Следующий разговор о моём перемещении в иной мир состоялся у нас с Клочковым спустя несколько месяцев. Война-то не останавливалась ни на минуту. Она гремела и становилась всё страшней, если не рядом с нами, то чуть в стороне и по всему необъятному фронту от морей северных до гор Кавказа. Война даже не оставляла времени поговорить на волнующую меня тему. - После некоторого молчания продолжил рассказывать Воронин.
- Немцы заняли Нальчик и всю Кабардино-Балкарию, пытались подняться на Эльбрус и другие вершины Кавказа, они усиленно искали пещеры и различные входы под землю. Наш отряд никуда не перебрасывали. Мы постоянно уходили на оккупированную территорию, следили за фашистами, брали языков и занимались диверсией.
Оккупация длилась долгие пять месяцев и уже к концу января сорок третьего года, наши войска освободили Нальчик. В ходе боёв наш отряд потерял больше половины личного состава и поэтому, в феврале месяце пришло новое пополнение. В то время под Сталинградом были разбиты в пух и прах, немецкие армии.
Казалось, фашистов выбили с Кавказа, но не тут-то было. Их отряды остались в горах. Они, как и до оккупации продолжали исследовать самые загадочные места вокруг Эльбруса и других пятитысячных вершин, а их пять только в Кабардино-Балкарии.
Фронт стремительно удалялся в сторону Азовского моря, а наш отряд вновь занялся уничтожением нацистских вооружённых групп по всей площади приэльбрусья.
По невероятному стечению обстоятельств весной сорок третьего года, когда в горах уже сошёл снег, наш капитан Теньков получил приказ ликвидировать нацистскую вооружённую группу в том же месте под горой Каракая, где осенью прошлого года со мной произошли страшные события.
Наш отряд, как и прошедшей осенью, добрался по разбомбленной войною дороге до небольшого поселения, а оттуда уже пешим порядком двинулся к пещерам, рядом с которыми действовали фашисты. Местные жители рассказывали, что немцы много раз пытались спуститься в пещеру и вынести из её глубин какие-то старинные артефакты. -
Павел Иванович покачал задумчиво головой и сказал со вздохом.
- Вот ведь как случается в жизни крестник. Даже прибывая совсем в чужом мире, судьба никак не отпускала меня, мотала, носила меня по военным дорогам и вновь закинула в то место, где произошло странное и страшное для меня событие.
Мне было жутко не от того что я волею судьбы оказался в чужом мире, а от того, что мой ум постоянно прокручивал эпизоды прошлой жизни, а значит жизни в иной реальности. Я видел улочки своего родного Сибирского городка, видел дом с ярко окрашенными наличниками, видел развесистую рябину под окном, милое лицо матери в цветастом платочке. Ловил суровый, но такой родной взгляд отца, слышал, как он мне говорит что-то касаемо войны, смерти, геройства и счастливой жизни после победы. В моих глазах постоянно возникал образ любимой Катерины, её светлое лицо, нежные руки, белая грудь. Я воевал и постоянно боялся, что воюю совсем не за тех, за кого был призван воевать и готов был отдать даже жизнь.
Гностик всё замечал, всё видел и чувствовал моё смятение, молча переживал вместе со мной и старался порой успокоить меня, как-то повлиять на моё душевное состояние. Иногда он корил себя за то что, когда-то не подумав сказал мне, что я теперь живу совсем в иной реальности.
Однако именно война не давала мне повода сорваться, свихнуться умом. Я воевал, лез под пули, сжимая до боли зубы, и думал, что рано или поздно вернусь в свой городок, обниму родителей и поцелую Катю.
Во мне жила вера в то, что я не погибну. Я ловил себя на мысли, которая твердила из глубин души о том, что не могут погибнуть все двойники, пусть даже в разных мирах. Я откуда-то знал, что душа никогда не допускает полную гибель того, что сама когда-то создала, чтобы познать глобальный мир. Я хорошо запомнил слова Гностика о том, что меня перебросило в иной мир только за тем, чтобы я остался в живых. -
Павел Иванович подошёл ко мне ласково погладил по голове и сказал с тоской и печалью в голосе.
