Потом водитель машины подробно описал заключительную сцену. После того как они отъехали от дома, ему было приказано выйти из машины вместе с Майзелем. Когда Бургдорф позвал их обратно, Роммель явно был при смерти. Упав на заднее сиденье, он всхлипывал. Когда он умер, шофер почтительно возвратил тело Роммеля в вертикальное положение и надел на голову фельдмаршала упавшую фуражку.

После войны один из немногих заговорщиков, не попавших в сети Гитлера, соорудил памятный знак, посвященный тем, <кто погиб, участвуя в заговоре против Гитлера или имея тесные связи с заговорщиками>. Среди перечисленных на знаке имен есть и имя фельдмаршала Эрвина Роммеля.

Когда был похищен маленький сын всемирно известного летчика Чарлза Линдберга, целая армия журналистов и три независимых полицейских агентства <рыли землю> в поисках разгадки. Не был ли человек, казненный за это преступление, невиновным, не пал ли он жертвой всеобщей истерии и тайного сговора?

Поздно вечером холодный ветер бился о стены десяти комнатного особняка, одиноко стоящего на вершине поросшего лесом холма Сауэрленд. Энн и Чарлз Линдберг. Молодые супруги, во вторник вечером были дома. Если бы все шло как обычно, то они бы уже уехали из этого тихого дома в Нью-Джерси. где обычно проводили выходные дни, в Энглвуд. Там они постоянно жили с маленьким сыном в Нэкст Дэн Хилл, поместье, принадлежавшем матери Энн. Миссис Линдберг - тонкая натура, многообещающая писательница - снова ждала ребенка. Хотя Энн была предана мужу и понимала, что он хочет скрыться от толп поклонников и фоторепортеров, которые следили за каждым их шагом, ей не нравился их новый дом. Он стоял на отшибе, в 150 километрах от Нью-Йорка, и был окружен болотами и густо заросшими лесом холмами. Добраться туда можно было только по петляющей проселочной дороге. Но Энн знала, что мужу было там хорошо.

Он предложил остаться еще на два дня, так как в выходные было холодно и дождливо и их первенец, Чарлз-младший, которому был год и восемь месяцев, слегка простудился. Энн всегда сама присматривала за ребенком, но на этот раз она попросила приехать няню из Нэкст Дэн Хилл. Пока родители читали, каждый в своей комнате, их сын спал в кроватке в детской, на втором этаже. Одна ставня на окне в детской не запиралась.

Было 1 марта 1932 года. Примерно в 22 часа няня отыскала миссис Линдберг. Ребенка в кроватке не было, поэтому она подумала, что его забрала к себе мать. Энн ребенка не забирала. Обе женщины, слегка встревожившись, пошли к Чарлзу. Их тревога перешла в ужас, когда они увидели, что Чарлз в комнате один. Как безумные, все трое помчались наверх, в детскую. Около пустой кроватки они увидели следы, на подоконнике лежал конверт. <Энн, - закричал Линдберг, - нашего ребенка похитили!>

Загадочные улики

Примерно в 70 метрах от дома полиция обнаружила самодельную приставную лестницу, одна из ступенек которой была сломана. Конструкция лестницы предусматривала, что ее можно было быстро сделать переносной, разобрав на три части. Прямо под окном детской были найдены углубления, оставленные лестницей, а рядом чьи-то следы и оброненная стамеска.

Ни на лестнице, ни на стамеске, ни на конверте не было никаких отпечатков пальцев. Записка с требованием выкупа в 50 тысяч долларов мелкими купюрами была написана на странном английском языке с орфографическими ошибками. Вместо подписи была странная эмблема: две синие окружности пересекались, и пространство, образовавшееся при их пересечении, было закрашено в красный цвет. Эта <подпись>, так с ошибкой было написано в письме, фигурировала и в дальнейшей переписке. Линдберга предупреждали, чтобы он не обращался в полицию и ждал указаний по поводу передачи денег.

