До того времени венгерское правительство не уступало нажиму Берлина, требовавшего массовой депортации евреев; многие из них были христианами и играли важную роль в экономической жизни страны. В марте 1944 года, чувствуя, что союзница колеблется, Германия послала в Венгрию войска и установила в стране послушный ей режим. Среди направленных в Будапешт нацистов был и Адольф Эйхман, архитектор <окончательного решения еврейского вопроса>, человек, который, по словам одного из соратников, был <совершенно одержим идеей уничтожения всех евреев, что попадутся ему в руки>. Отныне венгерским евреям предписывалось носить желтую шестиконечную звезду Давида, а вскоре их стали забирать для отправки в лагеря смерти.

В Стокгольме Ивер Ольсен привлек к американскому плану противостояния Эйхману 31-летнего Рауля Валленберга. С деньгами из секретных американских источников и с паспортом шведского дипломата 9 июля Валленберг прибыл в Будапешт. Он знал, что его миссия сопряжена с опасностью и что ему придется действовать быстро. Эйхман намеревался отправить всех будапештских евреев в лагеря смерти; Валленберг должен был постараться спасти как можно больше из них.

Пытаясь договориться с Эйхманом, Валленберг в декабре пригласил нациста на обед к себе на квартиру. В ходе беседы, проходившей под аккомпанемент советской артиллерии, заревом освещавшей горизонт на востоке, швед сказал своему гостю, что нацизм обречен. Эйхман был непоколебим. <Не думайте, что мы стали друзьями, - сказал он на прощанье. - Ничего подобного. Я намерен сделать все, чтобы помешать вам спасти ваших евреев. Дипломатический паспорт не от всего может защитить. Даже дипломат из нейтральной страны может попасть в аварию>. Вскоре после этого в автомобиль Валленберга <случайно> врезался немецкий грузовик; к счастью, шведского дипломата при этом не было в машине.

На следующий день после Рождества советские войска окружили Будапешт. Эйхману удалось бежать из венгерской столицы, а Валленберг остался с доверившимися ему людьми.

В бездну

13 января 1945 года советский патруль обнаружил Валленберга в здании, находившемся под защитой Международного Красного Креста. Молодой дипломат попросил, чтобы его отвезли в штаб, где, как он надеялся, он сможет рассказать о своем плане защиты оставшихся венгерских евреев и об их послевоенной реабилитации. Через четыре дня он ехал в Дебрецен.

Не успела машина выехать из столицы, как Валленберга и его водителя Лангфельдера передали в руки НКВД. Вместо встречи с маршалом Малиновским их посадили на поезд и повезли в Москву. Советский МИД известил посла Швеции, что <приняты меры для защиты господина Рауля Валленберга>. <Взятие под охрану> на самом деле означало заключение - сначала в здании НКВД на Лубянке, затем в Лефортовской тюрьме. Лангфельдера с марта 1945 года никто больше не видел. От бывших сокамерников Валленберга, позднее так или иначе оказавшихся на Западе, известно, что шведский дипломат содержался в московской тюрьме до весны 1947 года, после чего, вероятно, его отправили в Сибирь.

Тем временем советский посол в Стокгольме заверил мать Рауля Валленберга, что с ее сыном все в порядке и он скоро вернется домой: позднее посол сказал жене шведского министра иностранных дел, что, наверное, лучше не поднимать <шума> вокруг этого дела.

8 марта 1945 года друзья Валленберга в Будапеште услышали поразившее их сообщение контолировавшегося советскими властями радио: 17 января по дороге в Дебрецен шведского дипломата убили, скорее всего, немцы или их венгерские приспешники. На Западе этому мало кто поверил.

Дипломатия холодной войны

Шведский посол Стэффан Содерблум сообщал своему начальству в Стокгольм: <Безусловно, трагическое исчезновение Валленберга тяжестью лежит у меня на сердце>. Тем не менее он отверг помощь, предложенную послом США Авереллом Гарриманом, заявив, что нет причин не верить русским, <Мы не нуждаемся во вмешательстве американцев>, - резко добавил Содерблум.

