— И почему же она не уехала отсюда?

— В силу разных обстоятельств, одним из которых была странная привязанность моего отца к этому городу, хоть он и вырос в Чикаго. Он считал его своим истинным домом, где началась история нашей семьи. Странно, правда? Любить город, который живет последним дыханием. И да, в итоге она все равно отсюда свалила. Папа жил на два города, как и раньше, а мама последние шесть лет обосновалась в солнечной Австралии. Я даже не помню, когда мы с ней виделись в последний раз.

— Почему?

— Не знаю, может потому, что ни она, ни я не искали встреч друг с другом, а может потому, что я всегда считала себя хреновой дочерью, раз уж она уехала от нас. А потом пришла к выводу, что в этом была не только моя вина. Мы все виноваты… в какой-то степени. Просто это тяжело принять, а еще тяжелее сделать первый шаг. Так что… Наверняка сейчас она даже не знает, какая херня тут творится.

— Считай, что ей повезло.

— Согласна, — наконец, мы достигли нужной двери, ведущей в ту самую студию, где я так любила наблюдать за мамой, и я растерянно остановилась, прислушиваясь к звукам вокруг. Шумное дыхание Николаса мешало в полной мере оценить ситуацию, и я не задумываясь потянулась к ручке двери, но мистер мудак остановил меня прикосновением своих холодных пальцев.

— Сначала я, и не вздумай включать свет.

Он был до предела осторожен, когда открывал дверь и тут же отклонялся в сторону, боясь какого-нибудь подвоха. Я стояла прижавшись спиной к стене и только лишь после его кивка зашла в комнату, мертвую и мрачную, давным давно заброшенную, в которой не было ни-ко-го. Ни опасности, ни отца, ни спасения. Только разный хлам в виде неиспользованных холстов, поломанных мольбертов, стульев, сложенных в один угол, заброшенных друг на друга столов и валявшихся на полу баночек с высохшими красками.

Последняя надежда превратилась в пыль, осевшую на мои плечи.

— Блядь, его здесь нет, — я не смогла сдержать ругательство, следуя за Николасом шаг в шаг и чувствуя, как на меня накатывает усталость. Знаете, наверное, с каждым такое бывает — когда ты слишком долго идешь до намеченной цели, когда почти видишь ее на горизонте, когда ощущаешь в себе волнение, этакий возрождающийся восторг оттого, что скоро, совсем скоро ты ее достигнешь, а потом, почти достигнув ее, скатываешься назад, понимая, что все это было лишь пустым обманом, иллюзией, твоей несбыточной мечтой.

Вот и я, наверное, просто устала, и именно из-за усталости моя уверенность насчет отца пошатнулась.

— Жаль, что я не отрезал тебе язык, — мистер мудак слегка споткнулся, и я успела пролезть под его руку, как и в первый день нашего знакомства предложив свою помощь, только на этот раз не под страхом смерти, а от чистого сердца. Он смог доковылять до стены и тут же обессиленно опустился на пол, вытянув ноги и прижавшись к ней спиной.

Его глаза были закрыты, а в попадающем в окно свете фонаря я могла рассмотреть как мелко трепещут его длинные ресницы, отбрасывающие тени на бледную кожу скул.

Ситуация становилась еще более херовой, и мне хотелось просто уснуть, а проснуться уже в своей кровати, где все это оказалось бы простым кошмаром.

Потому что реальность, если честно, меня конкретно заебала.

— А мне жаль, что у нас нет телефона, — я встала у окна, наконец перестав разглядывать Николаса и обняв себя за плечи. Здесь было не просто мрачно, но еще и подозрительно холодно, несмотря на вроде бы теплый вечер.

— У нас нет ничего, Лалит, кроме единственной пули в магазине, ах да, и еще… — Николас закопошился, в то время как я с пугающим безразличием провожала взглядом машину за машиной, которые проезжали мимо и не собирались останавливаться, пока… пока большой, просто огромный внедорожник наподобие нашего не подкрался к обочине и не притормозил около нашей машины.

Сердце забилось в два раза чаще.

Я затаила дыхание, почти впечатавшись в стекло и умоляя всех святых, чтобы это был папа.

Мистер мудак неожиданно ожил и даже попытался встать, правда тут же осев обратно и издав грозное рычание.

