Другие испанцы - любители приключений отправились по стопам Писарро и Орельяна, расширив сферу поисков <золотого человека> вдоль берегов рек Амазонки и Ориноко. Среди самых упорных из них был Антонио де Беррио, правитель обширной территории, раскинувшейся между двумя реками. Подобно своим предшественникам, Беррио был убежден, что <золотого человека> можно обнаружить в высокогорном озере. Однако не в озере Гуатавита, а, скорее всего, в одном из озер в горах Гайаны, на берега которого - как он утверждал - бежали побежденные инки и где основали сказочный новый город, Маноа, даже улицы которого, по слухам, были вымощены золотом.

Между 1584 и 1595 годами Беррио возглавил три экспедиции в Гайану. Во время третьей экспедиции он дошел до острова Тринидад, где повстречал сэра Уолтера Рейли. На пьяной пирушке англичанин выведал у Беррио секрет <золотого человека>, временно пленил болтливого собутыльника и возвратился домой, чтобы восторженно расписать Маноа и Эльдорадо, как он назвал царство <золотого человека>. Богатства Эльдорадо, по его заверениям, превосходили сокровища Перу. Книга Рейли о Гайане мало способствовала росту интереса к этой области, а его собственные попытки отыскать Эльдорадо закончились провалом.

Легенда, обреченная на бессмертие

На протяжении почти четырех столетий легенда о <золотом человеке> дразнила и мучила охотников за сокровищами. Естественно, что никому из этих искателей приключений так и не удалось обнаружить озеро, дно которого было бы покрыто золотом, или город с вымощенными золотом мостовыми. Попадавшееся золото чаще всего представляло собой причудливо выкованные украшения или детали внутренней отделки. Поскольку эти безделушки по внешнему виду не соответствовали европейским художественным стандартам, их чаще всего расплавляли и отправляли в Европу в виде массивных золотых слитков. Сравнительно немногочисленные предметы, которые сохранились до наших дней, ныне являются ценными музейными экспонатами.

Без устали пересекая вдоль и поперек горные хребты, джунгли и саванну Южной Америки, искатели приключений из Европы так и не смогли умерить свою страсть к легкой и богатой наживе. В то же время, практически походя, они исследовали весь континент и между делом составили карты.

Для индейцев владение металлом, столь высоко ценимым европейцами, обернулось трагедией. Народы Нового Света доколумбовой эпохи изготавливали из золота украшения, предметы убранства домов и гробниц. Когда появились заморские пришельцы, индейцы просто не могли понять, чем их так привлекает этот металл. Он не защищал от холода, как одеяло; не утолял голод, как кукуруза; не доставлял удовольствия, как табак или крепкий напиток. Тем не менее европейцам прежде всего нужно было золото, и только золото. Именно поэтому непрошеные гости с такой готовностью поверили в историю про <золотого человека>, который - если он вообще когда-либо существовал - исчез задолго до того, как они бросились на его поиски.

Дважды знаменитый стрелок вскидывал арбалет, и дважды стрела поражала цель. Первый выстрел спас ему жизнь; второй послужил началом войн швейцарцев за свою независимость - во всяком случае, так гласит легенда и так считалось на протяжении нескольких веков.

Взгляни, отец! - восклицает маленький мальчик. - Там шляпа на шесте. Мужчина невозмутимо отвечает: <А нам какое дело до нее? Пошли скорее!> Невинный вопрос ребенка, безразличный ответ отца. Тем не менее с них начинаются исторические события.

Место действия - базарная площадь города Альторфа в кантоне Ури, одном из трех лесных кантонов, или государств, центральной Швейцарии. Время действия - начало XIV века; кантоны Ури, Швиц и Унтервальден только недавно пришли к нелегкому соглашению впредь разрешать споры между собой с помощью третейского суда и общими усилиями противостоять внешней угрозе. На протяжении столетий кантонами издалека правят императоры Священной Римской империи, и гордые крестьяне, трудящиеся в труднодоступных горных долинах, могут только мечтать о независимости.

