- Можно? – указал Холмс на конверт.

Ответа он не дождался. Партнеры, все время молча, глядели в глаза друг другу. Тишина несносно затягивалась. Хайни не знал, можно ли ему присесть или будет лучше отойти и заказать что-нибудь в баре. Все больше и болше он не находил себе места. Даже надоедливые отзвуки ближнего рынка, казалось, стали тихнуть.

- Можно мне прочесть? – возобновил вопрос Холмс.

И снова он не дождался ответа. Со стороны американского переговорного пункта пришел Ватсон.

- Что произошло? – В отличие от Хайни, он сел, никого не спрашивая.

- Догадайся.

Холмс едва глянул в сторону, он все еще изучал выражение на лице приятеля.

- Курва! – Ватсон не был ни глупым, ни малоинтеллигентным. Он догадался сразу. – Мы накололи их, а они накололи нас…

Без какого-либо стеснения он взял чужое письмо и начал читать:

Уважаемый господин капитан,

Прошу простить, но мне пришлось обмануть Вас. Когда до меня дошло, еще там, во Вроцлаве, что девушка вам столь важна, я решил солгать, что она ожидает в Каире. Исключительно из заботы о собственной шкуре. Хотя я и знаю, что это практически невозможно, прошу меня понять. С нашей точки зрения, Рита была предательницей. Она перешла на вашу сторону. Что она вам открыла, мы не имели понятия. Предала – и все. Но я не отдал приказа о ее ликвидации. Офицер, который забрал ее из госпиталя в бункере, превысил свои полномочия и застрелил ее по собственной инициативе, без моего приказа. Тело фройляйн Менцель, скорее всего, покоится где-нибудь в массовой могиле неподалеку от того бункера во Вроцлаве.

Что же, больше ничего в наше оправдание я сказать не могу.

Но, поскольку офицер, посланный за Ритой, превысил свои компетенции и действовал без приказа, я сообщу Вам его имя. Это Райнер Герлофф, ранее действовавший в организации Тодта. Вы познакомились с ним во ходу нашего путешествия. Его группа не отправляется в Конго, естественно (это тоже ложь). Скорее всего, через Северную Африку они будут перебираться в Марокко.

Заканчивая это письмо, оставляю решение – следует ли воплотиться в роль Бога – исключительно Вам. Но прошу не забывать и о том, что среди Божьих деяний имеется еще и акт прощения.

Рихард Цукерман.

Ватсон, покачивая головой, поднял взгляд.

- И что? – спросил он, глядя на Холмса.

- Ничего. Будем ожидать Джулиена Боу.

- Ну а он? – Ватсон указал головой на Шильке. – Придет в себя когда-нибудь?

- Не знаю.

- Это не имеет никакого смысла, - повторял Джулиен Боу, ведя их по крутым и тесным закоулкам старого квартала Каира. Вопреки предположениям, в пастора он не переоделся, тропическая рубашка и шорты были в сотню раз более подходящей одеждой для местной жары, чем тяжелые сутаны. – Какая-то театральная месть. Не лучше ли передать дело британской разведке?

- Yes, sure (да, конечно), - буркнул Холмс. – Агенты схватят тех, заставят их признаться, после чего агенты начнуь гоняться за нами. Хочешь скрываться в течение всей жизни?

- Это точно.

- Приезд Смирноффа ты организовал?

- Пускай только даст знак, что желает отправиться. – Боу на мгновение остановился. – Черт, да с такими богатствами мы могли бы устроить себе маленькую страну. А в конституции напишем, что женщина должна быть голой… - тут он глянул на Шильке и прикусил язык. – Уже почти пришли. Это где-то здесь.

- А в этом типе ты уверен? – спросил Ватсон.

- Я знаю лишь то, что в арабском мире он может практически все. И, что самое паршивое – в бедуинском тоже.

Они остановились перед дверью из черного дерева. Стучать не пришлось. Скорее всего, за ними с самого начала следили. Дверь открылась сразу же, перед ними был стройный бедуин в черных одеждах.

- Паша ожидает вас.

- "Паша"? – удивился Ватсон. – Ведь это же персидский, а может турецкий титул. Но не арабский.