Я все еще не могла поверить своим глазам и радовалась как дурочка, совершенно забыв об опасности.

Ведь об этом месте больше никто не знал.

Ведь нас никто не преследовал и не мог выследить.

Ведь это не ловушка… не ловушка, не ловушка…

Все четыре дверцы внедорожника открылись как по команде, и я привстала на носочки, силясь рассмотреть знакомое лицо или хотя бы фигуру.

Тихое отчаяние приходило по мере того, как я понимала, что среди этих людей моего отца нет.

Я разочарованно ухмыльнулась и сделала шаг назад, чтобы не видеть, как эти люди озирались вокруг и поднимали головы, рассматривая здание, в котором мы прятались. Мне вдруг стало совершенно похер, и я, скопировав позу Николаса, опустилась на пол, специально устремив взгляд в противоположную стену, чтобы он не смог увидеть выражение моего лица.

Но этот засранец был на редкость проницателен.

— Что-то случилось?

— Папа приехал.

— Не вижу радости.

— Ты умираешь… — наконец, я нашла в себе силы посмотреть на него и даже выдавить грустную улыбку, которая отразилась в его фирменной ухмылке, в слегка приподнятых уголках губ, в пристально смотрящих на меня глазах. Льдисто-голубых, но теперь уже не холодных, не равнодушных, не чужих. — А ты так и не рассказал мне, кто они.

— Потери в нашей жизни неизбежны, Лалит. Ты привыкнешь. А насчет всего остального: помни код ячейки. Там ты найдешь ответы на все свои вопросы.

Где-то внизу гулко хлопнула дверь, пустив звуковую вибрацию по всему зданию.

Я сжала губы в тонкую линию, едва сдерживая слезы и наблюдая, как дыхание Николаса выравнивалось, а сам он переставал морщиться от боли и постепенно расслаблялся.

— Надеюсь, ты выкарабкаешься, — он судорожно сглотнул, протянув мне сжатую в кулак руку и разжав ее перед моей ладонью. — Это твое, присмотри за ней, — на его раскрытой ладони лежали ключи от темно-синего Aston Martin, который мне так понравился. Того самого Aston Martin, что мы оставили на парковке погибшего Дейва. Того самого Aston Martin, салон которого пропах парфюмом Николаса, умирающего рядом со мной.

Умирающего…

Блядь, только не прощайся со мной. Не сейчас, ведь мы, о мистер упрямый мудак, можем уйти вместе.

— Знаешь, что было самое трудное, Лалит? — с трудом произнес он, когда я сказала тихое “спасибо” и крепко-крепко сжала ключи в руке. Я помотала головой, лихорадочно вспоминая детали нашего приключения, а в его глазах появился игривый блеск. — Ехать с тобой в одной машине и знать, что на тебе нет белья.

И знаете, меня прорвало. Так, что я истерично хохотнула, одновременно всхлипнув и даже не успев ответить на его последнюю реплику, потому что после нее он закрыл глаза и, обессиленно прислонившись к стене, затих.

Ты не исправим, мистер сама привлекательность…

А за дверьми уже слышались осторожные шаги людей, приближавшихся все ближе и ближе и заставивших меня судорожно нащупать лежавший между нами скользкий от крови пистолет.

— Раз… два… три… — я с трудом дотянулась до руки Николаса и сжала его холодные липкие пальцы, наивно мечтая получить отклик. — Четыре… — пистолет ни в какую не желал смотреть на дверь, дрожа в такт моим всхлипам, и я плюнула на это дело, приставив дуло к основанию шеи, как раз под подбородком.

Оставалось найти смелость нажать на курок.

— Пять…

Дверь открылась внезапно, и по глазам резанул яркий луч фонарика.

— FBI. Не делайте резких движений и опустите пистолет…

— Получилось… У нас получилось, Ники, слышишь?..

Комментарий к

С Новым годом вас, фикбуковцы!!! Эту главу я хотела бы посвятить одному очень дорогому для меня, как для автора, читателю. Человеку, который, наверняка сам того не зная, поддерживает во мне желание писать. Доча, отдельное вам спасибо. А также спасибо всем, кто уделяет внимание моему фику. Удачи вам в наступающем году.