- Не хочешь? Правда? - мягкие волосы Макса мазнули по шее Антона, когда он снова наклонился ближе, чтобы губами мягко прихватить горошину его соска и чуть сжать, скользнуть по нему круговым движением кончика влажного языка. С губ Антона сорвался постыдный всхлип на грани со стоном, он напрягся и испуганно обмер, умирая от смущения и непонимания - как он мог так реагировать на человека, похитившего его, заставившего кричать и рваться в опутывающих его лентах? Совсем незнакомого? Которого он даже не мог увидеть, только чувствовать и слышать? Как он мог реагировать так на мужчину? От умелой игривой ласки губ на попавшем в сладкий плен соске Антон чуть не кричал, задрав голову так сильно, что уже упирался макушкой в изголовье кровати. - А я думаю, - промурлыкал Макс. - …что ты маленький лжец, - его ладонь легла на бедро Антона, неторопливо поползла выше и накрыла пах, ощутимо сжав сквозь ткань матерчатых брюк - и как они только оказались на Антоне? - его вставший изнывающий от желания член. - Не сжимай бедра, Антон. Ты уже не скроешь от меня свое желание.
Черт.
- Я для этого тебе нужен, да? - выдохнул Антон тихо и с силой закусил губу, когда Макс быстро расправился с молнией ширинки и скользнул ладонью под резинку его боксеров. Это было неправильно и ужасающе стыдно, но удовольствие, которое прошило все его тело, когда пальцы Макса собрали с чувствительной головки капельки выступившей смазки и размазали ее по члену, сметало все доводы здравого смысла.
Легкий смешок Макса опалил губы Антона, и тот, проклиная себя за слабость, дернул бедрами, непроизвольно поощряя к более активным действиям. Боже. Ладонь Макса с пошлым хлюпающим звуком быстро заскользила по его члену, заставляя напрячься в попытке отстрочить неправильное наслаждение, кусать губы и беспокойно вертеться не то в попытке избежать сладкой пытки, не то требуя столь желанной сейчас разрядки.
- Да, ты для этого мне нужен, - выдохнул Макс у самых его губ. - Чтобы я выполнял твои маленькие прихоти. Ты ведь именно этого хочешь, - и жадно поцеловал Антона, одновременно с этим с силой сжимая его член в кулаке. Тот вскрикнул прямо в губы Макса, захныкал, позволяя чужим зубам захватить нижнюю губу, пару раз неловко качнул бедрами навстречу, а потом прогнулся в спине, не в силах больше сдерживаться, и со стоном кончил в сжимающую его член ладонь.
Немыслимо, слишком быстро и слишком неправильно, чтобы казаться единственно доступной сейчас реальностью.
Наслаждение разлилось приятной томительной негой внизу живота, Антон мучительно зажмурился за повязкой и попытался выровнять дыхание, чтобы биение сердца не отдавалось шумом в ушах. От стыда и обиды на самого себя у него пекло и сводило скулы. Зачем он повелся на дурманящую ласку, пусть и обещавшую так много тепла и невыносимо желанной нежности?
- Я обещал, что не причиню тебе вреда, ясно? - произнес Макс ровно, слезая с его бедер и неторопливо поднимаясь с кровати. Антон не мог ни слова из себя выдавить, чтобы оправдаться. Хотя бы перед самим собой. - Я схожу за салфетками и твоим завтраком.
- Завтраком? - слабо переспросил Антон.
- Если я заморю тебя голодом, это тоже будет считаться вредом, верно? - насмешливо произнес Макс и, кажется, замер у изголовья кровати. - Чего бы ты хотел?
- Чтобы ты снял с меня повязку и дал увидеть, кто ты, черт подери, такой, - произнес Антон негромко. Напряжение и страх ослабили свои силки, но совершенно ясная необходимость знать, что происходит, ни на миг не оставляла его сознания.
Макс выдержал долгую гнетущую паузу.
- Я имел в виду завтрак, - уточнил он угрюмо.
- А я имел в виду… - запальчиво начал Антон, но тут же смутился и пробормотал: - То есть ты… - он буквально почувствовал, что его щеки горят. - Ты заставил меня кончить. И я все равно привязан к этой кровати… Почему просто не дать мне хотя бы смотреть.
- Не хочу, чтобы пострадало твое чувство прекрасного, солнце. Я не из тех, кем захочется любоваться, - хмыкнул Макс невесело, и звук шагов возвестил о его отдалении. - Не думай, что я болван. Куда проще сбежать, когда у тебя не завязаны глаза.
