Как раз слышится хлопок двери и веселое щебетание тёти Мэй.

Из разговора, а точнее монолога, он узнает причину пребывания Стоун в их квартире.

Тот клубничный торт, от которого госпожа Паркер была в диком восторге, девушка, оказывается, приготовила сама. Вот женщина и решила узнать не только рецепт, но и получить урок вживую, если можно так выразиться.

Еву-то она позвала, да забыла все ингредиенты купить, вот и пришлось в срочном порядке бежать в магазин, оставляя гостью одну.

Уже засыпая, Питер слышит, как Ева его прикрывает, говоря, что он вернулся уставшим и выглядел не очень. Она ему первую помощь оказала, и теперь тревожить не стоит. Тётя Мэй тут же стала благодарить и благоразумно говорить намного тише.

Во сне Питеру снились пончики с зеленой глазурью, тортики клубничные и губы сахарные. Было спокойно и хорошо, ничего не волновало и не тревожило. Только мысль зудела слегка — признаться бы надо, а то уведут.

Комментарий к

Пока главы пишутся, сразу и выкладываю)

Но если обновлений не будет каждый день - пугаться не стоит, скорей всего просто Ботан устанет или не будет времени и сил сесть и поработать)

Спасибо всем за отзывы и лайки, они и правда бодрят, радуют и вдохновляют :з

Даже есть маленькая радость -

Паутина судьбы:

№34 в топе «Гет по жанру Флафф»

№50 в топе «Гет по жанру Учебные заведения»

Я буду стараться и дальше~

========== Часть 7 ==========

В канун Рождества, выполняя поручение Старка — проследить за одними плохими парнями, Питер пропускает школьную вечеринку в честь наступающих праздников и удачно сданных экзаменов. За Неда не волнуется, тот простудился и теперь отлеживался дома, проклиная судьбу. Мишель же, кажется, решила провести время только со своим парнем. А Стоун… Написать или позвонить глупым образом боялся, не желая навязываться, поэтому и не знал где она и с кем.

Тётя Мэй, получив сообщение о том, что он жив-здоров и собирается домой, пообещала успеть закончить готовить ужин. Улыбнувшись сам себе, Паркер обрадовался. Всё же, с такой замечательной родственницей, что заменяет не только мать, но и всю семью, ему по-настоящему повезло.

Ещё не слишком поздно, но уже темнеет. Хотя, если учитывать все гирлянды, что украшали едва ли не каждый столб и дерево, то темно не бывало вообще.

Стоун идет аккуратно по тротуару, периодически поскальзываясь, напоминая Питеру милого пингвиненка — неуклюжий, но настырный, а еще милый.

Слегка покрасневшие щеки и нос от мороза придают её образу очаровательности. Синяя шапка с пушистым помпоном покачивается в такт движений. Вокруг шеи черный шарф, на руках в тон ему варежки с белыми оленями.

Всё в тему и по погоде, только вот глаза зеленые не сверкают вовсе, а уголки губ опущены вниз. Подобной грустной мордашки ему ещё не доводилось видеть. Безумно захотелось её обнять, укутать в плед и угостить горячим шоколадом — его он умел готовить мастерски.

Ева погружена в свои явно не радужные мысли и духом рождества не пронялась. Она не замечает ни Санту, весело хохочущего, ни детишек, что играют в снежки и пару раз почти попадают ей в голову, ни ярких вывесок и улыбок окружающих. И она эпично пропускает тот момент, когда кто-то выхватывает у неё сумку и стремглав несется в ближайший тёмный переулок. Но не успевает школьница сообразить, как горе-грабителя окутывает паутина и он падает безвольной гусеницей прямо лицом в грязный, счищенный с дороги, снег.

— Ты в порядке? — видеть Паркера в этом костюме дико, только голос его уже знаком и привычен, от неловкости спасает. Она давит из себя жалкое подобие улыбки, да Питеру кажется, что она вот-вот пустит слезу. И от этого сам расплакаться готов. Что же могло её так огорчить?

