Фёргас хмыкнул, раскрыл тетрадь и сильно удивился. Там были ровные рукописные строчки, написанные также на ирландском языке. Фёргас даже присвистнул от неожиданности. Сами ирландцы в большинстве своем уже давно не могли ни говорить, ни писать на этом языке. А тут целая рукопись!

Фёргас взял тетрадь, спустился с чердака и, преодолевая начавшуюся сонливость, пробежал глазами по строчкам. Внезапно один абзац привлек его особое внимание, и он стал читать:

"Получается, что, с одной стороны, неандертальцы вовсе не люди, а какой-то другой вид человеческой природы, а с другой - наиболее близки к ним по некоторым биохимическим признакам именно ирландцы. Вымирание неандертальцев можно отнести только к агрессивному распространению на всей территории Земли вида homo sapiens. За счет своей повышенной агрессивности и приспособленности к стайному поведению они истребили неандертальцев, переняв у них некоторые культурные навыки. В частности именно в захоронениях неандертальцев встречаются изделия и украшения, тогда как захоронения homo sapiens, относящиеся к этому же периоду времени, являют собой простой могильник. Неандертальцы стояли на более высоком культурном уровне развития, но не были столь агрессивны, что и послужило причиной их вымирания. Именно это я и считаю поводом частичной потери национальной памяти ирландского народа".

Вот это да! Ирландцы - потомки не homo sapiens, а другого человеческого вида, при чем более развитого и культурного? "Я же это давно чувствовал, подозревал! - подумал Фёргас, приходя в состояние восторженности и возбуждения, у него даже глаза загорелись. - Мы особенные, и только эти сволочи - бритты и саксы - помешали нам и мешают сейчас проявить себя, да и просто жить!"

Дальше он читал с жадностью, лихорадочно перелистывая страницы:

"Таким образом, основываясь на трудах Дарвина, Маркса и Манна, я пришел к выводу, что без наличия конкуренции человечество неизбежно ждало бы вырождение.

... Если понимать внутривидовую агрессию как решимость выдвигать и отстаивать свои претензии на некие "ресурсы" (место в иерархии, территория, право на самку, пища и т.д.), то понятно, что агрессия - неотъемлемая составляющая любой сколько-нибудь сложной социальной организации.

... Ссылаясь на труды Конрада Лоренца, - писал неизвестный автор, - отмечу, что...

... Человеческая агрессия - неотъемлемая часть человеческого общества, так как при ином раскладе невозможно выстраивание иерахии, а также само развитие.

... Агрессия - базовая, основополагающая сила прогресса. Согласно теории Докинза, которую он излагает в своей книге "Эгоистичный ген" - структурной единицей эволюции является не популяция, а собственно сам ген. Следовательно, - агрессия заложена в нас генетически. Как способ выживания....

... А теперь давайте задумаемся о том, что если бы не было в мире агрессии хотя бы физической. Тогда просто не надо было бы защищать свой дом, свою землю, могилы своих предков и культурное наследие своего народа. Тогда в каждом человеке просто напрочь отсутствовало бы чувство патриотизма. А разве можно представить себе здоровое человеческое общество, в котором нет места духу патриотизма и гордости за свое Отечество?

... Сама природа сначала заставляла людей конкурировать с другими видами фауны. Теперь идет естественный отбор внутри человечества. Именно он помогает человечеству выжить. Как ни цинично это звучит, но если сильные особи потеряют преимущество при воспроизведении себе подобных, то человечество деградирует. Поэтому конфликты, начиная от мелких ссор и заканчивая мировыми войнами - есть внутренний механизм саморегуляции человечества".

Все прочитанное показалось Фёргасу небывалым откровением, озарением, посланным свыше.

"Выживает сильнейший! - думал он. - Выживает агрессивный! Ну конечно! Это же так просто! А наши предки со своим миролюбием оказались обречены на вымирание! И если мы, их потомки, еще не все вымерли, то только потому, что тоже сумели развить в себе агрессию. Да! Теперь я знаю, что делать. Я сумею зажечь в сердцах боевой дух! Хватит быть интеллигентным мямлей, рохлей, "задохликом"! Я вам покажу, какой я задохлик! Вы все еще будете у меня в ногах ползать!"