Вильгельм Телль из числа таких свободолюбцев, и именно он в этот день презрительно игнорирует шляпу, водруженную на шесте Германом Геслером, деспотичным губернатором, присланным из Вены. Геслер постановил, что в его отсутствие шляпа будет олицетворять собой его власть. Всем проходящим мимо надлежит остановиться и засвидетельствовать ей свое почтение. Непочтительное поведение Телля замечает наемный солдат по имени Фрисгард и преграждает ему путь копьем.

- Стоять! - кричит солдат. - Во имя императора! Ни с места! - Сын Телля Вальтер бежит за подмогой и вскоре возвращается с крестьянами, которые разделяют негодование его отца по поводу возмутительного требования губернатора. В тот момент, когда конфликт между Теллем и Фрисгардом грозит перерасти в драку, появляется всадник. <Дорогу губернатору!> - слышится крик.

Геслер требует рассказать ему, что произошло, и остается недоволен докладом Фрисгарда. Он знает, что у Телля репутация меткого стрелка, и юный Вальтер с гордостью подтверждает это: <С яблони собьет мне яблоко отец хоть в ста шагах>. На лице тирана появляется зловещая улыбка. В наказание за непочтение к шляпе Теллю приказывают продемонстрировать свое искусство - сбить яблоко, но не с ветки дерева, а с головы сына. Толпа в ужасе замолкает, но Геслер остается безучастным к мольбам Телля о пощаде. <Стреляй, не то погибнешь! - кричит Геслер. -Ты и сын твой>.

Телль постепенно успокаивается и готовится к ужасному испытанию. Вальтер, свято верящий в отца, отказывается от повязки на глазах. Однако, вставив стрелу в арбалет и уже начав прицеливаться, Тслль опускает оружие, достает из колчана вторую стрелу и засовывает себе за пояс. Только после этого он выполняет свою неприятную задачу. Стрела рассекает яблоко на голове Вальтера ровно на две половинки; мальчик бежит к отцу, который подхватывает его на руки и нежно прижимает к груди. Геслер хоть и хвалит стрелка, но понимает, зачем тот приготовил вторую стрелу. Телль подтверждает подозрения губернатора: <Стрелою этой я пронзил бы… вас, когда б попал нечаянно в ребенка, - и тут уж я бы промаха не дал>.

Первый рывок к независимости

Клятвы в верности конфедерации, данной на Рютлийском лугу в 1291 году, было недостаточно для обретения швейцарцами независимости от господства династии Габсбургов. И действительно, такое дерзкое неповиновение презренным австрийцам практически не повлияло на отношения между гордым горным народом и его далекими правителями. Помимо незначительных актов протеста и бессистемных налетов на замки Габсбургов, свидетельств мятежа почти не было. Если австрийцы и отреагировали, то показным безразличием. Тем не менее, когда в 1314 году отряд мятежников Швица напал на аббатство Айнзидельн, церковную собственность, находившуюся под защитой Габсбургов, ситуация изменилась. В качестве возмездия Фридрих Справедливый, герцог австрийский и король германский, отправил своего брата Леопольда наказать бунтовщиков. По случайному совпадению это дало Фридриху столь желанную возможность обосновать свои преимущества в притязаниях на имперский титул над Людовиком IV Баварским, которого поддерживало население швейцарских кантонов.

Утром 15 ноября 1315 года отряд из 2000 австрийцев уверенно вошел в ущелье Моргартен. По мере того как горные склоны сходились все ближе, продвигающимся воинам пришлось поневоле выстроиться в колонну по одному. Укрывшись наверху, горцы из Швица дождались того момента, когда враги стали наиболее уязвимыми, после чего обрушили на них лавину камней. Неспособные передвигаться в тяжелых доспехах, австрийцы стали легкой добычей для копий воинов Швица.

Победа в ущелье Моргартен стала первой убедительной демонстрацией силы швейцарского оружия, военной хитрости и дисциплины, которые со временем завоевали швейцарским солдатам репутацию лучших воинов в Европе. С 1515 года швейцарской армии удавалось крепить и защищать строгий нейтралитет своей страны от немалого числа посягательств.