Но с вопросами не лезет, только сумку отдает, да, набравшись смелости побольше, подхватывает на руки и направляется, передвигаясь по крышам, к ней домой. Стоун на удивление не сопротивляется, только в шею ему утыкается и прижимается ближе, словно упасть боится. Как будто Питер позволит подобному произойти.

Оказавшись на её балконе, который был почему-то открыт, Стоун спокойно вошла в квартиру.

— Постой, почему балкон открыт? Воры? Давай я войду первым, — и храбро выпячивая грудь, шагает в темноту.

— Паркер, я просто оставила на проветривание, — смеется Ева, слегка касаясь спины парня в районе лопаток и обходит. Наконец-то она улыбнулась, а то парень был волосы себе на голове рвать — вдруг ей это смешным покажется?

— Слишком холодно для такого, да и опасно, — тяжело сглатывая, пытается говорить спокойно и как обычно. И, кажется, у него это получается.

— Никто кроме тебя на 15-й этаж забираться не станет, — отрицательно качает головой, включая свет. Сапоги сняла сразу же, чтобы пол не вымазывать. А Паучок так и остался стоять на пороге, не желая что-то испортить или наследить, аки невоспитанный и наглый питомец.

Питер хмурится, не видя ни гирлянд, ни подарочных носков над камином, и тем более ёлки. Словно на дворе нет никакого праздника, счастья и улыбок. Всё как-то обычно, и даже немного хмуро, уныло.

Нет никаких семейных фотографий, милых безделушек или трофеев. Словно она живет совершенно одна. От этого становится не по себе и даже как-то немного стыдно, что раньше её печали не замечал.

— Постой, не убегай только, — скинув курточку, поспешила куда-то вглубь квартиры, заставляя Питера от невеселых мыслей отвлечься. Что это она вдруг задумала что-то?

— Так, Паркер, закрой глаза, и не смей поглядывать, — выглядывает из-за угла, аки кошка, что поиграться решила. Брюнет непроизвольно улыбается и думает, что её и правду домой хочется забрать, пригреть и обласкать. — Если будешь жульничать — на твоей совести останется, понял? — выглядит наигранно серьезно, да вот глазища вновь сверкают задорно.

И Питер послушно глаза закрывает, и прислушивается к её тихим, но быстрым шажкам.

Для пущей бдительности Ева берет его руку и кладет ему же на лицо, чтобы уж наверняка не увидел ничего. На такое недоверие даже обижаться не хочется, но вот увидеть её в этот момент — жуть как желание изнутри съедает.

— Только не дергайся и в окно не выпрыгивай, Паркер, — слышит совсем близко со своим лицом и вновь начинает забывать, как дышать.

Ева же аккуратно поднимает нижнюю часть его маски ровно до носа, открывая себе взор на губы. У Питера бабочки в животе и розовые мечты, а также несбывшеися надежды.

Он чувствует касание к своим губам, потом напор усиливается, заставляя рот открыть, внутрь пустить. И вкусно так, не слишком сладко, как раз так, как он любит.

Только вот реальность далека от ожиданий — Ева ему печеньку в рот засунула, кажется, в знак благодарности за помощь.

Хотелось от обиды и собственной глупости заплакать, как ребенок, которого обманули и вместо сладкой ваты дали горькие лекарства.

— Вкусно, — признается честно, да губы кривит в улыбке, потому что неловко очень, да и истерика подкатывает.

Маску быстро обратно натягивает, продолжая жевать. Наконец-то глаза открывает и назад шарахается, потому что Ева близко-близко была. Ещё чуть-чуть и поцеловались бы…

— Ты о чём подумал, Паркер? — глаза хитро щурятся, на губах непривычно широкая улыбка. Оказывается, у неё на левой щеке ямочка есть. Маленькая и миленькая очень. Так и хочется пальцем тыкнуть.