В документах Западного облисполкома, посвященных итогам выборов, отмечалось, что «при общем улучшении работы по лишению избирательных прав… имели место случаи невнесения в списки лишенцев лиц, лишённых избирательного права в прошлые перевыборы… и граждан подлежащих лишению избирательного права, как бывших крупных землевладельцев, торговцев и членов их семей и других». Тем не менее, указывалось и на то, что «в отдельных местах были обнаружены явно незаконные, а иногда чисто формальные лишения избирательных прав бедноты, середняков и интеллигенции (лишение 11 человек за якобы антисоветские выступления в сельсоветах, лишение за подозрение в воровстве — Бежицкий уезд Брянской губернии, лишение за колдунство, за применение наёмной силы для уборки урожая, за духовное происхождение родителей и т. д.). Специальной проверкой работы по лишению избирправа на местах со стороны избирательных комиссий и в порядке рассмотрения жалоб уездными и губернскими избирательными комиссиями указанные перегибы почти полностью устранены»[197].
В ходе выборов 1928–29 гг. произошло существенное увеличение числа лиц, лишённых избирательных прав как в рамках бывшей Смоленской губернии, так и на территории Западной области в целом. В сельских местностях Смоленской губернии было лишено избирательных прав 28 690 человек, что составило 2,7 % от общего количества взрослого населения. Самой многочисленной категорией сельских лишенцев были члены семей лиц лишённых избирательных прав, состоящие на их иждивении — 12 235 человек или 42,6 % от числа лишенцев. За ними располагались торговцы и посредники — 4 379 человек (15,3 %), пользователи наёмного труда — 2 965 (10,3 %), бывшие полицейские и жандармы — 2 685 (9,4 %), священнослужители — 2 149 (7,5 %), лица, «живущие на нетрудовой доход» — 1 949 (6,8 %), осуждённые — 1 399 (4,9 %), умалишённые и подопечные — 929 (3,2 %). Всего по сельским местностям Западной области было лишено избирательных прав 78 861 человек, что составляло 2,7 % от общего количество избирателей. Распределение лишенцев по категориям не слишком сильно отличалось от показателей Смоленской губернии. На первом месте здесь также находились члены семей граждан, лишённых избирательных прав. Всего их было 32 503 человека, что составляло 41,2 % от общего числа лишенцев. Далее следовали торговцы и посредники — 14 792 (18,8 %), бывшие полицейские и жандармы — 7 382 (9,4 %), священнослужители — 7 152 (9,1 %), пользователи наёмного труда — 6 843 (8,7 %), лица, «живущие на нетрудовой доход» — 4 797 (6,1 %), осуждённые — 3 135 (3,9 %), умалишённые и подопечные — 2 257 (2,9 %)[198].
В городах Смоленской губернии в кампанию 1928–29 гг. был лишен избирательных прав 11371 человек, или 10,06 % от общего числа избирателей. Больше всего было лишённых права голоса за торговлю и коммерческое посредничество. В данную категорию входило 4 503 человека, что составляло 39,5 % от количества городских лишенцев. Далее следовали члены семей и иждивенцы граждан лишённых избирательных прав — 4 160 (36,6 %), лица «живущие на нетрудовые доходы» — 1 384 (12,2 %), священнослужители — 343 (3 %), пользователи наёмного труда — 318 (2,8 %), бывшие полицейские и жандармы — 291 (2,6 %), осуждённые — 275 (2,4 %), умалишённые и подопечные — 97 (0,9 %). Всего по городам Западной области было лишено избирательных прав 35 040 человек или 10,6 % от численности совершеннолетних горожан[199].
Основной причиной увеличения числа лишенцев в Смоленской губернии, а затем и в Западной области, как и в целом по стране было начало активного наступления на частный капитал города и деревни. Красноречиво свидетельствуют об этом обстоятельства составления списков лиц, лишенных избирательных прав в Сухиничском уезде бывшей Калужской губернии. В «Информационном итоговом докладе по проведению перевыборов Советов», подготовленном весной 1929 г. говорилось: «Наш уезд имеет специфический уклад хозяйства. Слабая обеспеченность землёй и средствами к существованию в некоторых районах, поэтому, значительная часть населения ежегодно уходит на побочные заработки. Одна часть уходит в пастухи, камнебои и др., другая издавна занимается кустарными промыслами — шаповалы и мороженщики, выбиравшие кустарные патенты. В 1928 г. кустарное производство мороженного в больших городах (Москва и др.) в силу санитарных условий было запрещено, а все кустарные патенты были заменены торговыми 1-го и 2-го разряда на сезон (от 1 до 3 месяцев). Следовательно, все мороженщики стали торговцами в силу изданных постановлений. Таким образом, мороженщики уезда разделились на две группы — кустари и торговцы, в зависимости от того, где они торговали. Сельские и волостные избирательные комиссии всех их внесли в списки лишенцев, мотивируя как „кустарь-торговец“, в силу чего увеличилось число лишенцев». Местные власти были обеспокоены этим ростом количества лишенцев и послали запрос об избирательных правах «лиц, занимающихся мелкой сезонной торговлей» в Губернскую избирательную комиссию. В свою очередь та переслала его в Центральную избирательную комиссию. Затем в Москву был отправлен представитель от Сухиничской уездной избирательной комиссии для получения разрешения всё того же вопроса. В результате «ВЦИКом было поручено Губисполкому, дать разъяснение с получением коего, и проведён пересмотр включённых в списки лишенцев всех мороженщиков, в соответствии с постановлением Губисполкома таковые были исключены из списка лишенцев»[200].
