— И молчал, — обвинительно заметил Ремус.

— А что мне говорить? Моя сумасшедшая кузина уже присягнула на верность Волдеморту и я не имею ни малейшего понятия, как снимать метку? О, а еще она явно не захочет от нее избавляться, потому что немного фанатичка? И еще — я вообще не понимаю, почему на Блэк подействовало очарование этого шизика?

— Не кипятись. Поговори с ней.

— Ты серьезно? Это типа: «Привет, Белс, мы друг друга терпеть не можем настолько, что со временем готовы друг друга убить, но сейчас такие времена, что нам нужно стать одной большой дружной семьей»? Так что ли?

— Но ведь с Северусом получилось?

— Тут маленький нюанс. Сев хотел нормальную семью. Ну а то, что я его подбешиваю, он готов мне простить без долгих расшаркиваний просто потому, что хочет наконец-то почувствовать себя частью большой семьи. А Белс меня просто ненавидит. Просто так. А у меня плохо получается хорошо относиться к тем, кто плохо относится ко мне.

— Подожди… откуда такие познания о чувствах других?

— А… — как-то разом утих Сириус. — С того момента, как я стал Лордом, у меня в малой степени проявляются дары моей семейки… стихийно и в очень малой степени. Видимо, чем я ближе с тем или иным членом семьи, тем лучше это работает…

— Эмпатия Касси?

— И легилименция Альфарда. Еще телекинез деда.

— Знаешь, при всей своей болтливости ты невероятно скрытный…

У камина на какое-то время повисла тишина. Сириус пустым взглядом смотрел в огонь, Ремус увлеченно вертел в руках уже пустую кружку.

— Ну раз мириться не получается, то может стоит рассориться до конца? — предложил Ремус.

— Что?

— Ну, с Беллой. Она тебя ненавидит, ты ее откровенно недолюбливаешь, но вы оба прекрасно знаете, что смена фамилии не сделает ее менее Блэк. Вот Лу, например. Или Дорея. Их детей вы частью семьи не считаете, но их самих — безоговорочно.

— Это потому, что и они сами не перестали считать себя частью семьи. Вот, например, Чарис до сих пор жива и здорова, но мы ее не видели… лично я вообще ее последний раз видел на похоронах Регулуса. Ну, того, который мой второй дедушка.

— Чарис?

— Чарис Гойл. Говорят, она была очень расстроена тем фактом, что ее дед изгнал из рода ее брата. В общем, она настолько обиделась, что сразу после замужества перестала быть Блэк.

— Но ведь Белатрикс не перестанет, — напомнил Ремус.

— Не перестанет, — согласился Сириус.

— Ну тогда уже прекрати хороводы с ней водить. Одна большая ссора — и все решится.

— Почему ты всегда прав?

Ремус неопределенно пожал плечами.

— Иди спать. Не ты ли мне говорил, что официальные приемы сильно выматывают?

Обычно свадьбы проводят весной и летом — праздник в саду, свежий воздух, пение птиц. Блэки же устраивали уже вторую свадьбу после наступления холодов. И если Альфард и Эйлин проводили церемонию в Блэк-парке, то свадьба Сириуса должна была состояться в Блэк-мэноре, что невероятно интриговало многих дам. Каково убранство большого дома? Так ли он красив, как говорят? Действительно ли его территория так огромна?

Блэк-мэнор же только что избавился ото всех рождественских украшений и теперь активно украшался лентами и шарами. Сириус должен был встречать гостей, Джеймс, как его шафер, радостно скалился рядом, а по дому несколько заполошно носилась Меда, проверяя, все ли в порядке в доме, где уже лет двести никто не устраивал крупных приемов. А еще именно ей была доверена огромная честь передать невесте свадебные украшения.

Лили, Нарцисса и Касси крутились перед огромным зеркалом в своих синих платьях с молочными поясками. В них проснулся какой-то зверь девочковости, поэтому они увлеченно позировали свадебному фотографу, посылая в камеру воздушные поцелуи и радостно обнимаясь. Оля стояла на небольшом постаменте и терпеливо ждала, пока мама и тетя закончат оправлять пышное платье молочно-белого цвета. Она смотрела на подруг с улыбкой — сейчас ей казалось забавным, что она выбрала в подружки невесты брюнетку, блондинку и рыжую. Поэтому Меда пришла как раз вовремя.

