По дороге домой видит, как у старушки два парня крадут сумку и стремительно убегают, радостно хохоча. Ну, вот ни стыда, ни совести у них нет. Зато у Питера Паркера есть. И пройти мимо он не в состоянии, хотя уже находится в состоянии не стояния.

Парней подвешивает вверх ногами к фонарному столбу. Как раз по этой улице часто ездит патрульная машина полиции. Вернув сумочку даме, ожидал благодарности, но бабуля почему-то решила, что он тоже воришка и своей сумочкой изрядно побила по голове. Ловкая, жуть просто. Она бы и без него наглецов поймала, если бы захотела, конечно.

Забравшись к себе в комнату через окно, настороженно прислушивается. Телевизор не работает, на кухне звона посуды не слышно. Похоже, тётя Мэй удачно вышла, а значит, ему не нужно будет выслушивать её поучительные нотации и ворчание, а ей ужасаться и переживать за него в очередной раз.

Едва стянув костюм на половину, потопал на кухню — там должна была быть аптечка. Проходя мимо зеркала, заметил, как «прекрасные синие цветы» уже расцветают буйными красками по всему телу. Хорошо, что хоть не сломано ничего. Вроде как.

Оказавшись на кухне, Паркер замирает и тут же прячет лицо в ладонях, утробно рыча. И почему ему вечно не везет?

На кухне, практически бесшумно попивая чай, восседает Ева, которую он уже неделю как не видел и не слышал. А хотел. Смотрит на него зелеными глазами, что душу пронзают, оглядывает побои, задерживает взгляд на костюме. Точнее, нижней частью, и отворачивается, продолжая, как ни в чём не бывало, пить свой чай.

— Кажется, я видела аптечку в тумбочке на нижней полке, — и указывает кивком головы в нужную сторону. Питер всё ещё стоит глупым истуканом, видит, как она облизывает губы и это ему кажется чертовски привлекательным.

И переживания о том, что ещё один человек узнал его тайну, уходят на второй план. Ей-то он как раз-таки хотел рассказать. Глупое желание съедало мозг, но он держался, как мог. Потому что втягивать её в свой увлекательный, но не менее опасный мир, не думал даже. Это было бы слишком эгоистично с его стороны.

— Ты меня решил соблазнить, что ли? — повернув голову в его сторону лишь слегка, весьма серьезно спрашивает Стоун, ошарашивая парня, заставляя осознать, что он стоит перед ней почти что полуголый. А потом его мысли путаются, и пульсирует только одна — она видит в нём парня.

Глупая, но счастливая улыбка сама собой расплывается на лице, вызывая у девушки только удивление. Что, и правда соблазняет?

А то, что он Паучок, стала догадываться ещё раньше. Те сотня извинений, которыми осыпал её местный герой однажды вечером, были до ужаса знакомы. Именно таким же голосом, интонацией и эмоциями, просил прощения у неё Питер Паркер, когда опаздывал или вынужден был бежать. Перепутать с кем-то ещё было сложно.

И всё вроде как логично и понятно: у Железного человека появился Паутинник как раз в тот момент, когда Питер пошел к нему на практику. И когда Паркер пропадал, появлялся парень в красно-синем трико.

Только вот поверить в подобные доводы и такую реальность было выше сил Стоун, поэтому она от подобных размышлений быстро отмахнулась. Не её это дело, вот и всё.

Увидев же школьника и осознав, что была права, собой возгордилась, да виду не подала. Да и то, что удивлена, а ещё на торс неприлично пялилась — не показала вовсе. И радовалась безумно, что умеет держать лицо кирпичом, иначе покраснела бы и покрылась пятнами, как Паркер временами.

Питер старается найти аптечку как можно быстрее, от чего движения резкие и неуклюжие. Да и двигаться крайне больно, чего уж скрывать.

Стоун взирает на его потуги флегматично, а когда тяжело и громко вздыхает, Паркер вздрагивает и уже готов снова просить прощения, правда, пока не понятно за что.