Антон нахмурился, игнорируя участившееся сердцебиение при упоминании возможности сбежать, и бросил ему вслед:
- Или проще понять, кто ты, и почему я тебе нужен. Ты не говоришь этого сам, но может, это станет ясно хотя бы по взгляду?.. - он добавил к этому упрямое: - Почему именно я?
Скрипнула дверь, но Макс, кажется, не вышел. Он немного постоял на пороге, заставляя Антона напряженно вслушиваться в тишину, а потом задумчиво ответил, резко меняя тему:
- Если будешь хорошо себя вести, я буду иногда давать тебе гулять в некоторых закрытых комнатах без повязки. Когда меня не будет рядом. Рабочее время никто не отменял, а я совсем не хочу, чтобы ты умер в мое отсутствие от скуки.
- Но… - Антон приподнялся на локтях, хотя и не знал, зачем: негодования в его взгляде Макс все равно бы не увидел.
- Завтрак, видимо, придется выбрать самому, - отрезал Макс, и дверь с тихим щелчком захлопнулась. Антон тяжело вздохнул, повалился обратно на подушки, уткнувшись носом в край одеяла, и вновь с головой ушел в свои размышления.
========== Глава 4. Границы, которые нельзя пересечь ==========
Любопытство в Антоне всегда рано или поздно брало верх над испугом и осторожностью. В детстве это упрямое нежелание быть предусмотрительным в угоду новым открытиям казалось лишь невинным мальчишеским азартом, заставлявшим его лезть в темные подвалы заброшенных складов и забираться на заборы чужих участков. Но уже сейчас интерес к неизвестному, затмевавший даже острое чувство страха, сдабривал его характер изрядной долей дотошности.
- Он большой? - спросил Антон, ерзая, чтобы сесть удобнее и прислониться спиной к изголовью. Почувствовав, что ложка задумчиво замерла в паре сантиметров от его губ, он пояснил: - Дом у тебя большой?
- Места хватает, - отрезал Макс сухо и пресек попытку возмутиться полной ложкой томатного супа. Антону пришлось подчиниться и посмаковать пряный вкус еды на языке. Он признавал это нехотя даже самому себе, но в тайне был просто одержим кормлением с рук: Макс осторожничал, дул на ложку, если было слишком горячо, и бегал греть блюда, если они успевали остывать. Не каждый так заботится о сущих мелочах, обеспечивая твой комфорт.
- Ну, ты уже говорил, что это особняк, - заключил Антон, когда Макс быстро и без лишних обоюдных препирательств скормил ему весь обед. От приятного чувства сытости стало так тепло и хорошо, что бдительность сама собой сошла на нет. - Значит, большой. И как ты убираешь все? Или у тебя есть прислуга? А сколько ты им платишь? Суп тоже не ты готовил?
Макс вздохнул, хотя Антон, уже приноровившийся понимать его настроение по ритму дыхания, не смог сказать наверняка, посмеивается он украдкой или злится.
- Суп готовил не я, - последняя ложка была отправлена в рот Антона, едва не стукнувшись о нёбо. - Его готовила моя секретарша Алиса. Она же здесь все и убирает.
Антон нахмурился, думая о чем-то своем, но Макс по-своему растолковал его молчание, заявив:
- Но конкретно в этой комнате буду убирать я, даже не думай.
Антон насмешливо фыркнул, догадавшись о его опасениях:
- Да ладно, а что бы я ей сказал? - он невольно улыбнулся. - Помогите, ваш босс меня насилует?
Судя по мелодичному стуку, Макс положил ложку в пустую тарелку и вернул ее на тумбочку. А потом вдруг он оказался совсем близко, непринужденно положив горячую ладонь на его живот под задравшейся майкой, и насмешливо тихо произнес:
- Я, кажется, еще тебя не насиловал? - Антон машинально облизал губы, ощутив на них чужое прерывистое дыхание, и едва заметно томно вздохнул. Он не знал, чего в нем было больше - смутного удивления от прибавки «еще», или волнения от близости и хриплого шепота с нотками ехидцы. Как бы он ни отпирался, как бы ни утверждал самому себе в течение этих трех дней, что не поддерживает идею интимной связи людей одного пола, Макс, даже будучи вне зоны видимости, будоражил его воображение, заставляя смущаться и ждать с замиранием сердца тепла его дыхания на собственных губах.