Рауль Валленберг стал первой жертвой холодной войны. Из-за того, что он вел дела с Эйхманом, его поначалу сочли гитлеровским агентом. Когда же русские узнали, что его миссии содействовал Совет по делам военных беженцев, а также что он связан с Ивером Ольсеном, они, судя по всему, решили, что Валленберг работает на Управление стратегической разведки. Стремясь сохранить нейтралитет Швеции по отношению к Соединенным Штатам и Советскому Союзу, Содерблум мало что сделал, чтобы продолжить поиски. Вполне понятно, писал он на родину, что Валленберг мог пропасть в хаосе последних месяцев войны в Венгрии.

Перед тем как покинуть Москву в июне 1946 года, Содерблум попросил аудиенции у Сталина. Хотя он был уверен, что Валленберг мертв и что у советских властей нет никаких сведений о его судьбе, он все же попросил Сталина дать официальное подтверждение. <Это и в ваших же интересах, - сказал он советскому диктатору, - поскольку есть люди, которые, в отсутствие такой информации, могут сделать неверные выводы>. Сталин записал имя Валленберга и обещал, что все будет выяснено. <Я лично за этим прослежу>, - заверил он.

Спустя четырнадцать месяцев, в августе 1947 года, Министерство иностранных дел СССР проинформировало нового шведского посла в Москве, что <Валленберга в Советском Союзе нет и нам о нем ничего не известно>.

Герой Холокоста

К тому времени, когда Рауль Валленберг появился в Будапеште - в июле 1944 года, - Адольф Эйхман уже успел отправить в концентрационные лагеря около полумиллиона венгерских евреев. Однако более 200 тысяч евреев, в основном в столице, сумели избежать страшной участи.

Чтобы спасти как можно больше людей, Валленберг начал выписывать <охранные паспорта> (см. вверху), подтверждающие, что их владельцы прошли необходимые формальности для репатриации в Швецию и находятся под покровительством дипломатической миссии Королевства Швеция в Будапеште. Сначала эти паспорта выдавались лишь тем, кто имел родственные или деловые связи со Швецией: позднее Валленберг стал выписывать их без подобных ограничений.

Но деятельность Валленберга не ограничивалась выдачей паспортов. Со временем он создал организацию, в которой было 40 врачей и 335 других работников. трудившихся в двух больницах, в бесплатных столовых, детских яслях и, самое главное, в 32 убежищах, над которыми был вывешен шведский флаг. Когда пронацистски настроенные салашисты напали на одно из них, находчивый швед переодел некоторых из своих подопечных - с наиболее <арийской внешностью> - в немецкую форму и поставил <часовых> перед убежищами.

Когда военное поражение Германии стало очевидным, Валленберг заявил немцам и их венгерским пособникам, что если они не прекратят преследование евреев, то их будут судить как военных преступников. Сам же он не боялся угроз: <Моя жизнь - это жизнь только одного человека, а речь идет о жизни многих людей>. К концу войны в живых оставалось 120 тысяч венгерских евреев, 15-20 тысяч из них были обязаны своим спасением лично Валленбергу.

<Тюремный телеграф>

На Западе дело Валленберга оставалось открытым. В Будапеште те, кто восхищался этим человеком, решили воздвигнуть ему памятник. Альберт Эйнштейн был среди тех, кто выдвинул Рауля Валленберга на Нобелевскую премию мира. Но самое главное, на Западе появились его бывшие сокамерники, которые могли подтвердить, что он находился в заключении с января 1945 по апрель 1947 года. Среди них были два немца - Густав Рихтер и Хорст Кичман. Оба они сообщили, что их допрашивали о Валленбсргс в Лефортовской тюрьме 27 июля 1947 года и что после допроса их перевели в одиночку.

По их рассказам, за два года заключения в Москве Валленберга выпускали из камеры лишь на ежедневную 20-минутную прогулку во дворике размером 3 на 4,5 метра, окруженном забором, чтобы узники не видели друг друга. Но, как все заключенные, он вскоре научился пользоваться <тюремным телеграфом>. По соединявшим камеры трубам успешно передавались сообщения, выстукиваемые зубными щетками. Самым простым кодом была так называемая <азбука Морзе для дураков>: буква А - один удар, В - два, С - три и т. д. Существовала и более сложная система - <пять на пять> или <система квадрата>, в которой все буквы алфавита располагались в воображаемой сетке: от А до ? - в первом ряду, от F до J - во втором и т. д. Сначала выстукивался номер ряда, ‘затем - номер колонки для каждой буквы. Два удара, а затем пять означали J - пятую букву во втором ряду.