Руки у него дрожали, да и зубы постукивали от нервного возбуждения. Спать расхотелось совершенно. Перекусив на скорую руку, он устроился на диване в гостиной и, взяв блокнот и ручку, принялся делать выписки из лежащей перед ним рукописи неизвестного автора:

"... Всем известно, что научный прогресс значительно ускоряется во время войн и конфронтаций. Но не только прогресс. Сама природа сначала заставляла людей конкурировать с другими видами фауны. Теперь идет естественный отбор внутри человечества. Именно он помогает человечеству выжить. Как ни цинично это звучит, но если сильные особи потеряют преимущество при воспроизведении себе подобных, то человечество деградирует. Поэтому конфликты, начиная от мелких ссор и заканчивая мировыми войнами - есть внутренний механизм саморегуляции человечества.

... Первобытные люди, потомками коих мы с вами являемся, выжили, поскольку конкуренцию (а её хватало, и конкуренты были по меркам того периода очень сильные) сумели выдержать. Полагаю, не случись этого - не было бы и нашего современного общества... Само человеческое общежитие заставляет людей бороться друг с другом, выстраивая иерархические лестницы и распределяя себя же по её ступеням - отсюда устойчивые общественные образования, государственности. И только в такой форме человечество как-то способно выживать, только так, а не иначе".

"... Агрессия есть необходимое условие для соперничества, необходимого для выживания человечества. Если вы вступаете в противостояние, то желаете победить - возвыситься над своим оппонентом. Агрессия нужна в любом противостоянии, независимо от его качества. Так, научная дискуссия может проходить даже более яростно, нежели боксёрский поединок".

Вот так. Вот оно. Теперь все ясно. Все абсолютно понятно. Чтобы человечество развивалось, нужна конкуренция. А чтобы выдерживать конкуренцию, нужна агрессия. Только так. И никак иначе.

Фёргас знал, как ему жить дальше и что делать.

Отложив тетрадь, он встал и подошел к зеркалу. На него смотрел оттуда совершенно незнакомый человек. То есть Фёргас видел, что это он сам, и все же - как будто не он, а кто-то другой. Прежнее рассеянно-застенчивое выражение глаз исчезло. Теперь взгляд был прямой и жесткий, и в глубине глаз как будто появились пронизывающие буравчики. Голова села на шее как-то совсем иначе - высоко и гордо. И даже осанка изменилась! Сами собой расправились и даже стали шире плечи, а ведь он раньше никак не мог справиться с этой сутулостью! Ему показалось, что он даже стал выше ростом.

За окном давно уже рассвело, и дождь наконец прекратился. Фёргас неожиданно почувствовал, что опять голоден. Он прошел на кухню, сделал себе огромный сэндвич с сыром, и тут зазвенел телефон.

Продолжая жевать, Фёргас снял трубку.

Звонил Пит, знакомый Фёргаса еще по колледжу. Они не виделись сто лет. Их пути давно разошлись, Пит пошел учиться в школу бизнеса, а Фёргас стал историком и филологом.

- Слушай, приятель, - без предисловий начал Пит. - Я помню, ты в колледже бумагомарательством занимался. Ну, сочинял там опусы какие-то. И даже вроде премии получал, хвалили тебя за это. Говорили, стиль у тебя хороший. Было дело?

- Было..., - растерянно ответил Фёргас. - Да это ж когда было-то? Я с тех пор этим и не занимался почти... Так, разве что, для себя пописывал иногда. А ты что вдруг об этом вспомнил?

- А то и вспомнил, - ответил Пит, - что я теперь книгоиздатель. Крупное издательство приобрел. И надеюсь хорошие барыши получать. Не без твоей помощи, между прочим.

- Ты что же... хочешь, чтобы я написал... книгу?

- Конечно, хочу! И только попробуй отказаться! Давай-ка, тряхни стариной. Хватит тебе твою занудную историю литературы лоботрясам вдалбливать. Пора браться за настоящее дело! Я в тебя верю, у меня, знаешь ли, чутье с некоторых пор на таланты.