На израненном самолете Славушка вынужден был принять бой. Развернувшись, он увидел пару наседавших гитлеровцев. "Мессеры" быстро разошлись и с разных сторон пошли и атаку. "Да, с двумя не справиться", - подумал летчик.

Пытаясь уйти от атак истребителей, он снизился до бреющего полета. Вскоре линия фронта оказалась позади, но гитлеровцы не отставали от подбитого штурмовика. Новая струя огня хлестнула по двигателю и рулям. Самолет потерял управление. Петрову уже не удалось его выровнять. Штурмовик плашмя упал на краю луга, пробороздил загнутым винтом несколько десятков метров и остановился.

Укрываясь от огня крутившихся над ним фашистских истребителей, Славушка выскочил из кабины и лег под бронированный борт своего израненного боевого друга. Сделав несколько заходов, "мессеры" улетели, и Петров, удрученный очередной неудачей, стал считать пробоины в самолете, думая, как сообщить о себе в родной полк.

...Не успели штурмовики совершить посадку, а техники и механики уже определили: "Опять нет Петрова!" Вскоре из штаба дивизии сообщили, что подбитый в бою штурмовик произвел вынужденную посадку на своей территории. Вот только место посадки указывалось приблизительно. На войски пострадавшего экипажа срочно послали аварийную команду. Старшим был назначен техник-лейтенант Виктор Иванович Чайкин. Командир знал, кого посылать на розыски. Этот изобретательный и энергичный человек уже не раз отличался при эвакуации с передовой подбитых самолетов.

Из-под огня противника техник не раз вытаскивал покалеченные машины. По-пластунски добирался он до лежавшего на нейтральной полосе штурмовика, привязывал ненадежнее трос и, дождавшись ночи, мощным буксиром вытаскивал, доставлял его в безопасное место.

На этот раз трудности были иного рода. На землю спускались сумерки, а Чайкин только примерно знал район, где упал самолет Петрова, Вместе с техником на розыски Славушки были командированы моторист, механик и санинструктор.

Чайкин останавливал каждую встречную машину, расспрашивал водителей, случайных пассажиров, не видел ли кто наш подбитый самолет. "Нет, не видели!", - звучал односложный ответ. И вдруг - удача! Пожилой крестьянин подсказал:

- Свертывайте налево. С километр проедете по проселку, там и лежит ваш ероплан!

Поблагодарив старичка, лейтенант Чайкин быстро вскочил в кабину грузовика. По незнакомому проселку водитель гнал машину. Скоро авиаторы увидели распластанный неподалеку от дороги самолет, а возле него живого и невредимого Славушку.

- Петров?

- Я самый!

- Бедолага ты мой, жив!.. Молодец!

От полноты чувств однополчане обнялись.

- Есть, поди, хочешь? - заботливо предложил Чайкин.

И пока Петров поглощал предусмотрительно прихваченные для него бутерброды, техник с механиками прикинули предстоящий объем работы.

Специалистам пришлось подкапывать штурмовик, чтобы выпустить шасси. Машина, как говорят, встала на ноги, и дело пошло веселее. Хвостовое оперение самолета товарищи закрепили в кузове автомашины, открыв для этого задний борт, и тронулись в обратный путь. Они осторожно выехали на шоссе и через несколько часов прибыли в полк.

Фронтовые мастерские не были достаточно оборудованы, поэтому авиационные специалисты даже капитально-восстановительный ремонт предпочитали производить своими силами. Вводить самолеты в строй - дело для полка, конечно, хлопотливое, но зато мы выиграли во времени. На Славушкином самолете быстро были заменены мотор, винт, фонарь, рули управления... А через день лейтенант Петров уже облетал свой штурмовик.

- Спасибо, друзья! - поблагодарил летчик техников Репина, Дербишина, Ушакова, Чайкина, Карнаухова, принимавших участие в восстановлении его самолета.

- Не стоит благодарности, - за всех ответил инженер полка майор Воротилов. - Летайте, лейтенант Петров, и крепче бейте фашистов. Только садитесь, пожалуйста, на свой аэродром!

