ПОЛУЧАЙ, племянни­чек! — ещё в дверях закричал дядя Во­лодя. — Прямо из Аф-ри-ки! Это понимать на­до!— и он поставил на стол небольшой фанерный ящик.

Я очень люблю дядю Воло­дю. Не всякому так пове­зёт — иметь дя­дю — капитана дальнего плава­ния!

Я поднял лёг­кую крышку.

Внутри ящика, на белой жёрдочке      сидело

что-то вроде ящерицы.

Я       вопроси­тельно поглядел на дядю. Он за­хохотал:

— Не узна­ёшь? Это же ха­мелеон! Что, никогда не ви­дел живых хамелеонов? Бе­ри! Любуйся! Ишь какое... симпатичное чудовище!

Вот уж действительно сим­патичное чудовище! Одна го­лова чего стоит! На затылке шлем с гребнем, рот «до са­мых ушей, хоть завязочки пришей». Глаза — настоящие корабельные иллюминато­ры... И каждый — сам по се­бе! Вот один медленно повер­нулся и уставился на меня, а другой продолжает глядеть в угол ящика.

Острая спинка в мелких зазубринках — прямо пил­ка. Хвост длинный, спира­лью свёрнут вокруг жёрдоч­ки. А лапы-то! Гаечные клю­чи, а не лапы! И они крепко- накрепко вцепились в палку.

—  Спасибо! Вот здорово! — обрадовался я. — Ни у кого нет дома хамелеонов!

Дядя ликовал вместе со мной. Он так и сиял: блесте­ло его загорелое докрасна ли­цо, блестели золотые нашив­ки на кителе, блестели медные пуговицы.

—  Что же ты не возьмёшь его? Бери, пересажи­вай... Ну, хоть на фикус...

Я решил по­пробовать.

—  Как бы это тебя... — сказал я, собираясь взять хамелеона-

Странное это ощущение —буд­то не живое су­щество под пальцами, а игрушка из картона.

—  А ну-ка, ну-ка... — бор­мотал я, забирая хамелеона в ладонь. Но тут оказалось, что вытащить его из ящика— дело не простое. Я тяну, а он лап не разжимает и хвост не распутывает, да ещё наду­ваться стал и темнеть. Гла­зам не верю! Прямо угольно­чёрным стал.

—  Это он сердится, — объ­яснил мне дядя, — я уже знаю его милый характер. Если у него плохое настрое­ние — темнеет. Если он сыт и всем доволен — шкурка де­лается светлой, почти белой. Этакий ангелочек! Ну, а если голоден и раздражён, то чё-

рен, как дьявол! Дай-ка, я попробую его вытащить.

Но и могучие ладони капитана не могли разжать лап хамелеона. Дядя вспотел, ругнулся, снял китель и попросил чаю.

—  Он вылезет, Лёня, — успокаивал меня дядя Воло­дя, — он же голодный. Как увидит муху, так и покажет­ся... Вот только мух у тебя маловато. Открой окно, вы­ставь блюдце с мёдом, — ми­гом налетят.

Мы пили чай и косили глаза на ящик. Вокруг жуж­жали мухи, но хамелеон не показывался. Прошло пол­часа. Я подбежал к ящичку...

—  Дядя Володя! Он сбе­жал!

—  Прокараулили! — вздох­нул дядя. — Видишь, какой интересный! Давай искать. Далеко уйти он не мог-

Мы обшарили фикус и ара­лию, перебрали лист за лис­том — нет как нет!

—  Что за наваждение! — капитан поглядел на пото­лок, на стены, но там никого не было. — Ладно, давай по­ка сыграем в шашки.

Я уже почти пробрался в дамки, как вдруг, бросив взгляд на муху, сидящую на широком листе аралии, за­метил, что она исчезла. Не улетела, а именно исчезла.

Я бросился к аралии:

—  Дядя Володя! Вот он!

Крепко зажав своими «га­ечными ключами» черешок листа, стоял хамелеон. Он не двигался, только большущий рот слабо шевелился — он жевал муху.

