Ага. "И властей". Стало понятно, что кто-то еще собирается прицепиться к победному составу.

- А этого Трики Дики – в газеты. И показать, что мы его схватили и убили!

- Естественно! А теперь я попрошу вас собрать этих храбрых солдат. Я провозглашу им патриотическую речь!

- Слушаюсь!

Шильке начал собирать всех своих растяп, отлынивающих от дела, комбинаторов, тыловых шахермастеров и батальонных хитрецов, от которых усердно пытались избавиться их родные подразделения, и быстро выставил их в ряд.

- Солдаты! – рявкнул партийный босс, после чего начал скандировать текст, которым обычно пользовался, обращаясь к фронтовым отрядам. – Под гениаль-ным руко-вод-ством на-шей пар-тии, в очеред-ной раз вы дока-за-ли, что это вы – соль э-той зем-ли! Партия и национал-социа-листи-чес-кая идея приве-ли к тому, что вы сдела-лись эли-той на-шей ар-мии…

Все растяпы, отлынивающие от дел, комбинаторы, тыловые шахермастера как один в бескрайнем изумлении глядели на оратора.

Шильке воспользовался моментом и подошел к Титцу.

- Герр полковник, можно вас на пару слов? – шепнул он.

Повторять было не надо. Они нашли укромный уголок в ресторане, где бар был снабжен, как следует[49]. Полковник попросил налить ему бренди, так что Шильке охотно превратился в бармена.

- Я должен признаться в определенном нарушении устава.

Полковник поднял брови, ожидая интересного продолжения.

- Я не успел хотя бы мельком проанализировать захваченные материалы. Едва бросил глазом.

- Ну, это понятно. – Титц сделал приличный глоток бренди. То ли ему было нужно, чтобы разогреться, то ли он попросту праздновал собственный успех. – Но к чему это вы ведете?

- При англичанине я обнаружил конверт. И мало того, что его украл, так не собираюсь упоминать о нем в отчете.

Полковник отставил рюмку. Он и вправду был интеллигентным человеком и чувствовал, что его ожидает нечто приятное. И вот теперь, похоже, впервые, он начал ценить своего капитана.

- Секундочку, - сказал он. – Если бы в отчете вы чуточку разошлись с истиной, то, хмм, это будет вполне понятно.

- А акцентирование каких аспектов дела показывало бы его в нужном свете? – спросил Шильке напрямую.

- Думаю, что стоило бы описать наши многомесячные усилия, вложенные в разработку Джулиена Боу, и тот факт, что агент был схвачен непосредственно после создания отряда быстрого реагирования.

- Естественно.

- А вот так, чисто из любопытства, какой же из документов оказался настолько неудобным, что вы решили не включать его в материалы дела?

Шильке положил перед Титцем конверт, который вместе с Холмсом называли "жемчужинкой". Не говоря ни слова, полковник взял его и спрятал в карман шинели.

- И опять же… чисто из любопытства… Что в нем?

- Несколько документов, свидетельствующих о коррупции среди некоторых офицеров различных служб нашего города.

- Хмм, и среди них имеются наши близкие знакомые?

- Некоторые – даже очень близкие. Например, Круппманн.

- Ха! – Титц одним духом выпил остатки бренди и подвинул рюмку Шильке. – А налейте-ка мне еще, герр капитан. – Он развалился на стуле и поглядел на огни прожекторов противовоздушной обороны, пытающихся выхватить атакующие город бомбардировщики. – Какая замечательная сегодня ночь, не правда ли?

Их прервало появление солдата, который доложился по уставу.

- Ну что там? Только своими словами, - недовольным тоном бросил Титц.

- Тот господин из НСДАП недоволен тем, что нет фотоаппаратов со вспышками. Он хочет иметь снимок с мертвым Трики Дики, а еще – как он вручает солдатам медали.

- Понял. Значит, немедленно обеспечьте фотографов.

- Господи… Да где же их теперь взять?

У всех присутствующих перед глазами тут же встали тысячи противовоздушных убежищ и подвалов, которые нужно было бы обыскать. Только Шильке уже знал, как следует мотивировать людей.

- Солдат, вы же умный человек. И наверняка вы уже поняли, что попали в отряд, истекающий медом и молоком. В такой, от которого все опасности держатся подальше. Ведь так?

- Так точно!!!

- И уж наверняка вы не желаете оказаться достойным для обороны крепости на первой линии боев. Правда?

- Так точно!!!

- Короче, через пять минут приведите сюда фотографов.

- Так точно!

Титц прислушивался к разговору с некоторым изумлением.

- И откуда ему их взять?

- Понятия не имею. Но ведь это же вы научили меня данной методике, - пояснил Шильке.

