— Почему они умирают, Эрза? — прошептала она, пустым взглядом пожирая светящиеся гирлянды. — Почему они не могут дожить хотя бы до старости?
— Их души вновь утонут в пучине грехов, — Эрза строго глянула на нее, — который раз я тебе это повторяю.
— И который раз я не могу этого принять, — горько усмехнулась Люси, — может, потому что сама когда-то погибла, заживо сгорая и захлебываясь кровью?
— Люси…
— Моя душа тогда очистилась? — вновь задала вопрос.
— Да, — Эрза коротко кивнула, надеясь, что на этом их разговор закончится.
— А души еще двухсот пассажиров… — Люси не замолкала, горько вдыхая воздух, — их души были чисты?
— Нет, — твердо заметила та, — самолет разбился как только ты обрела новую себя.
— Значит, все было из-за меня, — сжала ладонь в кулак. — Но ведь так умирают лишь очищенные, почему тогда остальные…
— В каждом принятом правиле есть исключения, — от очередного вопроса Эрза вздрогнула и отошла на пару шагов назад, — иногда нам приходится жертвовать грешниками ради одного очищенного.
Люси глухо вздохнула и услышала взмах крыльев. Через секунду собеседницы уже не было, поэтому пришлось с дрожащими мыслями зайди в помещение бара и стать рядом со своим подопечным, уже распивавшем слабоалкогольный напиток на пару со своим другом.
— На-цу Драгнил, — по слогам произнесла его имя.
Внимательно рассматривая парня, она заметила его не совсем стандартный — розовый — цвет волос, яркие серые глаза, горящие задорными огоньками, и весьма крепкую структуру тела. Парень был весел, задорен, заливался звонким смехом, рассказывая очередную шутку. Но от Люси не скрылось, что внутри него, на самом дне души лежат осадком воспоминания прошлых лет. От них исходил зловонный запах, присущий только грехам.
С этого дня основной задачей Люси становится духовное очищение этого парня с летним именем и странным цветом волос. А если она справится, придется вновь увидеть смерть чужого сердцу, но близкого душе человека.
И застывшие в ее глазах слезы служили лишь подтверждением подозрений Эрзы, которая, затаившись за окном, наблюдала за ней.
— Что же ты делаешь, Люси? — сипло пробормотала она и отвела взгляд на ночное небо.
Облака на нем постепенно заглатывали звезды, а снег все кружил тихими хлопьями, шурша под ногами прохожих и заглушая тихое пение Скарлет:
Когда гаснет звезда, растворяясь в пустотах,
мы идём по пути, не сбиваемся с шага.
Когда гаснут созвездья, теряясь в высотах,
плачут все. Может быть, это что-то да значит?
========== Глава вторая. Солнце взошло. ==========
Комментарий к Глава вторая. Солнце взошло.
Песня: Joshua Radin – Winter (#ACOUSTIC)
Холод едко цеплялся за прохожих, выхватывал из их уст белеющее дыхание, растворялся в потоке морозных ветров. Укутавшись в теплые курточки, шубы и дубленки, каждый спешно чуть ли не бежал в пункт своего назначения, чертыхаясь и поскальзываясь на скрывшемся под толщей помятого снега льду.
— Если я сломаю ногу, виноват будешь ты, — небрежно кивнул Грей и, махнув рукой, направился в противоположную от бара сторону.
— Пить надо меньше, — насмешливо бросил Нацу, зарываясь холодными ладонями в карманы теплого пуховика и резко выдыхая клубни дымки.
Уже было за полночь, но в его глазах горели задорные крупицы. Он улыбался и следил за опустевшей улицей, вылавливая из бара громкий гогот и брань оставшихся посетителей. Тем было не слишком-то и весело, просто алкоголь в крови бурлил, что лава, вспыхивал в груди легким жжением. Они заблудились в вихре собственных эмоций, поддаваясь течению. Нацу таким не был.
Нацу знал цену пустому смеху и бессмысленным поступкам.
— Ох, уже два, — резко спохватился, заметив часы рядом с закрытым магазином игрушек, — пора домой.
Люси улыбнулась уголками губ и мягко опустилась на землю, следя за дальнейшими действиями своего подопечного. Коснулась стопой шероховатого снега и подошла к нему, заглядывая в самую глубь серых глаз.
— Тебя кто-то ждет, — прочитала его эмоции и повернулась в сторону, где предположительно находился его дом. — Веди.
Будто услышав ее просьбу, Нацу уверенно ступил в этом направлении, скользя растерянным взглядом по пустым темным витринам. Ему показалось, будто мысль немедленно возвращаться домой возникла совершенно внезапно, будто ее кто-то намеренно впихнул в поток чуть нетрезвых идей и раздумий.
— Не думай об этом, — тихо ступая за ним, внятно промолвила Люси, — займи себя мыслью о предстоящем дне.
Нацу молча кивнул, сам не понимая, зачем это сделал. После же действительно бросил эти мысли о странном ощущении скованности и вспомнил, что завтра ему придется вновь идти на работу. Вновь ему надо будет присматривать за излюбленным магазином спортивных товаров, давать указания продавцам-консультантам и следить за порядком.
— Любишь свою работу, значит, — шепчет Люси, задерживая взгляд на непогашенном свете в окнах жилых домов. — Это здорово, — словила ладонью снежинку, которая даже не собиралась таять от ее прикосновения, — наверное.
Люси привыкла поддерживать разговор со своими подопечными, даже не надеясь услышать когда-нибудь ответ. Она могла влиять на направление мыслей, не имея возможности стереть самые грязные.
В этом и состоит миссия хранителя: следить за суждениями, взглядами своей цели, способствуя их очищению. Проблема лишь в том, что нельзя самолично очистить его разум, заменяя все на нужную идеологию. Ангелы являлись всего лишь помощниками, маяками, указывающими путь, но никак не капитанами корабля, который надо было пришвартовать к берегу.
Люси не заметила, как прошла пару лишних метров, обогнав Нацу. Тот стоял посреди безлюдной улицы, задрав голову к небу. Кажется, он искал что-то в этих перемешанных созвездиях, щурился, тер озябшими пальцами затылок и усмехался.
— Странный ты, — тихо сказала она, боком повернувшись к его почти неосвещенному силуэту, — Нацу Драгнил.
— Какой-то я сегодня странный, — хохотнул он, разом возобновляя движение и быстро пройдя дальше по вычищенной тропе снега.
Шаг, два, три. Стремительно набирая скорость, он прошел сквозь эфирное тело Люси, даже не заметив, как она вздрогнула. В его голове проносилось лишь навязчивое слово «странный», которое раньше он бы вряд ли вымолвил вслух.
Люси стояла неподвижно, взглядом сверля снежную дорогу. На лице не читалось не единой эмоции, разве что руки непроизвольно дрожали, плечи подрагивали, а глаза бегали по кругу.
Хранители не чувствуют прикосновений живых, единственное исключение — подопечный. Именно поэтому им с первых дней забили в голову совет не пересекаться. Живому от этого ничего не будет, совершенно не почувствует, пройдет сквозь и даже не заметит. Для ангела же это пересечение принесет лишь одну боль: в этот миг он вспоминает те ощущения, которые переживал в последние минуты своей жизни, что с ней и произошло.
Она вновь увидела картину своей смерти.
Вновь сгорела, охваченная черным дымом.