— Ну вот и всё в поряд­ке, — сказал дядя Володя, — подарок найден. Смотри на него досыта. И — до сви­данья! Мне пора!

Капитан ушёл, а я, как пришитый, долго стоял у цве­точного горшка. Мне хоте­

лось подсмотреть, как хаме­леон ловит мух. Прошло ми­нут десять. У меня стали за­текать ноги. Я топтался на месте, но терпел. Ещё десять минут... наконец-то! Муха села на лист и стала чистить лапки. Правый глаз хамеле­она повернулся к мухе, ле­вый смотрел на меня. И вот он решился — пошёл. Но как!

Торжественно и плавно поднялись сперва правая пе­редняя и правая задняя ла­пы. Вот они вынеслись сан­тиметра на два вперёд и ухватили черешок. Теперь

поднялись левые лапы. Он двигался как иноходец — сперва одной, потом другой стороной. Вот изо рта пока­зался круглый кончик язы­ка. Казалось, он прицелива­ется... раз! Я ничего не успел заметить. Муха исчезла. Ха­мелеон жуёт.

—  Лёня! Ты чего стоишь столбом?

Я и не заметил, как зашёл Витька. Пришлось его прямо носом ткнуть, чтобы он уви­дел хамелеона. Зелёного на зелёном листе — никак не углядишь. Теперь мы стояли и караулили вдвоём.

—  Ты как его назвал? — спросил Витя, стоя ко мне боком. Он боялся потерять из виду хамелеона.

—  Да никак ещё не назы­вал.

—  Так надо же имя дать!

И он стал имя придумы­вать:

—  Хам!.. Верно, хорошо! Он, как увидит муху, сра­зу — хам! И нет её.

—  Нет, — ответил я, не поворачиваясь к нему, — хам — это грубо.

—  Можно и мягче,- бы­стро ответил Витя. — Хам-чик, Хамуля, Муля...

Но и эти име­на мне не понра­вились. Так пока и осталось без имени мое сим­патичное чудо­вище. Надо было идти:       Витька

принёс билеты в кино.

Вернулись мы часа через два и, конечно, не нашли хаме­леона: он куда-то уполз.

—  Ну уж и подарочек! — съязвил Витя. — Стой и ка­рауль его целый день- Мо­жет, и ночью будешь стоять на часах?

Меня тоже стали раздра­жать вечные поиски. Уста­лый и злой, я плюхнулся на диван... и тотчас вскочил, как ужаленный.

—  Что с тобой? — испу­гался Витька.

Нет, меня никто не уку­сил, но в тот миг, когда я ва­лился на диван, мне пришла в голову мысль:        «Диван

у нас зелёный, а что, если хамелеон...»

Именно так и случилось. Правда, мне и хамелеону по­везло— я сел не на него, а рядом, чуть-чуть прищемив ему хвост.

И с этого часа настало у меня беспокойное житьё.

Я не мог отлучиться из до­ма: вдруг, думалось мне, па­па возьмёт газету, сядет на диван и... Вдруг придут го­сти, а гостей всегда просят присесть на диван. Даже иногда приглашают прилечь, отдохнуть! И!..

А хамелеон вскоре совсем перестал дичиться: разгули­вал, как невидимка по всей комнате, забирался и на обе­денный стол — на нём же любят гулять мухи! — и при­нимал цвет жёлтой клеёнки. А то'* просто бродил по полу и при этом сам лоснился, как коричневый паркет.

— Что это с нашим маль­чиком? — подслушал я од­нажды тревожный шёпот ма­мы, — у него стали какие-то странные глаза... блуждаю­щие, растерянные. И ходит он теперь неуверенно, как по льду. Может, свести его к доктору?

В конце лета пришёл к нам дядя Володя:

—  Здорово, племянник! Ну как, доволен подароч­ком? Знаю, знаю, наверно, хочется тебе ещё одного, что­бы была парочка. Отлично! На днях еду в рейс — при­везу!

—  Ой, не надо! — заво­пил я.