Ввод экипажа в строй в нашем полку всегда считался радостным событием. А сейчас это событие было особенно кстати, потому что полк готовился к предстоящим тяжелым боям. По всему чувствовалось, что враг накапливает силы для решительной схватки. Это лучше других понимали мы, летчики, так как все время летали над тылами противника и видели, как подтягивали гитлеровцы к фронту живую силу и технику.

В начале июля двум группам из 312-го штурмового авиаполка под командованием капитана П. Захарова и старшего лейтенанта Н. Алферова была поставлена задача уничтожить вражеские эшелоны на участке железной дороги Брянск - Карачев. Группа Алферова вышла на станцию Белые Берега, где стоял готовый к отправлению груженный танками, артиллерией и боеприпасами железнодорожный состав. Штурмовики с ходу атаковали цель. Тотчас ударили вражеские зенитки, но наши летчики не дрогнули. Несмотря на сильный заградительный огонь, штурмовики выполнили несколько заходов и разгромили вражеский эшелон.

А вот группе капитана Захарова сначала не повезло.

На железной дороге пилоты не нашли подходящей цели. Тогда ведущий решил пройтись над шоссе. И не напрасно! По дороге сплошным потоком спешили к фронту тяжело груженные автомашины. Захаров подал команду ведомым и повел группу в атаку. Выполнив по три захода, штурмовики уничтожили два десятка автомашин.

Не успели летчики отойти от цели, как впереди по курсу обнаружили вражеский аэродром. О существовании его ни в полку, ни в дивизии еще не знали.

После их доклада командир дивизии принял решение немедленно разгромить вражеский аэродром. Выполнять эту задачу опять послали Захарова и Алферова. Пока технический состав готовил штурмовики для повторного вылета, летчики наметили план действий. Было решено ударить по аэродрому с двух направлений с одноминутным интервалом. Первой удар по самолетным стоянкам нанесла группа Захарова, а разгром их довершили ведомые Алферова. Всего на этом аэродроме штурмовики сожгли двадцать фашистских самолетов.

Последовательными штурмовыми ударами по станциям Нарышкино, Хотынец, Белые Берега, Карачев, по разъездам и полустанкам наша дивизия наносила противнику ощутимые потери, срывала его перевозки на железной дороге Брянск - Орел. Одновременно наши летчики держали под прицелом шоссейные дороги, ведущие к фронту, и штурмовали мосты и переправы, затрудняя фашистам сосредоточение войск на правом фасе Курского выступа.

Глава четвертая. Июль обещает грозу

Июль обещал быть жарким. От восхода до заката по выцветшему небосводу в своем извечном вираже катилось серое раскаленное солнце. Только к вечеру где-то за горизонтом порой собиралась гроза и, подобно залпам из тысячи орудий, гремел гром, как бы предвещая недругу погибель на русской земле.

По данным нашей разведки, в районах Орла и Белгорода фашисты сосредоточили огромные силы. В лесах и перелесках, по оврагам и балкам гитлеровцы прятали свои танки, самоходный орудия, бронетранспортеры и многочисленные орды войск. На хорошо прикрытых с воздуха аэродромах сидели бомбардировочные эскадры фельдмаршала Геринга, готовые обрушить на наши войска сотни тонн смертоносного металла.

Накануне этой битвы Гитлер издал приказ. "Германская армия, - говорилось в нем, - переходит к генеральному наступлению на Восточном фронте", а удар, который нанесут немецкие войска, "должен иметь решающее значение, послужить поворотным пунктом в ходе войны, и это последнее решающее сражение за победу Германии".

Захваченные контрольные пленные, как узнали мы потом, показали, что наступление фашистов назначено на три часа утра 5 июля. Эта короткая летняя ночь, как никогда, была тревожной. Мы не сомневались, что враг попытается нанести сокрушительный удар, и готовились достойно встретить противника. В окопах переднего края начеку были стрелки, автоматчики, бронебойщики, пулеметчики. Возле своих орудий хлопотали артиллеристы, рядом с боевыми машинами дежурили танкисты и летчики.

Командиры и политработники проверяли готовность к бою своих подразделений и частей.