- Может я вовсе и не перемещался в параллельный мир? Может быть, это тот другой попал в нашу действительность и остался в ней навсегда, погибнув от пули не своего, а моего врага? Сейчас с колокольни прожитой жизни я не могу понять, что в действительности случилось со мной в горах Кавказа. Сам посуди, что произошло дальше и может быть тебе станет что-то ясней и понятней из всего произошедшего.
Рейд в тыл специальной команды был скоротечным.
Наш отряд действовал слаженно и профессионально. За последние полгода командиры набрались боевого опыта, бойцы отличались выносливостью и смекалкой. Короче действовали без каких-либо промахов и с минимальными потерями. Когда мы подошли к пещерам, капитан Теньков, памятуя бой прошлой осенью, вновь отправил меня с Гностиком и ещё одним бойцом по известному маршруту и приказал дать сигнал отряду, если мы вдруг обнаружим фашистов.
Вначале мы пришли к той самой пещере, из которой я выскочил совсем в другое пространство.
Вокруг стояла первозданная тишина. Мрачные дебри дышали весенним холодом, лист ещё не распустился, но почки на деревьях и кустарниках уже полопались и испускали еле заметный аромат. Казалось, что войны нет, что огонь и смерть мне только снился.
Я первым подобрался к дыре и увидел на большом камне у входа выдолбленную фашистами свастику. Не оставалось сомнения, нацисты все-таки разыскали вход в эту пещеру и, по всей видимости, тщательно обследовали подземелье. В гроте мы обнаружили остатки какого-то горного спелеологического оборудования, боеприпасы и поношенное обмундирование немецкой армии.
Я нерешительно топтался у входа в подземелье. Во мне разрастался какой-то непонятный суеверный внутренний страх перед дырой в пространство, из которого я, по словам Гностика, был переброшен сюда из одной войны в точно такую же, но уже чужую. Я вдруг подумал о том, какая из битв для меня была страшней и никак не находил разительных сравнений. Мне казалось, что я никуда не перемещался, что всё случившееся это только происки моего товарища, решившего меня разыграть по случаю обострения моего психического состояния, нарушенного войной.
Клочков заметил мою нерешительность и оценил психическое состояние. Он подошёл ко мне, толкнул легонько в спину и спросил.
- Что боишься вновь оказаться в чуждой иллюзии? Помнишь, я тебе говорил, что в одну и ту же воронку не попадают два снаряда. Если рискнёшь зайти в зону перехода, то скорей всего окажешься совсем в ином мире, который даже отдалённо не будет походить ни на твой родной мир, ни на этот в котором мы сейчас воюем. - Старшина подошёл к створу, засунул голову в грот и повторил.
- Правильно делаешь, что трусишь. Слышишь, тишина жуткая вокруг стоит. Боя нет, а это значит, что немцы давно ушли отсюда. - Он глянул на меня лукаво. - Они могли уйти в двух направлениях или в сторону моря, где их подберёт катер, или переместиться в другую реальность. Наш доблестный капитан сейчас в полной растерянности. - Клочков хихикнул себе под нос. - Но мы ему не расскажем в чем причина отсутствия нацистов. Это только наша тайна. -
Он вновь подтолкнул меня и сказал приказным тоном.
- Давай пойдём, посмотрим на месте ли труп твоего двойника и моего товарища лейтенанта Воронина. Его бы похоронить по человечески, да нельзя, похороны вызовут ненужные подозрения у командира.
Тело моего несчастного двойника лежало под камнями. Его даже не тронул тлен, так как была зима и в горах до сей поры ночами стояли крепкие заморозки.
Гностик долго пристально смотрел на тело своего погибшего товарища, потом вздохнул тяжело и сказал тихим голосом, словно его кто-то мог услышать.
- Хорошо лейтенант, что ты не застрял где-нибудь между мирами, там не то, что иллюзии, там нет ничего - пустыня, мёртвая зона там.
- Из твоих слов я понимаю, что помимо параллельных иллюзионных миров, существует и такое пространство, где на человеческое восприятие не действуют никакие силы, способные вызвать в мозгу картину мира.
