Литмир - Электронная Библиотека

Биттергельд тем временем говорил много и грубо. Говорил про то, что они с Элихалем и Хаттори думали, что её уже нет в живых, что выяснили, где она находится от тех громил, которые заходили к эльфу-чудаку за одеждой. Много и громко ругался, сквернословил и картавил. Канарейка молчала.

Гном правда беспокоился, но скажи он это другими словами, было бы не так доходчиво, и оба это понимали.

– Бит, – прервала его она. – Я не могу больше здесь оставаться. Если едешь со мной, давай в седло. Поговорим в какой-нибудь корчме. Не здесь. Пожалуйста.

Гном нахмурился:

– Хорошо. Подсади меня.

Канарейка помогла гному усесться на лошади, запрыгнула в седло сама, устроившись позади него. Дёрнула за поводья, непроизвольно оглянулась назад. Дверь «Алхимии» приоткрылась, у эльфки на мгновение замерло сердце.

Очень глупо. Зачем бы ему идти за ней?

Это была Эльза. Она, как всегда румяная, с глубоким, почти неприличным вырезом рубашки, вышла на крыльцо, уперев руки в бока.

– Птаха! – воскликнула она. – Куда это ты намылилась?

– Меня ваш атаман выгнал, – с напускной бодростью ответила Канарейка.

Эльза нахмурилась, облокотилась на перила.

– Не придётся тебя потом вытаскивать из всяких пещер?

– Больше нет.

Канарейка сказала это холодно – Эльза явно наступила на больную мозоль.

«Кабаниха» хохотнула.

– Приезжай, птаха. За коняку не беспокойся, дарю.

– Спасибо. Передавай привет Ломонду.

Эльфка развернула лошадь, и та потрусила по дороге. Канарейка набросила на голову капюшон, стукнула пятками по бокам кобылы.

Довольно долго они ехали молча.

На востоке занимался бронзовый восход.

Стражники лениво зевали на своих постах, размахивали факелами и перекрикивались. Издали эхом доносились крики козодоев. Дорога с прибитой дождём пылью была похожа на чёрную ленту.

Последние дома остались позади и скрылись за горизонтом, Биттергельд выдохнул:

– Я не имею понятия, во что ты вляпалась на этот раз, ушастая, но судя по всему, в какое-то особенно зловонное дерьмо.

– Ты даже не представляешь, насколько ты прав. Дерьмище. Но теперь всё должно закончиться.

– Куда едем? Вареник и трансвестит мне все уши оттрахали, нужно скататься в Новиград, показаться им.

– Мне нужно навестить Каетана.

Гном молчал. Он не был знаком со старым скоя’таэлем, но что-то слышал о нём. Биттергельд не до конца понимал связи между ним и Кариной. Знал только то, что все проблемы эльфки отращивают ноги именно из воспитания Каетана.

– Тогда нужно написать этим чудикам письмо.

– И придёт оно как раз к тому времени, как мы вернёмся, – хохотнула Канарейка.

– Что за деревня? – спросил Биттергельд.

– Вересковка, – шепнула эльфка и стукнула лошадь пятками. Та протяжно заржала, перешла в галоп.

– Загонишь! – воскликнул гном, вцепившись в седло и гриву лошади.

– Остановимся в «На распутье», – буркнула Канарейка и замолчала.

Молчала очень долго, так, что солнце успело выкарабкаться на небо. На Биттергельда давила эта тишина, но он просто не знал, как говорить с такой Канарейкой. Не с бойкой, задиристой и наглой, а тихой, грустной, выжатой.

Ему, конечно, было, что сказать. Но преимущественно матом. Это не то, что нужно услышать в утешение.

Канарейка думала, что наконец сбежала. Пыталась себя убедить в этом. Наделялась, что всё провалилось, ничего не восстановить и не вернуть. Но чувство, что она как в том сне летит на острые камни из окна высокой башни, не оставлял её.

Она не могла знать, что всё шло как раз по плану Гюнтера О’Дима, простого торговца зеркалами.

Комментарий к XXIII. Окончание

мы тут с моей замечательной бетой ускакали вперёд главы на три, поэтому, так и быть, выложу эту пораньше:)

всем тлен и обломинго

========== XXIV. Хамелеон ==========

Зло перестало быть хаотичным. Перестало быть слепой и стихийной силой…

Сегодня Зло правит законами – ибо законы служат ему. Оно действует в соответствии

с заключёнными мирными договорами, поскольку о нём, Зле, подумали, заключая эти договоры.