Когда Линдберг все же сообщил о преступлении, полиция штата Нью-Джерси установила в гараже 20 телефонных линий и днем и ночью бродила по дому. На некоторые улики не обратили внимания, а другие попросту исчезли, когда туда нагрянула целая армия журналистов, жаждавших сенсаций. С тех пор как в 1927 году Линдберг перелетел на своем самолете, названном <Спирит оф Сент-Луис>, из Нью-Йорка в Париж, он стал всемирно известен. Теперь знаменитости и политики без приглашения приезжали к нему домой, надеясь оказаться в центре общественного внимания.

Линдберг, в первую очередь озабоченный благополучием своего сына, вступил в конфликт с представителями правоохранительных органов, требовавшими от него полного содействия в поимке похитителя. Пресса, которую авиатор ни во что не ставил, с тех пор как к нему впервые пришла слава, согласилась на некое <отступление> с тем, чтобы похититель снова имел возможность предъявить свои требования. К 5 марта пришли еще два письма, на каждом известная уже <подпись>, но в них не было ни единого слова о судьбе или местонахождении ребенка.

Сомнительный посредник

Линдберг не послушал советов профессионалов и пошел своим путем. Этим он невольно еще больше запутал дело, полное нераскрытых тайн. Публично заявив о том, что он хотел бы <установить личный контакт> с похитителями, он пообещал выполнить все их требования. Тем временем один эксцентричный пенсионер, бывший учитель, доктор Джон Кондон, опубликовал объявление в <Хоум Ньюс>, газете, выходящей в Бронксе, одном из районов Нью-Йорка. В объявлении он написал, что согласен выступить в качестве посредника в этом деле. Невероятно, но факт, вскоре он получил письмо с <потдписью>, а потом ему стал звонить человек, говоривший с сильным акцентом. Затем последовали ночные встречи на кладбище.

Спрятавшийся в тени человек сказал, что он <всего лишь посредник>, и передал Кондону пижаму ребенка. Несмотря на возражения детективов, страдающий отец согласился выполнить первоначальное требование и заплатить 50 тысяч долларов. В одну из ночей Линдберг наблюдал из автомобиля и слышал, как доктор Кондон передал своему визави деньги и получил от него запечатанный конверт, в котором якобы была информация о местонахождении ребенка. <Мальчик находится на лотке Нелли. Это маленькая лотка 8 метров длинной, два человека на Лотка, он невиновные. Вы найдете лотку между Хорснекс-Бич и Гей-Ход рядом с Элизабет-Айленд>.

Ликующий Линдберг летал туда и обратно вдоль побережья Коннектикута и Род-Анленда, нетерпеливо высматривая описанное суденышко. После второго мучительного дня, проведенного в воздухе, он понял, что его одурачили. Доктор Кондон опубликовал еще несколько объявлений в газете, спрашивая: <Вы обманули меня?> Но больше не было ни телефонных звонков от людей, говоривших с сильным акцентом, ни писем с <подписью>.

12 мая на обочине дороги, в непосредственной близости от особняка на холме Сауэрленд, остановился грузовик. Внимание водителя привлекла неглубокая канава, прикрытая листвой. Ковырнув почву носком ботинка, он обнаружил детскую ручку. Когда Линдберг, бледный и похудевший, увидел покрытое саваном тело в морге Трентона, он попросил откинуть покрывало и молчал, пристально вглядываясь в мальчика. Наконец он промолвил: <Да, это мой ребенок>.

Вероятно, сын Линдберга был убит ударом по голове и захоронен в ночь похищения. Был ли он преднамеренно убит с помощью стамески? Или же случайно ударился о подоконник, когда обломилась лестница?

Литература, рожденная трагедией

Еще до того, как был арестован Бруно Гауптман, необычайно популярная писательница детективных романов, англичанка Агата Кристи, вдохновленная уже известными фактами из <дела Линдберга>, в 1934 году опубликовала <Убийство в Восточном экспрессе>. Выдуманный ею персонаж, детектив Эркюль Пуаро, выясняет, что убитый в роскошном поезде человек когда-то был главарем банды профессиональных похитителей. Наконец становится ясно, что вес 12 подозреваемых находятся в сговоре. Сменяя друг друга, они ножом забивают преступника до смерти.