— Давай я тебе помогу, — сама предлагает помощь и подходит ближе. А Питеру кажется, что она запредельно близко. Дыхание перехватывает, логичные мысли покидают голову, на прощание маша платочком и желая удачи.

Стоун смотрит на парня, что взгляда с неё не спускает, да не дает до желаемого добраться, и двигаться явно не собирается.

— Паркер, — пытается сдержать улыбку. Чудной он, забавный и милый.

От её голоса тот только улыбается слегка криво — побитая губа дает о себе знать. — Иди в комнату, переоденься, я сейчас к тебе подойду.

Паркер её не слышит вовсе, глазищами зелеными любуется, да поцеловать сахарные губы хочет. А ведь она для него загадка по сути.

Он мало что знает о Стоун. Только то, что родители вечно на работе и она почти всё время одна — и то услышал это от Мишель, которая подобной информацией обладала.

Он не знал, с кем она дружила, с кем встречалась, о чём мечтала и чем вечерами занималась. Вполне вероятно, что уроками. Но она же не такая зубрила, чтобы даже на каникулах за учебниками сидеть. Он это знал.

А ещё он знал, что Ева любит зелёный цвет, сладости и поспать. О последнем проболталась сама, когда на вопрос Неда о хобби ответила — спать.

Не любила точные науки, но всегда и везде выкладывала по полной.

Была понимающей, спокойной и иногда слишком сдержанной в своих эмоциях.

И улыбка у неё милая, правда, редко можно это чудо лицезреть. Но ему везло уже не раз, и это снова же грело душу.

— Тебе плохо, Питер? — забота в голосе и волнение в изумрудах — о таком он только мечтать мог. А тут сбылась мечта идиота.

Вот когда она аккуратно касается своей ладошкой его щеки, словно в чувство привести пытается, Паркера и вовсе накрывает волна ценами из различных чувств, а перед глазами всё плывет.

— Да, плохо, — хриплым голосом шепчет, едва губами шевеля. Плохо от любви и осознания того, что ему вряд ли хватит смелости признаться. Он лучше переживет заново истерику тёти Мэй, когда та узнала о его второй жизни, нежели честно и открыто скажет, глядя в глаза ведьмовские.

— Так, иди в комнату, быстро, — хмурит свои брови и слегка касается в районе груди, подталкивая. И вроде ничего необычного, едва ощутимое касание, а его словно током ударило и в дрожь бросило.

Ева его реакцию восприняла иначе, подумав, что он сейчас копыта тут откинет, поэтому быстро достала медикаменты. Подхватив парня под локоть, стала тянуть в его скромные покои, где, благо, у него обычно царил порядок.

Стоун молча усаживает его на кровать и сама садится рядом. А Питер едва пар из ушей не пускает, сам себе подзатыльники раздает, пытаясь отогнать от себе пошлые фантазии. И как ей не страшно быть одной в комнате парня, что пожирает её глазами уже давно?

Ах, да, она же не замечает его внимания вообще. И от этого обидно, но и понятно — кому он вообще нужен? Правильно, никому.

Боль от ран, которые девушка старалась обрабатывать как можно осторожнее и нежнее, отрезвляет и позволяет хоть немного вынырнуть из розового болота любви, что засасывало Питера Паркера всё больше и больше.

Питеру нравится, что она не задает вопросы и не пытается отговорить вечно собой рисковать, да вот взгляд зеленых глаз говорит крайне красноречиво — нужно быть осторожнее. Но не более того. Молча заканчивая, неожиданно целует его в лоб. Будь у неё вырез на кофте, Питер смог бы полюбоваться женскими прелестями. Но даже и так фантазия снова разбушевалась. В груди всё сжалось, а воздуха катастрофически не хватать.

— Кажется, у тебя поднимается температура, — изрекает она, вырывая Паучка, аки девицу, из мечтаний. — Вот, выпей это и ложись спать, — протягивает какие-то таблетки и удаляется всего на минуту, и возвращается со стаканом воды. Убедившись, что больше помочь нечем, покидает его.