- А кто их там разберет, - тихо заметил Боу.

Бедуин провел их в небольшое помещение, в котором, на полевом английском стуле сидел человек с лицом, плотно обмотанным цветастым платком. Даже глаз не было видно, так как они были закрыты противосолнечными очками. Сбоку подошел какой-то араб, представившийся Ибрагимом. Ему должно было быть гораздо более шестидесяти лет, здесь же он исполнял функции секретаря. Боу еще раньше объяснил своим спутникам, что пожилой мужчина знает языки всех тех народов, с которыми во время войны велись дела. Во всяком случае, он точно знал английский, немецкий, польский и итальянский языки.

- Паша согласился сделать то, о чем вы просите, - Ибрагим слегка поклонился. – Цена, которую вы предлагаете, хорошая цена.

Ватсон был изумлен отсутствием какого-либо торга.

- А паша точно найдет этого человека? – спросил он.

- В арабском мире Паша найдет любого. Любого.

Шильке кашлянул и заговорил чуть ли не впервые за весь этот день.

- У меня имеется еще одна просьба.

Человек с головой, плотно закутанной платком, слегка пошевелился.

- Я хочу, чтобы убийца четко сообщил, за что тот гибнет. За Риту Менцель.

Паша молча кивнул.

- А сможет ли убийца повторить это имя четко? – спросил Шильке. – Ведь это же на чужом языке.

- Сможет, - ответил по-немецки сидящий перед ними мужчина. – Прошу прощения, я не представился. – Он резко поднялся и протянул руку. – Я – Кугельман-паша. Человек, которого я вышлю, тоже будет из давнего Африканского Корпуса.

Боу пытался не рассмеяться. Ватсон только удивленно глядел, один Холмс подвинулся ближе.

- Ты уверен? – спросил он.

Шильке вспомнил Вроцлав. Сейчас там наверняка была страшная зима. Только лишь весной начнутся массовые эксгумации, ведь нельзя же жить в городе, где чуть ли не под каждым камнем лежат чьи-то останки. Русские наверняка выстроят монументальное кладбище. Поляки тоже о своих позаботятся. А куда денутся немцы? Куда-нибудь в общую могилу, с обтекаемой надписью на совместном цоколе. Победители не станут бесчестить останки, но особо с врагами носиться и не станут. Рита…

- Я уверен.

У Бога в его лице сегодня не был самый хороший день.

Хайни стоял на низком, поросшем кустами холме. Первые в этом году снежные хлопья таяли у него на лице и садились на волосы. Он их не стряхивал. Снег потихоньку начал покрывать и крыши советских казарм. Солдаты, еще в летнем обмундировании, как раз нагружали громадные грузовики, на которых их снаряжение отвезут на родину.

Сентиментальное путешествие воспоминаний. Шестидесятилетний мужчина стоял точно в том же месте, что и в сорок пятом году. Хайни вынул из кармана куртки сотовый телефон, походивший своей величиной на американский walkie-talkie. Даже в эпоху еще находящейся в пеленках аналоговой сотовой связи он мог бы дозвониться в Полинезию молниеносно. Чертов ход времени. На одном из искупанных тропическим солнцем кое-кто принят телефонный звонок уже не мог. Ну да ладно. Ему нужно было передать только одно предложение. О том, что увидел только что.

Он вернулся к своему "порше", припаркованному в нескольких шагах дальше. Телефон бросил на пассажирское сидение. Развернуть спортивный автомобиль на узкой улочке было нелегким заданием. Все равно, это было легче, чем маневрировать на броневике.

Он тронулся в сторону центра. Еще свернул в Славянскую, чтобы глянуть на громадный бункер. Железобетонная конструкция стояла на своем месте, ей на перемены было наплевать. Понятное дело, что никаких могил рядом не было. Еще раз Хайни глянул на лежащий рядом телефон. И жене, и детям старые времена были до лампочки, так что ему некому было с удовлетворением сказать: "А разве я не говорил?". Но это было и не важно. Он прибавил газа и двинулся в сторону Рынка. Сегодня ночью он собирался хорошенько развлечься в этом громадном, никогда не засыпающем, чертовски доброжелательном городе.