Одним из главных последствий, избирательной кампании 1928–29 гг. стало более активное и тщательное выявление на селе зажиточных крестьян, которых можно было внести в разряд лишенцев. Центральные и местные власти призывали местных советских работников, коммунистов и комсомольцев к участию в подобной работе. В циркулярном письме Западного исполкома, говорилось: «В подавляющем большинстве сельские комиссии подошли к выявлению лишенцев, имея в виду лишь формальные признаки — поп, жандарм, б. полицейский, торговец и т. д., а кулак, эксплуатирующий и закабаляющий бедноту, выявлен недостаточно… Вполне очевидно, что остались невыявленными и те, кто даёт пуд хлеба с тем, чтобы потом, получить обратно два пуда, или получить за этот пуд рабочую силу на 2–3 дня, не явлен и тот, кто даёт лошадь или машину бедняку на день работы, а потом заставляет его работать ТРИ-ЧЕТЫРЕ КРЕСТЬЯНСКИХ ДНЯ у себя на поле»[201]. Одновременно всячески подчёркивалась недопустимость нарушений и перегибов при применении избирательного законодательства, в результате которых оказывались лишенными права голоса крестьяне-середняки. В ноябре 1929 г. Президиум Западного облисполкома указывал, что «лишение избирательных середняка, не подходящего под инструкцию ВЦИК, должно рассматриваться как грубейшая политическая ошибка»[202].
Начало активного этапа коллективизации в Западной области сопровождалось резким ростом количества сельских лишенцев. Поскольку вслед за лишением избирательных прав того или иного сельского жителя следовало обычно его раскулачивание и отправка на спецпоселение очень часто пересмотром списков граждан, лишённых права голоса в этот период занимались не местные Советы и избирательные комиссии, а чрезвычайные органы, такие как «тройки по раскулачиванию».
Как велась работа по лишению избирательных прав в начале 1930 г. можно продемонстрировать на примере Вяземского округа Западной области. Власти этого округа, в который входило несколько восточных районов бывшей Смоленской губернии, взяли на себя обязательство закончить коллективизацию на год раньше всей остальной области, т. е. к началу 1931 г. Он был объявлен округом сплошной коллективизации. Однако темпы мероприятий по колхозному строительству здесь вызывали большое недовольство со стороны областных властей и местных активистов. Чтобы исправить положение, окружное и районное начальство стремилось действовать жестко, используя все возможные административные рычаги. В результате, как выяснила впоследствии проверка «В Вяземском округе лишали избирательного права за невступление и выход из колхоза»[203]. Районные власти нередко самоустранялись от работы по контролю и проверке списков лиц, лишенных избирательных прав. В «Информационной сводке № 1», выпущенной облисполкомом в конце 1930 г. накануне очередной выборной кампании, было отмечено: «Вяземский РИК совершенно не рассматривал списки, лишенных избирпправ, представив право с/советам самостоятельно опубликовывать списки лишенцев без утверждения РИКов»[204]. Порой граждан превращали в лишенцев по абсолютно надуманным причинам и без достаточных документальных подтверждений их причастности к той или иной категории, подпадающей под запрет на участие в выборах. Как констатировало циркулярное письмо орготдела облисполкома, появившееся весной 1930 г. «имели место случаи лишения избирательных прав граждан по одному лишь признаку привлечения их хозяйств к индивидуальному обложению…»[205]. Нередко решение о лишении прав принимали не избирательные комиссии и не Советы, а руководство колхозов. В результате всех этих действий количество лишенцев в районах Вяземского округа за первые месяцы 1930 г. увеличилось в несколько раз. Информационный бюллетень прокуратуры Западной области, опубликованный в мае 1930 г., сообщал: «В Гжатском районе Вяземского округа было в 1929 году 680 человек лишенцев, на 1-ое апреля 1930 года числилось лишенцев по району 1 459 человек, таким образом, количество лишенцев возросло на 114 %»[206].
