жаждала семени брата? Долгая близость может породить лишь полное отвращение, наполнить океан обид и презрения! Ну, стоит подумать о брате в таком свете, как все живое в душе корчится и морщится, пятясь так ретиво, что горько во рту и хочется плюнуть. - Она глянула на Эрелана. - На ноги, смелый воин, омытый кровью дракона. Лайза Грач и Ханако Весь-в-Шрамах встают на защиту твоего достоинства!
- Лайза! Драконы!
Она пренебрежительно махнула рукой. - Они тоже смертны, щенок. Сам знаешь.
- Просто поторопимся, Лейза. - Ханако начал собираться. - Под защиту Джагутов.
- Я поведу, - заявила она. - Будешь смотреть на меня со спины, Ханако, ощущая уколы праздных сожалений. Но не слишком близко! У меня наготове клыки и когти! - Она пошла, через миг Эрелан Крид вскочил и увязался следом.
Ханако посмотрел на костер. Затоптать угли было делом мгновений.
Лайза Грач была уже в двенадцати шагах. Оглянулась и подмигнула через плечо. - Увы, истина побеждает! Я сдамся при первом натиске, юный щенок!
Ханако замялся и с рычанием сбросил тюк с плеча. - Хорошо. Эрелан, иди вперед. Возможно, драконица найдет нас первыми, желая подкормиться. Утром мы тебя догоним.
Поднимая брови, Лейза пошла к Ханако. - Правда? Ох, я прямо вся стесняюсь!
Он смотрел на нее. Хотелось кричать.
Кория Делат нашла Ота в обществе десятка соотечественников, в том числе Варандаса, Сенад и Буррагаста. Джагуты смеялись, но веселье быстро угасло - было спрятано, как что-то личное - едва она показалась перед ними.
Заметив девицу, От выпрямил спину. Пробормотал что-то Сенад и махнул рукой. - Майхиб, нужно поговорить. Тебя ждут задачи...
- Почему это вас заботит? - спросила Кория, оглядывая всех собравшихся Джагутов. - Вы скоро умрете. Что мертвецам до забот живущих? - Она ткнула пальцем в старого учителя. - Вы как-то сказали, что мы должны что-то сделать. Мы вдвоем, в ответ на убийство Азатенаями жены Худа. И что получается?
Лицо Ота чуть исказилось; Кории почудилось, что он готов присесть, уклоняясь от незримого выпада. Сидевшая рядом Сенад тихо и понимающе засмеялась, встретив холодный взор Кории усталой улыбкой.
Буррагаст тихо заворчал, сказав громче: - Столь много воздаяний, столь мало времени.
Фыркнув, Варандас подошел к Оту и положил капитану руку на плечо. - Из детского рта настоящий потоп нелепостей. Горе - кулак, но сжимать его слишком долго означает лишиться сил. Ты так постарел от потерь и отчаяния, но готов сотрясать воздух яростью паралитика. Отведи ее в сторону и... пусть разрез будет быстрым и чистым.
Кория уставилась на Варандаса, всматриваясь в худое, покрытое шрамам лицо. - Вы говорите себе, что я ничего не понимаю. Но я понимаю. Вы сдались. Наряжайтесь в шелка или, что более уместно, в кричащие одежды шутов. Уже не важно.
Варандас торжественно кивнул: - Отлично, Кория. Я шут, но не слепец. Мы поистине легион отчаянных, мы стоим, но между нами и тобой зияет пропасть. Возраст -осада, коей ты не испытала. Кости твои прочны, фундаменты еще не подрыты. Построенная тобой башня веры еще высока и горделива. Доспехи уверенности не залиты кровью, не выщерблены.