— Я с королевскими регалиями, — с порога заявила она, протягивая резную шкатулку.

— О, мы наконец-то увидим драгоценности, — несколько ворчливо заметила Дарья, все еще не смирившаяся с замужеством дочери. — Надеюсь, они действительно подойдут к чему угодно.

А затем все русские не смогли сдержать восторженного «Ах». Потому что в шкатулке на черном бархате лежала диадема в виде цветочного венка — лепестки цветов были сделаны из камней разных оттенков, а сама диадема — из уже привычного Ольге звездного металла. К диадеме прилагались серьги и скромное ожерелье.

— И это богатство надевают только один раз в жизни! — всплеснула руками тетя Ольги.

— Гораздо больше всех огорчает, что выходить замуж в этом может лишь невеста наследника, — смеялась Андромеда, — так что берегись, Оля. Дамы постараются запомнить тебя как можно лучше. В следующий раз его наденут не скоро.

Невеста была готова, букеты из белых пионов розданы, гости собрались в одном из залов и Сириус уже занял свое место у цветочной арки. Ольге казалось, что она трясется от страха, хотя, по идее, их свадьба была лишь данью вежливости для общества. А вот Сириусу не терпелось увидеть невесту — ему было жутко любопытно посмотреть, реально ли стать еще красивее, чем она есть.

Наверное поэтому пара вызывала всеобщее умиление и потоки слез со всех сторон. Жених смотрел на невесту с нежностью, невеста на жениха — с любовью, подружки невесты походили на трех чертовок в веночках, а друзья жениха откровенно пытались не заржать в голос. Зал тонул в аромате цветов и слезах счастья. Даже Вальбурга заметно подобрела и смотрела на невестку вполне благосклонно.

А еще Оле казалось, что этот вечер будет длиться бесконечно. К ним подходили гости, желали счастья и любви, в их честь произносили тосты, им задавали кучи вопросов. От вежливой улыбки у Ольги сводило скулы.

— Когда все это закончится? — тихо спрашивала она во время краткой танцевальной передышки.

Сириус смеялся, легко ведя ее в быстром вальсе.

— Торт разрезаем в восемь вечера.

— О, всего час.

— Я думал, любая девушка получает наслаждение от своей свадьбы.

— То ли я не любая девушка, то ли удовольствие от свадьбы я получила когда вышла за тебя.

Он улыбался и качал головой. В десять в нижних комнатах было все еще шумно — гости праздновали свадьбу, а молодожены традиционно удалились к себе. Вот только в хозяйской спальне Лорда и Леди Блэк не было. Они сидели в дальней гостиной на втором этаже, устроив нечто, что Лили назвала афтерпати. В молочно-белой пене свадебного платья Сириус почти терялся: Ольга сидела у него на коленях, положив голову ему на плечо. Под диваном небрежно валялись туфли, а ноги девушки бесстыдно выглядывали из-под юбки почти до колена.

На другом диване в чуть более приличной позе сидели Джеймс и Лили, но и их пару на официальном приеме посчитали бы вульгарной. И Нарцисса находила определенное очарование в том, что она, в дорогом платье и жемчугах, сидит на ковре, ест свадебный торт и смеется над шутками присутствующих. Третий диван занимали Меда с Тедом, причем довольно правильная в некоторых вопросах старшая Блэк беззаботно болтала ногами в чулках, скинув туфли на пол. Здесь были и Северус с Алексом, которые совсем не по-слизерински громко смеялись. И Софи, смущенно рассматривая эту совершенно бесстыдную компанию молодых людей. Ремус изредка подавал голос из-за спин — Люпину захотелось пожарить зефир в камине. Была здесь и Касси, она сонно улыбалась, почти уснув в кресле. А Андрэ Солоу, напротив, чувствовал себя как рыба в воде. Два кузена Ольги — семнадцати и восемнадцати лет — составляли Нарциссе компанию в поедании свадебного торта.

— Когда Оля была маленькой, — вспоминал Андрэ, — она злила маму в два раза больше обычного. Как-то она сказала, что хочет быть маглой, когда вырастет.

Присутствующие зашлись в гомерическом хохоте.