- Какой методике?

- Конкретный приказ должен быть исполнен. А как это сделать? Пускай подчиненный придумает сам. А если не придумает, тогда зачем с ним разговаривать? И о чем?

Полковник рассмеялся.

- И правда, точно, - довольным тоном урчал он. Затем Титц легко поднялся с места. – Пойдемте, укроемся где-нибудь. Сквозь эти разбитые стекла ужасно дует.

Они перешли во внутреннюю часть лестничной клетки. Здесь, по крайней мере, можно было спокойно закурить. И здесь же выяснилось, что Холмс, как обычно, был прав в плане подбора людей. Высланный за фотографами солдат как раз возвращался. За ним бежала пара ребят из отряда, которые на лестнице переоделись в гражданские костюмы, взятые с витрины этажом ниже. Сзади их догонял солдат, конфисковавший фотоаппараты со вспышками из специальной стойки. Что ни говори, а ведь они находились в одном из лучших универмагов Германии.

Солдаты приостановились, не зная, как будет реагировать полковник. Но Титц лишь склонил голову и захлопал в ладоши. Он ведь был прагматиком.

- Мне ужасно не хочется возвращаться домой, - неожиданно сказала Рита.

Они осторожно ехали по Розенталер Штрассе, высматривая в темноте возможные помехи. На замалеванных черной краской фарах оставили только две горизонтальные щели, которые давали настолько мало света, что трудно было отличить: то ли ты в дерево врезался, то ли в прохожего. Естественно, пост фактум. Эльбинг не был уничтожен ночным налетом, здесь не было зарева пожаров, столбов света от прожекторов противовоздушной обороны, впрочем, никакого иного источника света. Район мог показаться хмурой страной вечного мрака, в сто раз более непроникновенного, чем во времена проживавшего здесь Яна Влодковица, агента польских повелителей, учредителя того портала, с которого наша история и началась. Началась и, как это частенько бывает, сделала полный круг. "Славянский агент" в Бреслау ехал как раз по владениям другого славянского агента, жившего здесь сотни лет назад.

- Прекрасно тебя понимаю. У меня тоже такое впечатление, что сегодня я не засну.

- Я не о том. Как-то не могу оставаться одна…

В мыслях Шильке, полностью атакованных видением старика, застреленного на крыше, неожиданно зажегся аварийный фонарь. Сигнал с какого-то совершенно иного поля боя. Он инстинктивно сглотнул слюну.

- Знаешь, может и вправду нет смысла возвращаться в эти ужасные дома. Все попрятались по подвалам.

- У тебя есть какая-нибудь идея? – неожиданно перебила его Рита.

Дитер вновь сглотнул слюну.

- В каждом районе имеется оперативная квартира абвера. С тех пор, как Бреслау объявили крепостью, все они стоят пустыми.

- А у тебя есть ключи к какой-нибудь из них?

- Ключи не нужны.

- А рядом какая-нибудь есть?

Шильке кивнул.

Рита вздохнула.

- Надеюсь, что не эта, - указала она едва видимое на фоне туч мрачное здание тюрьмы на Клечкау Штрассе.

- Да, действительно, - кивнул Дитер головой. – Но, может, еще не сегодня.

- Пессимист.

Шильке рассмеялся. Все идеи, рождающиеся у него в голове, сводились к одному решению. Сегодня? Уже? Он инстинктивно нажал на газ, рискуя врезаться в первую же невидимую помеху. С одной стороны, Риту наверняка удивляла дерзость недвузначного предложения – было ясно, что остаток ночи они не проведут, как вежливые детки. С другой стороны, он восхищался ее непосредственностью. Рита производила впечатление. Непонятно почему, но сам он представлял Риту как романтическую девушку с весьма туманными знаниями относительно мужчин. Быть может, он даже несколько жалел этого романтизма? Но Шильке знал, что опасность женщин возбуждает. Быть может, в качестве жизненных партнеров, прежде всего, они выбирали таких, которые, в первую очередь, гарантировали стабильность, тепло и гранитные основы домашней крепости. Но… Действия на грани опасности были еще лучшими и действовали незамедлительно. Он сам помнил, как в Англии пьяный в дымину ехал с женщиной ночью зигзагом, от бордюра к бордюру, выжимая из двигателя все, что сумел туда поместить завод. Женщина перепугано визжала, пыталась выскочить на ходу, ругала его чудовищным матом. Когда он остановился в какой-то канаве, ему казалось, что пересолил с глупостями. Вовсе нет. Той же ночью они очутились в постели. Да, да, женщины явно избегают опасностей, но… И это "но" решало обо всем.