Геральт из Ривии

Было это, кажется, в месяц Бирке того года. Канарейка толком и не помнила этого вечера, потому что обильно заливала свою очередную сердечную драму краснолюдским спиртом. Драма, впрочем, была весьма посредственной, не имела ни средних, ни даже малых масштабов, а просто служила поводом для качественной пьянки. В Новиграде в то время была только одна корчма, в которой на нелюдей не косились с опаской и презрением и прямо за стойкой не грозили сдать страже.

«Хамелеон».

Напротив Канарейки сидел её недавний знакомец – мужчина со смоляными глазами и какой-то жутковатой холодной улыбкой.

Пару месяцев назад эльфка ехала ночью по тракту в сторону Новиграда и заметила неподвижную фигуру на обочине. Мужчина оказался вежлив, галантно попросил взять его с собой, мол, его лошадь и все пожитки украли. Канарейка согласилась.

Попутчик оказался немного странным. Иногда он вычурно говорил с незнакомым лающим акцентом, доставал откуда-то еду и мог целые дни проводить в седле. Эльфка решила для себя, что он – неумело скрывающийся чародей, и почувствовала к нему солидарность: в то время как раз в разгаре были гонения Радовида Свирепого, магики и нелюди украшали большинство частоколов в округе.

Он оказался умным, хоть и немного чудным, собеседником, знал много историй и был полезен в пути. Вместе они путешествовали с месяц, потом Канарейке предложили чрезвычайно выгодный контракт, и ей пришлось сбросить своего спутника с хвоста.

Снова они встретились только в середине Бирке, за одним из столиков в недавно открывшемся «Хамелеоне».

– Что, Грегор, как жизнь?

– Гюнтер, – терпеливо поправил мужчина.

– Да, точно. – Канарейка сделала обильный глоток прямо из бутылки. – Как твои зеркала, продаются?

– Сейчас не сезон, – проговорил Гюнтер, сложил голову на руки и чему-то улыбнулся.

– Ясно… – Канарейка повела головой, её взгляд на несколько секунд провалился в пространство перед собой. Она была как раз в том состоянии, в котором ты ещё способен почти связно и очень много говорить, но уже не вполне контролируешь своё тело.

Эльфка наклонилась вперёд, глотнула ещё, доверительно зашептала мужчине:

– Вот, Грегор, знаешь ли ты, почему я сейчас так надираюсь?

Гюнтер качнул головой.

В «Хамелеон» зашла девушка с пепельными полосами и уродливым шрамом на щеке . Рыжий краснолюд, сидевший у стойки, спрыгнул с табурета и повёл гостью на второй этаж, оглядываясь и негромко что-то говоря.

Гюнтер проводил их взглядом, вернулся к Канарейке.

– Не знаю.

– Всё ты, чёрт, знаешь…

Господин Зеркало выпрямился, внимательно посмотрел на эльфку.

Канарейка несколько минут молчала, задумчиво разглядывала музыканта, натужно колотящего по струнам. Очень странно, но при такой манере игры у него всё равно получалась очень даже пристойная, красивая мелодия. Вообще, народ здесь был не по временам беспечен и приветлив, словно бы не наседали сейчас на Новиград с одной стороны нильфы, а с другой – горстка выживших в бойне бешеных северных королей. Которые и между собой при этом не забыли перегрызться.

– Никогда, – вдруг сказала Канарейка. – Никогда не спи с «белками» .

Гюнтер с почти дружеским участием слушал её исповедь.

– Вот вроде зовутся белками, а мрут как мухи. Так и назвались бы мухами. Жужжат что-то о свободе, заразу всякую разносят… Вот он даже не рядовым был. Командиром. Смеялся над смертью, говорил, что бессмертный. В первую нашу встречу даже прово… провоци… это… вал. Чтобы я напала. Ты слушаешь, Грегор?

– Слушаю.

– А я ведь что. Любила я его что ли? Утром сегодня один из его отряда догнал, сказал, что вот, под таким деревом он теперь навсегда лежит. А я всё сижу тут. Пью. Вот пила бы я, если любила бы?

37
{"b":"589729","o":1}